Песня сирены - Карр Филиппа (книга жизни .TXT) 📗
— Да хранит Господь королеву!
Здорово был слышать ружейный салют из бойниц монастыря и как ответил ему залп в Тауэре!
Затем я увидела, как придворные, ведомые супругом Анны, принцем Датским, засвидетельствовали новой королеве свою верность, опускаясь перед ней на колени и целуя ее в щеку.
Мы были приглашены и на обед, даваемый по случаю коронации. Мои родители сомневались, сможет ли присутствовать на нем Ее Величество, ведь церемония, должно быть, так утомила ее. Дед, однако, немедленно заявил, что королева будет там во что бы то ни стало, вне зависимости от усталости, иначе эти хитрые якобиты не преминут заметить, что эта королева не посмеет показаться на глаза на традиционном обеде.
Я наслаждалась каждым моментом. Восторг охватывал меня при мысли, что я могу видеть саму королеву. На мой взгляд, она выглядела вполне по-королевски и умело скрывала усталость. Ее муж мне тоже понравился — такой добрый, милый и видно, что заботится о супруге.
Торжества заняли почти весь день. К восьми обед закончился, и королева, к огромному своему облегчению, которое ясно читалось у нее на лице, получила, наконец, возможность покинуть Сент-Джеймский дворец. Толпа на улице взвыла от восторга, когда показались ее носилки.
Обед в Вестминстере подошел к концу, но народ собирался гулять всю ночь напролет. Дед сказал, что нам нужно поспешить домой, пока улицы еще не запружены людьми.
— Если у вас есть желание посмотреть на все, что будет происходить, — заметил он, — достаточно выглянуть в окна.
Так мы и сделали.
Назавтра утром я с матушкой и бабушкой отправилась в «Пиаццу», что в Ковент-Гардене, за покупками. Толпы гуляющих все еще праздновали коронацию. Матушке очень понравились фиалки — это были одни из ее любимейших цветов, и мы совсем уже было решили их купить, но отвлеклись, внимание наше переключилось на что-то другое, и мы про них забыли.
Я заметила, как в магазин вошла молодая женщина. Она была совсем еще юная и весьма пестро одетая, но что-то в ней напомнило мне Карлотту. Разумеется, сходство было мимолетное, она не шла ни в какое сравнение с сестрой. Вслед за ней вошел и остановился молодой человек. Я догадалась, что он давно идет за нею, и она, зная это, теперь ждет, что он ей предложит.
Конечно, я знала, что это весьма распространенный способ ухаживания и что женщины, как правило, ночью, подыскивают себе мужчин, но чтобы это происходило так откровенно, мне не приходилось видеть.
Парочка вышла вместе.
Случившееся в тот же день возымело на меня определенное действие. Мне опять вспомнилась Карлотта, потому, должно быть, что та женщина была на нее похожа. Я подумала, что будь Карлотта сейчас с нами, она наверняка не стала бы сидеть дома. Что она мне однажды сказала? «Дамарис, ты — зрительница. С тобой никогда ничего не случается, ты только наблюдаешь, как что-то случается с другими. А знаешь, почему? Потому что ты боишься, всегда хочешь чувствовать себя в безопасности, поэтому с тобой со скуки помереть можно». Жестокая Карлотта, она так часто причиняет мне боль! Иногда я даже диву даюсь, почему она столь много значит для меня?
Затем, однако, мысли мои перескочили на другое. «Вот был бы приятный сюрприз для матушки, — подумалось мне, — если б я достала ей фиалок». Действительно, почему бы мне не выйти на улицу и не купить их? Для этого и в «Пиаццу» возвращаться не нужно. На улицах полно продавцов цветов, даже больше, чем в обычные дни, а виновата в том коронация, торговцы норовят не упустить момент, когда в город нахлынуло столько народу.
Для меня это поначалу было немыслимо — выйти из дому одной, без спросу, но я будто услышала смех Карлотты: «Дойти-то всего до конца улицы!» Ясно, что меня не похвалят, но… но матушке будет так приятно, что я вспомнила про цветы.
Я уверена, что, не попадись мне на глаза та женщина и не подумай я о Карлотте, у меня так бы и не хватило смелости совершить этот поступок. Я накинула на плечи бархатный плащ, сунула кошелек в карман и вышла на улицу.
Ни одна цветочница не попалась мне на глаза до самого перекрестка, а едва я свернула за угол, как угодила в настоящее столпотворение. Сгрудившиеся вокруг мужчины в высокой черной шляпе люди выкрикивали в его адрес всяческие оскорбления.
Кто-то прижался ко мне сзади, но я была начеку и не отнимала руки от кошелька. Рядом со мной оказалась женщина, и я спросила:
— Что здесь происходит? Что он сделал?
— Продавал шарлатанские пилюли, — ответила она. — Говорил, будто бы они возвращают молодость, не дают волосам седеть и все недуги как рукой снимают. Якобы двадцатилетним опять становишься… Шарлатан он!
— И что с ним сделают? — запинаясь, произнесла я.
— Да что сделают — в реку бросят! Все к тому идет.
Я вздрогнула. Вдруг я заметила, что притягиваю к себе взгляды толпы, и от этого мне стало не по себе. И угораздило же меня выйти из дому одной. Надо побыстрей выбираться отсюда, найти фиалки и возвращаться.
Я сделала попытку пролезть сквозь толпу, но это оказалось не так-то просто.
— Эй, да кто тут толкается? — воскликнула женщина со свисающими на лицо сальными волосами.
— Я не толкаюсь, я… — запинаясь, выдавила я, — я просто смотрю.
— Просто смотришь, да? Эта леди, видите ли, на нас, простолюдинов, посмотреть пришла!
Я попробовала протиснуться мимо, но она не пустила и начала кричать мне в лицо оскорбления.
Не знаю, чем бы все это кончилось, если б не та женщина, что стояла возле меня. Одета она была бедно, но опрятно. Она взяла меня за руку и сказала:
— А теперь оставьте леди в покое, ясно вам?
Моя обидчица, видимо, не ожидала подобного вмешательства, да так и осталась стоять с открытым ртом, что позволило нам с моей спасительницей ретироваться. Вскоре мы выбрались из толпы.
Не передать словами, как я была благодарна этой женщине. Ведь я просто не знала, что делать и как отвязаться от той злюки.
Толпа между тем немного поредела. Я была вовсе не уверена, в каком конце улицы нахожусь. Пора отбросить мысль о фиалках и как можно скорее вернуться домой. Теперь-то я понимала матушку, которая не хотела, чтобы я выходила на улицу одна.
