Загадочный супруг - Марш Эллен Таннер (мир книг .TXT) 📗
Таунсенд вздохнула. Вероятно, не следует винить беднягу за то, что все происходящее так волнует его. Как и другие близкие королю люди, д'Аркор искренне опасается за безопасность королевской семьи в эти тревожные времена. Однако она недоумевала, зачем ему беспокоить Монкрифа своими страхами. Правда, Монкриф тоже близок с Людовиком, но лишь потому, что король ценит его как искусного наездника и любит брать с собой на охоту. Их отношения основаны на одном общем интересе, не более того. Монкриф всегда говорил Таунсенд, что старается держаться подальше от политики и ожидает от нее того же.
Таунсенд гордо вскинула голову. Монкриф ошибался, считая, что ей лучше оставаться в полном неведении политических событий. У нее были глаза и уши, и она вовсе не была той глупышкой, за какую он принимал – женщиной, ничем не интересующейся, кроме нарядов, сплетен и побрякушек. В действительности Таунсенд отлично понимала, что, несмотря на кажущееся спокойствие, царившее в Версале, французское правительство находится в затруднительном положении и главные его заботы с ненадежными Генеральными штатами, которые продолжают ежедневно заседать в Малом зале забав и увеселений. До нее доходили слухи о бурных дебатах по поводу распределения мест и о дерзких – кто-то называл их даже предательскими – речах нескольких представителей третьего сословия. Слышала она также о противоречивых выступлениях какого-то аббата Сиеса и некоего графа де Мирабо, которые призывали положить конец деспотическому правлению Людовика и установить более справедливое налогообложение для народа. Даже последний дурак ощущал напряжение в атмосфере любого из людских сборищ, хотя многочисленные депутаты, компрометирующие все три сословия, держались подальше от обитателей дворца.
Таунсенд решила, что она не станет вести себя, точно провинившаяся девчонка. Нет, она поступит как раз наоборот. Сразу после завтрака она найдет Анри, который всегда так добр к ней, и постарается уговорить его прогуляться с ней по дворцовым садам. Она не намерена сидеть в комнатах, пока не придет час отправиться на концерт к Антуанетте.
Но сперва она съест еще одно из этих вкуснейших пирожных, потому что Монкриф оказался прав, она действительно почувствовала себя лучше теперь, когда поела.
В это время двери салона открылись и из комнаты перед спальней ясно донесся женский голос, говоривший:
– О, пожалуйста, Эмиль, не беспокойтесь, я сама доложу о себе.
Послышалось шуршание юбок, а затем на пороге застыла в изумлении незнакомая молодая женщина. С минуту они с Таунсенд молча, недоуменно взирали друг на друга.
Должно быть, еще одна из его любовниц, подумала Таунсенд вне себя от возмущения. Больше никто не посмеет явиться сюда одной, без сопровождения. Сердце ее при этом сжалось. Гостья была едва ли старше нее, с прелестным личиком, окаймленным густыми каштановыми кудрями. Она казалась мягкой, нежной и какой-то незащищенной. Возможно, она знала, как угодить Яну Монкрифу, когда он уставал от долговязой, деятельной Маргариты. У Таунсенд при этой мысли перехватило дыхание.
От пристального взгляда Таунсенд девушка вспыхнула и отступила к двери.
– Из-звините, – запинаясь произнесла она, – я искала брата.
– В таком случае вы ошиблись. Это апартаменты герцога Война.
– Да, я знаю. Но я вижу, его нет здесь. Я... я только что приехала из Метца и надеялась сделать ему сюрприз... – Голос ее оборвался, и она убежала бы, если бы Таунсенд не вскочила со стула.
– Подождите! Его сестра? Вы его сестра? Девушка неуверенно кивнула. В эту минуту она выглядела даже моложе Таунсенд.
– Вообще-то его сводная сестра. Меня зовут Флер де Сакс. Неужели он никогда не упоминал обо мне?
– Нет.
Таунсед вынуждена была опуститься на стул, так как ноги не держали ее. Она довольно долго рассматривала Флер, затем коротко хохотнула.
– Извините меня. Вы, наверное, приняли меня за сумасшедшую. Но я не поняла... Я не знала... Я Таунсенд Монкриф, жена Яна.
Теперь настала очередь ее собеседницы изумленно уставиться на нее.
