Безоглядная страсть - Кэнхем Марша (версия книг .TXT) 📗
Когда до ушей Ангуса донесся пронзительный звук волынки, исполнявшей воинственный гимн клана Макинтошей, он почти пожалел, что сейчас не может быть с ними. Как бы гордо он смотрелся сейчас рядом с могучим гривастым львом Макгиливреем!
Взгляд Ангуса лихорадочно шарил по равнине и горным склонам в поисках Энни, но нигде не находил ее. Наконец она появилась во главе своих людей. Но, воодушевив их короткой пламенной речью, отъехала, хотя и, судя по ее виду, крайне неохотно, в тыл. «Господи, — воздел Ангус руки к небу в молчаливой мольбе, — позаботься о том, чтобы она там и оставалась!..»
Три отряда драгун майора Гарнера появились в ложбине первыми. За ними — двенадцать батальонов Хоули, сопровождаемых артиллерией, если можно назвать артиллерией всего два четырехфунтовых и еще одно легкое недальнобойное орудие; остальное им, как и их противникам, пришлось оставить в болоте.
С ружьями и пистолетами дела обстояли не намного лучше. Валивший с неба мокрый снег подмочил и бумажные патроны, и порох, и из каждых трех мушкетов два давали осечку. Хоули был в ярости, но не отчаивался. Он верил своим драгунам и, чтобы поднять их боевой дух, приказал бить в барабаны.
При виде строящихся перед ними врагов пальцы якобитов нетерпеливо тянулись к куркам, но лорд Джордж Мюррей приказал не стрелять, пока он не подаст сигнала. Как и все вожди кланов, лорд Джордж сегодня собирался сражаться не на коне, а плечом к плечу со своими людьми.
Выждав, пока драгуны подойдут на десять ярдов, лорд Джордж, вскинув пистолет, подал наконец долгожданный сигнал. Наступавшие драгуны вскоре поняли, почему шотландцы позволили им подойти так близко — в неприметной из-за стены снега ложбине их поджидал отряд шотландцев, вооруженный пиками и топорами.
Слыша леденящие кровь крики товарищей, стаскиваемых с лошадей и разрубаемых на части, остатки кавалерии поспешили развернуться. Майору Гарнеру, потерявшему шляпу и забрызганному с ног до головы кровью и мозгами зарубленного рядом с ним офицера, удалось с помощью угроз и яростного размахивания саблей удержать от бегства всего лишь небольшую кучку своих людей. Большая же часть его «доблестных» драгун повторяла сейчас свой «славный подвиг» под Престонпаном, с рекордной скоростью покидая поле боя.
На левом же фланге объединенным отрядам Камеронов, Стюартов и Макинтошей пришлось отражать атаку инфантерии генерала Хоули. Генерал, впрочем, не зря хвастался на Днях перед леди Килмарнок своими молодцами — безупречно ровные ряды рослых и плечистых детин в пурпурно-алых мундирах действительно представляли грозное зрелище. Однако алеющие мундиры, словно кровяные пятна на снегу, превращали их обладателей в отличные мишени. Шотландцы же в своих неброских одеждах, напротив, почти сливались с окружающей природой, и большинство английских выстрелов пропало впустую.
Расстреляв вскоре все пули, горцы побросали на землю ненужные им больше пистолеты и с пиками и топорами наперевес бросились на врага, оглашая воздух воинственными первобытными кличами, вдохновлявшими на бой еще их пращуров, и хваленая инфантерия Хоули вскоре последовала примеру драгун, теряя на бегу оружие, надеясь найти укрытие в недавно покинутом им лагере или Фалкирке.
Впрочем, бежали не все. Камеронам и Макинтошам пришлось-таки сразиться с несколькими отрядами противника, упорно не желавшими сдаваться. Один из них даже попытался обойти отряды лорда Джорджа с тыла и подставить их под перекрестный огонь. Заметив это, Макгиливрей издал воинственный клич, призывая людей на подмогу.
Скользя по обледеневшей траве, Джон повел за собой своих людей в лобовую атаку, прорубаясь топориком сквозь ряды врагов, словно через заросли деревьев. Он почувствовал укол пули, попавшей ему в бедро, еще два таких же укола в ребра, но в азарте боя обратил на них не больше внимания, чем на комариные укусы. Но в какой-то момент что-то, замеченное краем глаза, на секунду отвлекло его внимание, и. споткнувшись о тело убитого товарища, Джон упал.
