Любовные хроники: Люк Маккензи - Ли Эйна (читаем книги .TXT) 📗
— Ну хорошо, удиви его, — согласилась Синтия, украдкой наблюдая за Хани. — В прошлом году поцелуями торговала мисс Лили из «Лонг-Бранча», а сейчас в городе всего две незамужние женщины — ты и мисс Лили. Под строгим облачением священника у пастора Райта скрывается натура дельца. Он понимает, что своими поцелуями вы заработаете куда больше денег, чем мы получим за наши шарики.
— Ты осуждаешь меня, Синтия?
— Нет! Я не буду осуждать эту затею, если только Дуг не вздумает купить у тебя поцелуй. Захочет участвовать в благотворительности — пускай покупает это. — Синтия указала на украшенные ленточками яблоки. — Или на худой конец баночку с соусом Нэнси Райт. — Женщина весело засмеялась.
— А я, пожалуй, прихвачу с собой свои карты таро, — задумчиво промолвила Хани. — Только не говори ничего Люку. Я наряжусь цыганкой!
— Как здорово! — всплеснула руками Синтия. — Я так и представляю тебя в костюме цыганки. Ты позволишь мне помогать тебе? — Помолчав, женщина добавила: — Знаешь, а мне никогда не предсказывали судьбу. — К удивлению Хани, Синтия внезапно расплакалась. — Признаюсь тебе, дорогая, что в последнее время я все больше и больше тревожусь о будущем.
— Ах, Синтия, с твоим ребенком все будет хорошо, если именно это тебя волнует, — горячо проговорила девушка. — Все будущие мамы, как правило, испытывают чувство беспокойства.
— Не о ребенке я тревожусь, Хани, — возразила жена доктора Нельсона. — Я знаю, что с ним все будет хорошо, ведь рядом со мною — самый лучший на свете врач. — Задумавшись, женщина прикусила нижнюю губу.
Хани никогда не видела подругу в таком удрученном состоянии — Синтия всегда поражала ее своим весельем и оптимизмом. Именно этих качеств не хватало Хани.
Девушка очень дорожила дружбой Синтии, ведь прежде у нее никогда не было подруг, и она не знала, что значит секретничать, болтать о всякой ерунде или просто вот так сидеть и делать вместе ароматические шарики. Хани подозревала, что одни знакомые женщины избегали ее общества, потому что она как магнитом притягивала к себе взоры всех мужчин, а другие — высокомерные — относились к ней еще хуже, не прощая ее прошлого.
Но Синтия стала ей настоящей подругой, она протянула Хани руку дружбы в первую же встречу и не лезла с расспросами о прошлом девушки. Поэтому теперь, увидев, что Синтия становится все мрачнее, Хани не на шутку встревожилась.
— Но в чем же дело, Синтия? — спросила она.
— Не в чем, а в ком. В Дуге.
— В Дуге? — Этого Хани ожидала меньше всего. — Что ты хочешь этим сказать!
Глаза Синтии наполнились слезами.
— Я… Мне кажется, что он больше не любит меня… — пролепетала она.
— Синтия, откуда такие нелепые мысли? По всему видно: Дуг просто души в тебе не чает.
— Он не целует меня больше, Хани. — Синтия промокнула глаза уголком фартука. — Конечно, он может иногда чмокнуть меня в щеку, но вот… по-настоящему Дуг больше меня не целует, — горестно повторила она. — Я стала такой толстой и безобразной, что ему, наверное, противно и смотреть на меня.
Хани захихикала, однако вмиг обрела серьезное выражение, увидев, какими глазами смотрит на нее подруга.
— Над чем ты смеешься? — возмутилась Синтия.
Вскочив на ноги, девушка обошла вокруг стола и опустилась на колени возле Синтии, взяв ее за руки.
— Ах, дорогая моя, неужели ты и вправду усомнилась в любви Дуга?
— Нет, я знаю, что он любит меня, — опустив голову, пробормотала женщина.
— Не сомневаюсь, что он считает дни, оставшиеся до рождения ребенка, когда и он сможет поцеловать тебя по-настоящему. — Хани с удовлетворением заметила, что на щеках подруги заиграл румянец удовольствия.
— Ты правда так думаешь? — едва слышно прошептала она.
— Конечно. — Хани вернулась на свое место. — Хотелось бы мне знать, неужели все замужние женщины так глупы? К счастью, у меня-то не будет собственных детей.
