Тайный любовник - Гэфни Патриция (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
– Нет, ненавижу эту работу.
Резкость его ответа напугала ее. Но секундой позже она почувствовала радость.
– Но тогда почему ты не бросишь ее? – Этот вопрос она уже задавала ему прежде, и каждый раз он уходил от ответа, меняя тему разговора. Но теперь все было иначе, это несомненно; возникшие интимные отношения и должны были все изменить.
– Почему, Джек? Я никогда не понимала этого, с самого начала. Ты способен на большее, ты мог бы…
– Почему это так тебя волнует?
– Почему? Разве ты не знаешь? О, Джек…
– Оставим сейчас этот разговор. – Он положил руку ей на бедро и мягко сказал:
– Мы поговорим об этом в другой раз. Я не против, но только не сегодня.
– Хорошо. – Она взяла его ладонь, и пальцы их переплелись. – Но скажи мне, почему ты ненавидишь ее. Скажи хотя бы это.
Он бросил на нее скептический взгляд.
– Софи, ты когда-нибудь спускалась вниз? Спускалась под землю по лестницам, как другие шахтеры?
– Ну конечно. – Но, надо признать, это было лишь однажды. Ей тогда исполнилось девятнадцать. Она лет пять уговаривала отца позволить ей спуститься вниз, и на ее день рождения он наконец сделал ей такой подарок.
– Тебе понравилось там?
– Не знаю. Пожалуй, да, – подумав, решила она. – Да, я получила удовольствие. – Но вряд ли уместно говорить об удовольствии, касаясь того случая; ей просто хотелось знать, на что похож рудник под землей. Дженкс показал ей двадцатый уровень, и она наблюдала, как бригада шахтеров пробивалась на двадцать пятый. Все увиденное совершенно околдовало ее.
Джек пристально смотрел на нее.
– Понравилось? Что, если бы тебе пришлось спускаться туда каждый день? Подумай над этим, припомни, как это было. Каждый день, Софи, каждый… о, черт! Я сказал, что поговорим об этом позже. Не сейчас, не сегодня.
– Прекрасно.
Они спустились в кухню, ощущая легкую отчужденность, которая, впрочем, исчезла, когда они принялись искать, чем утолить прорезавшийся голод. Куда более интересные проблемы волновали их: что, например, масло или горчица, больше подойдет к ломтикам ветчины на толстом куске испеченного миссис Болтон хлеба. Они сидели рядышком на скамье за старым, испещренным следами от ножа кухонным столом, с завидным аппетитом уминали сандвичи и запивали их чаем и бренди. Болтали о том, какую еду любят больше всего и какую ненавидят, о самых вкусных вещах, какие им доводилось отведать, и о том, что английская кухня незаслуженно получила репутацию худшей в мире. Софи ощущала необыкновенную свободу, смеясь вместе с ним, толкая его плечом, болтая о всяких пустяках. Кроме того интересного факта, что их теперь связывали интимные отношения и они только что восхитительно и страстно любили друг друга, оказывается, с Джеком можно общаться как с лучшим другом, которому можно доверять. Она обнаружила, что не существует ничего, что она не могла бы рассказать ему о себе, и больше, чем всегда, ей захотелось все узнать о нем. Бренди подействовало на нее, голова слегка кружилась, и она спросила, напивался ли он когда-нибудь допьяна.
– По-настоящему? Только однажды. Мне тогда исполнилось шестнадцать, и братья взяли меня в Редрут, чтобы отметить мое возмужание.
– Постой. Мне обязательно слушать всю историю до конца?
– Ты сама попросила.
– Учти, у меня нежные уши.
– Знаю. – Он отвел волосы и громко чмокнул в ушко, так что она взвизгнула. В ответ она ущипнула его с внутренней стороны бедра, место, как она теперь знала, очень у него чувствительное.
– Итак, продолжаю. Они привели меня в таверну под названием «Черный бык». Это я помню. Дальнейшее покрыто туманом, переходящим в сплошной мрак.
– Боже! Что ты пил?
– Дешевый джин. Жуткая дрянь. – Он комично передернулся. – С тех пор я его на дух не переношу.
– Что чувствуешь, когда напьешься?
– Не что, а как – погано себя чувствуешь.
– Да, но это после. А когда только начинаешь?
– Поначалу весело. Ты когда-нибудь напивалась?
– Никогда, естественно.
– Никогда?
– Конечно. Даже если б я и захотела напиться, не смогла бы, потому что кузина не оставляет меня одну всякий раз, когда появляется такая возможность.
– Ну и жизнь у тебя!