Робби Фаркарсон видел это, но у него не было времени помочь Джону, он сам прорубал себе путь мечом плечом к плечу с братом. Следом за ними шли Эниас и Джиллиз Макбин, весь в крови и грязи с головы до ног.
Увидев несущихся на них, словно демоны, шотландцев, королевские отряды поспешили побросать оружие и поднять руки. В глазах многих стояли слезы — сейчас им наверняка предстоит быть изрубленными на куски…
Судьба, к счастью, к ним благоволила — в последний момент Александр Камерон приказал не трогать побежденных, поскольку в числе пленных оказалось несколько отрядов из шотландских королевских бригад.
— В чем дело, приятель? — Алуинн Маккейл похлопал по плечу лихорадочно оглядывавшегося вокруг Робби. — Что это у тебя такая кислая рожа? Разве мы не победили?
— Макгиливрей ранен, — отрешенно произнес Робби. — Может быть, даже убит. Во всяком случае, я видел, как он упал…
— Кто, я? — раздался вдруг за его спиной веселый голос. — Не родилась еще та сволочь, что меня убьет!
Робби оглянулся, перед ним стоял Джон Макгиливрей собственной персоной, окровавленный, но живой. Но не это удивило Робби. Под руку Джон держал Энни Моу, урожденную Фаркарсон. Шлем Энни потеряла, и мокрые рыжие волосы разметались по плечам. Роскошное еше утром жабо, перепачканное грязью, выглядело теперь хуже половой тряпки.
— Откуда ты, черт возьми?! — Расталкивая братьев, Эниас бросился к кузине. — Тебе, кажется, велели оставаться с принцем?
— Ты что, — фыркнула она, — действительно поверил, что я послушаюсь? А кто говорил, что Рыжая Энни в бою стоит десятерых мужиков?
«Сегодня ты еще раз доказала это», — хотелось сказать Джону, но он промолчал. Это ее он заметил и оступился, и именно выстрел Энни уложил англичанина, собиравшегося насадить Джона на пику.
— Ты не забыла, что ты все-таки жена главы клана? — пробурчал вместо этого Джон.
— Да, но я еще и полковник! По-твоему, командир во время боя должен сидеть под навесом, потягивая винцо и спокойно смотреть, как гибнут его люди?
Джон шутливо-угрожающе коснулся ее щеки кулаком, хотя был так зол на Энни, что мог бы ударить всерьез. Кузены Энни, разумеется, не разделяли его раздражения — они возбужденно подбрасывали в воздух шлемы и громко смеялись имеете с ней, но ведь это не они обещали Ангусу позаботиться о том, чтобы Энни не принимала непосредственного участия в битве…
Большинству англичан еще предстояло познакомиться с Энни. Слухи о рыжей амазонке доходили до них, разумеется, не раз, но они считали, что это не более чем слухи. Во всяком случае, ни одна добропорядочная английская леди не позволила бы себе появиться на поле боя. Предводительница юбочников, говорили они, либо переодетый мужчина, либо просто шлюха.
Теперь им предстояло запомнить ее, запомнить на всю жизнь.
Да, триумфальный въезд Энни во вражеский лагерь нельзя было не запомнить. Принц был уже там, опередив ее всего на несколько минут. В палатке Хоули он обнаружил забившегося в угол и дрожавшего словно осиновый лист денщика и приказал ему принести вина и еды из запасов своего господина — нужно же победителям хоть чем-то отпраздновать!
Кроме денщика, в лагере не нашлось ни одной живой души, зато четырнадцать новехоньких тяжелых орудий и множество амуниции, оказавшейся, разумеется, не лишней для победителей. Чарльз Стюарт, страдавший в тот момент от тяжелой простуды, обрадовался, обнаружив, что генерал Хоули питал пристрастие к французскому бренди. Принц как раз заканчивал третий бокал, когда в лагерь вошли Энни и Макгиливрей, ведя за собой большую колонну пленных. Лохел и лорд Джордж не могли присоединиться к празднеству — они преследовали по пятам остатки вражеской армии, справедливо полагая, что противника следует оттеснить как можно дальше, чтобы ему не вздумапось взять реванш.
Увидев свою belle rebelle, входившую в палатку, всю в грязи и крови, что недвусмысленно говорило о том, где она находилась во время боя, принц был не на шутку удивлен: увлекшись созерцанием со своего аванпоста картиной битвы, его высочество и не заметил, как Энни втихаря покинула палатку.