— Не говори так, Хани. Я еще не оставила мечты свести тебя с нашим шерифом. Еще придет время напомнить тебе о нашем разговоре, когда из-за живота ты не будешь видеть своих ног, а при ходьбе станешь переваливаться, как утка, и шерифу придется каждый раз ломом выковыривать тебя из кресла, потому что ты застряла в подлокотниках.
— Ломом? — рассмеялась Хани. — Ты что же, хочешь сказать, что Дуг именно так поступает?
— Нет, конечно. Дуг — врач, поэтому он удалил подлокотники хирургическим путем.
Женщины заливисто засмеялись. Когда Синтия успокоилась, Хани с радостью отметила обычный живой блеск в глазах подруги.
— Так ты правда думаешь, что Дуг дни считает до того момента, когда мы сможем?..
— Разумеется, — быстро проговорила девушка.
Устав возиться с шариками, Синтия предложила Хани с Джошем поужинать у них. Было уже довольно поздно, когда девушка с ребенком вернулись домой. У них осталось лишь время на то, чтобы приготовиться ко сну да почитать главу-другую из любимых книжек Джоша. Мальчик уснул у Хани на коленях. Она осторожно отнесла его в постель и, задумчиво поглядев на спящего ребенка, нежно поцеловала его в щеку.
Опустив взгляд, девушка увидела Амиго, смотревшего на нее во все глаза и яростно вилявшего хвостом.
— Ну так и быть, искуситель, — прошептала Хани и положила пса на кровать рядом с Джошем.
Амиго немедленно вытянулся во всю длину и блаженно закрыл глаза.
Зевая, Хани направилась в свою комнату. Она уютно устроилась в постели, думая о том, что события прошедшего дня повлияли на ее состояние куда сильнее, чем можно было предположить. Наконец девушка смежила веки и тут же забылась крепким сном.
Наутро Джош поднялся чуть свет и нетерпеливо ждал, пока они отправятся на обещанную прогулку в лес. Хани собрала корзину с бутербродами, фруктами и молоком, и они наконец вышли из дома.
По дороге мальчуган нашел длинную тонкую палку.
— Это будет мое ружье, — заявил он, важно выпятив грудь. — Я — Натти Бампо, великий следопыт. Но мои друзья-индейцы называют меня Соколиный Глаз. — Мальчик указал на Амиго: — А ты будешь Чига… Чи… ладно, ты будешь Ункасом, последним из могикан.
Это заявление сопровождалось громким лаем и неистовым вилянием хвоста Амиго.
— Думаю, тебе все же следует называть собаку по имени, то есть Амиго, а то она ничего не поймет, — посоветовала Хани.
Мальчик задумался, нахмурив брови.
— А ты, — обратился он к няне, — ты будешь Корой, той самой женщиной, которую Ункас убил, хотя хотел спасти ее.
— Я, пожалуй, буду Алисой. У нее судьба счастливее, Соколиный Глаз.
— Так и быть, Алиса. — Джош прижал свое длинное ружье к груди. — Соколиный Глаз сам поведет тебя вперед. Но ты не должна терять следа, потому что эти леса полны врагов.
Следуя за мальчиком, Хани раздумывала о том, как бы сшить ему куртку и штаны из оленьей кожи. Она, правда, никогда не умела шить, но ей столько раз приходилось штопать собственную одежду, что с иголкой и нитками девушка управлялась неплохо. Может, если она поговорит с Люком, он подстрелит оленя и сдерет с него шкуру, а она возьмется за шитье костюма для Джоша.
Вдруг им на пути повстречался молодой олененок с коротким белым хвостиком, щипавший траву. Услышав шум их шагов, олененок поднял голову и посмотрел на них огромными, темными глазами, а затем повернулся и пошел прочь на своих неправдоподобно тонких ножках.
— Какой красивый, правда, Джош, то есть, прости, Соколиный Глаз?
— Наверное, он потерял свою маму, — с тревогой проговорил мальчик, вмиг забыв о своей роли.
Как завороженные, они наблюдали за олененком, который медленно двигался к кустам.
— Нет, посмотри-ка, — сказала Хани, указывая на взрослую олениху, стоявшую под большими деревьями в ожидании своего детеныша.
Но тут залаял Амиго, и оленья семья мгновенно скрылась из виду.
Путники продолжали прогулку. Вскоре тропа вывела их на край высокого обрыва, спускавшегося к реке.
— Какой чудесный вид! — восхищенно воскликнула Хани. — Давай устроим ленч прямо здесь. — Она разложила на траве большую льняную салфетку с провизией, и они с аппетитом принялись за еду.