– Его жена? Боже правый! Я подумала...
– Да, я знаю, что вы подумали. Признаюсь, я подумала то же самое.
Флер широко раскрыла глаза.
– Обо мне?
И они снова посмотрели друг на друга, критически оценивая ситуацию.
– Вы совсем не такая, как я себе представляла, – сказала наконец Флер.
– Да, вероятней всего. Это плохо или хорошо?
Флер вдруг звонко рассмеялась:
– Очень хорошо, уверяю вас.
Казалось, она перестала смущаться и поспешила к Таунсенд через комнату.
– Должна признаться, я в восторге от выбора Яна! – воскликнула она. И, обняв Таунсенд, тепло добавила: – И я горжусь тем, что первая приветствую вас в вашей новой семье.
– Садитесь, – пригласила Таунсенд, стараясь скрыть охватившее ее волнение. – Я очень прошу вас закусить.
– Эмиль, мне, пожалуйста, такое же, – приказала Флер, указывая на пирожное, покрытое медовой глазурью, на тарелке Таунсенд. – И чашку чая.
Она хихикнула, когда лакей, неуклюже переваливаясь, вышел из комнаты.
– Эмиль терпеть не может, когда ему сверх обязанностей камердинера доводится исполнять роль дворецкого. Но он сам виноват – не терпит других слуг рядом с собой.
– Он давно служит герцогу?
Флер засмеялась.
– Герцогу? Какой у вас официальный тон! Я порой забываю, что Ян теперь герцог. А Эмиль с ним... о, лет десять, я думаю. Вскоре после смерти моего отца. Я была тогда совсем маленькой.
– Расскажите мне о вашем отце и других членах вашей семьи, – сказала Таунсенд, стараясь сохранить небрежный тон.
Флер пожала плечами.
– Вы, наверное, все это слышали от Яна. Нет? Думаю, мне не следует удивляться. Он о вас тоже мало что рассказывал нам.
– Я, в сущности, ничего не знаю о нем, кроме того, что он и его мать бежали из Шотландии и поселились в Париж незадолго до Семилетней войны, – призналась Таунсенд.
– Господи! Он и впрямь не был с вами откровенен. Хотя и винить его за это было бы несправедливо, потому что он не любит вспоминать и говорить о прошлом.
– О?
– Да. Видите ли, его матери приходилось тяжко трудиться, чтобы заработать на жизнь. Несколько лет она работала прачкой в одном из этих огромных дворцов около острова Сан-Луи, принадлежавшем Роганам.
Таунсенд вытаращила глаза. Она представляла себе все что угодно в прошлом Яна, только не это. Никогда бы не подумала! Будущий герцог, подраставший в подвалах аристократического французского семейства. Достигший совершеннолетия на улицах, подобно тем худосочным нищим подросткам, которые всегда бередили ей душу своими запавшими, голодными глазами. О Боже, она не знала этого, даже и вообразить не могла!
– Его бедная мать почти умирала от истощения и болезни легких, когда встретила моего отца, – продолжала Флер, не замечая, как глубоко потрясена Таунсенд. – Я была совсем ребенком, когда он привез их жить в Нюи Домен, и помню только, как взволнована я была, увидев новую маму и брата. У меня было две сестры – Анетта и Клаудиа. Моя настоящая мать умерла при родах. И помню, как я рыдала, когда умерла мать Яна – это было вскоре после их приезда. Папа настоял, чтобы Ян остался с нами. К этому времени он уже настолько вошел в нашу семью, что мы часто забывали, что он Монкриф, а не Лакано, как мы. Неужели он действительно ничего вам не рассказывал об этом?
Таунсенд покачала головой. Флер удивленно повела глазами.
– Как похоже на него! Но поверьте, у нашей семьи нет тайн, которые нужно было бы хранить от вас. Нюи Домен находится в Гаскони, винодельческой провинции к юго-западу от Парижа. Недалеко от Бордо, если это вам более знакомо. Там у нас старый дом и еще более старая винодельня. Знаете, один из наших предков занялся виноделием еще в ту пору, когда провинция принадлежала Элеоноре Аквитанской, первой правительнице, поощрявшей своих подданных заниматься виноградарством.
Таунсенд наклонилась вперед, не сводя глаз с лица Флер.