– Да, тяжело. Ты видел ее, Джек. Мог бы ты позволить себе веселиться, находясь под бдительным оком Онории? Вот так и живу, не имея возможности напиться.
– Интересная постановка вопроса.
Оба пребывали в отличном настроении, доедая поздний ужин.
Неожиданно Софи посерьезнела и положила руку на его обнаженное плечо.
– Какие мы разные, – задумчиво произнесла она. – Тебе тоже приходило это в голову? Какие мы непохожие?
– Да.
Они замолчали, думая каждый о своем. Софи помыла тарелки и поставила на место, чтобы Марис утром ничего не заподозрила. Держась за руки, они поднялись наверх и прошли на застекленную веранду, чтобы полюбоваться луной.
– Как она сияет. Светло почти как днем.
– Можно пойти в сад, – предложил Джек. – Ты не против?
– Не против, но лучше не ходить. Если Томас проснется, то может увидеть нас.
– Или услышать.
Она отрицательно покачала головой:
– Он глухой.
Внизу, вдоль веранды, сияли в лунном свете цветы; белая наперстянка, кентерберийские колокольчики и высокие белые лилии. В воздухе плыл аромат роз; где-то поблизости ухала сова; над яблонями неровными зигзагами, как тени, метались летучие мыши. Рука Джека лежала на плече Софи, тяжелая и такая реальная, и все же она не могла избавиться от мысли, что недостаточно знает его, что в чем-то, может, в самом главном, он далек от нее. Мужчина и женщина, впервые испытавшие физическую близость, почти непередаваемое блаженство, как могли они знать, что в каждом из них настоящее, а что лишь их фантазии, рожденные желанием видеть их в предмете своей любви? Быстрая любовь как лихорадка – лишает способности критически мыслить, кружит голову. Джек был так волнующе незнаком, так не похож на нее, что все возрастающее желание узнать его и его тайны просто преследовало ее, не давая покоя. Невозможно было сказать, являются ли они полной противоположностью друг другу, как это казалось ей сейчас. Она надеялась, что нет, но только время покажет, права она или нет. Есть ли у них это время?
– Мне страшно, Джек.
– Почему?
– Потому что я боюсь потерять тебя. – Она прильнула к нему и крепко обняла, чуть дрожа, и он шептал ей на ухо нежные слова, успокаивая и поглаживая по спине. – Все в порядке. Я знаю, тебе необходимо ехать. – Она стиснула его еще сильнее и, охваченная отчаянием, сказала правду:
– Как же я ошибалась! Я думала, проведу с тобой ночь и потом распрощаюсь. О боже, Джек…
Он приник к ее губам, целуя медленно и нежно, заглушая рвущийся наружу крик души, и она поняла, что ему тоже тяжело, но он не хочет говорить об этом, и, может быть, так даже лучще. Какой теперь смысл рвать на себе волосы и ругать себя? К чему спрашивать, зачем открыла сердце для боли и тоски, когда он еще с ней, когда он целует ее, когда такое невыносимое блаженство доставляют ей его слова и ласки? Провести с ним эту ночь, познать его – любая боль стоит этого, потому что она любит его.
– Иди сюда, Софи.
Он уложил ее на покрытый тростниковой циновкой шезлонг у окна. При воспоминании о том, чем они занимались раньше, сердце у нее забилось учащенно, а дыхание перехватило, словно в комнате не хватало воздуха. Сам он встал на колени рядом с шезлонгом, и это ее немного удивило.
– Тут есть место и для тебя, – прошептала она, напряженно улыбаясь.
– Пока еще нет.
Его темный силуэт, казавшийся грозным на фоне яркой лунной ночи, навис над ней. На его лице она различала одни лишь глаза, горящие напряженным вниманием. Вот он дернул кушак у нее на поясе… Его теплая рука скользнула внутрь, но он ее не поцеловал, только погладил по животу. Потом распахнул полу халата и обнажил одну грудь.
Пальцы ног у нее невольно сжимались сами собой, пока она ждала его, а он все дразнил ее, прочерчивая крошечные круги у нее на коже и слегка пощипывая кончиками пальцев. Она закрыла лицо рукой, чтобы он не смотрел на нее… чтобы все это выдержать… чтобы еще больше сосредоточиться на своих ощущениях. Вот его губы… срывают легкие поцелуи, щекочут ее, заставляя подняться выше. Потом она почувствовала ласку его языка и наконец зубы. Она задохнулась от почти невыносимого наслаждения. Он сжал рукой ее вторую грудь, а ей уже хотелось большего, хотелось почувствовать каждую клеточку его тела.
