Прекрасный незнакомец - Лэндон Джулия (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Керри гладила его плечи и руки, а он крепко прижимал ее к себе, жадно вбирая ее в себя, чтобы насладиться той ее частью, которая могла бы постоянно жить в нем. Желание его было непреодолимо, оно бушевало в нем, как некое чудовище. Казалось, он никогда ею не насытится — он сознавал только ее присутствие; каждое чувство, каждая пора его кожи были полны ею, ее сладостным ощущением, ее ароматом. Кожа его груди горела там, где к нему прижимались ее голые ноги, его плечи были опалены ее пальцами, пламя так неистово бушевало внутри его, что угрожало окончательно его испепелить.
Он с трудом встал, проведя губами по ее животу, по упругой груди и шее, потом коснулся ее губ, и его язык пробрался между ними, наслаждаясь тайниками ее рта и сладким дыханием. Его рука скользнула по ее шее, погладила щеку. Пальцы Керри вцепились в его запястье, и он почувствовал, как ее тело без всяких усилий обтекло его крепкое, сильное тело.
Желание мчалось по его жилам, точно жидкая лава. Керри отвечала ему со страстью; ее бедра прижимались к нему, соблазнительно двигаясь в первобытном танце. Он быстро терял терпение — он должен получить больше, должен получить ее всю, и он положил ладони на ее горячие груди. Она выгнулась навстречу ему, его ладоням, и тогда уже его вздох растаял между ним и ею.
Это было больше, чем мужчина способен вынести. С тихим стоном Артур подхватил ее на руки и понес к кровати. Он упал вместе с ней на старое хлопковое покрывало. Рука его погрузилась в ее распущенные черные волосы, захватывая их полной горстью, а сам он жадно впился в ее губы. Желание Керри было таким же безумным — ее руки вдруг оказались везде, они скользили по его рукам, его груди, вниз, к бедрам.
Он гладил ее грудь, осторожно мял сосок, пока тот не стал твердым и напряженным, и, оторвавшись от ее шеи, стал целовать его. Ощущение ее гладкой кожи у него во рту пьянило; а Керри провела пальцами по его волосам, прижала его голову к своей груди, застонала низким гортанным голосом, когда он стал ласкать другой сосок. Теперь страстные содрогания пробегали по всему его телу, концентрируясь в чреслах.
— Какая ты красивая, — восхищенно прошептал он и, протянув руку к ее бедру, стал поглаживать теплую, нежную кожу.
Керри задохнулась. Артур горел, точно в преисподней, и снова нашел ее губы и глубоко погрузил язык в ее рот.
Керри извивалась, выгнув бедра навстречу ему и вцепившись пальцами в его тело, а он нежно описывал пальцами круги вокруг средоточия ее наслаждения.
— Милая моя, — шептал он, — моя прекрасная милая шотландка.
Руки Керри соблазнительно двигались по его соскам, по животу, но когда она дерзко погладила его поверх штанов, мир словно опрокинулся. Она высвободила его из тесной одежды, и по спине у него пробежала волна добела раскаленного пламени. И когда она обхватила его рукой, он чуть не взорвался.
Ощущение было потрясающим — каждое ее новое движение оказывалось поразительнее предыдущего. Эта женщина, эта молодая деревенская вдовушка сумела довести его до таких пределов желания, каких он не испытывал в объятиях ни одной женщины. Он был в опасной близости от эмоциональной и физической пропасти, и он знал, что, если в нее упадет, ему уже никогда оттуда не выбраться.
Слишком поздно.
Он упал туда много дней назад. Артур неожиданно схватил Керри за руку и оторвал ее от себя, отчего светло-синие глаза открылись и с удивлением уставились на него. Никогда еще он так сильно не желал женщины. Никогда ему до такой степени не хотелось показать ей, что он испытывает, дать ей все наслаждение, какое только в его силах, удовлетворить ее такими способами, каких она до сих пор не знала.
Керри нежно коснулась его виска, и он увидел в ее глазах свет, отблеск чего-то, запрятанного глубоко в ней, и почувствовал, что падает в эти глаза, тонет в них. Полностью погрузившись в них, он не мог оторвать взгляда от ее глаз, когда раздвигал ее бедра и медленно входил в нее. Губы ее раскрылись вместе с телом; она испустила долгий вздох, веки ее затрепетали и опустились, спина выгнулась, груди вжались в его грудь. Она инстинктивно подладилась под его ритм.
К его великому изумлению, поток незнакомых, но сильных эмоций неожиданно охватил его, и он ощутил странную нежность. Керри, кажется, поняла это; она вдруг открыла глаза и улыбнулась сверкающей улыбкой.
— Артур, — она погладила его по щеке, — ты разбудил во мне зверя, Артур Кристиан, — прошептала она и задвигалась.
О Боже, как она двигалась! Артур обхватил ее бедра; его удары становились все быстрее и быстрее; она прижалась к нему, дыхание ее было горячим, она задыхалась.
В конце концов, его чресла не выдержали напряжения и взорвались; в тумане сотрясающего апогея он услышал ее крик откуда-то издалека и почувствовал, как ее тело бьется в конвульсиях рядом с ним, вытягивая из него жизнь. Гортанный стон вырвался из его груди, и он отдал ей всю свою жизнь без остатка.
Задыхаясь, Артур крепко обнял ее и прижал к себе. Оба молчали; они были ошеломлены этим сладостным ощущением, пламенем, вспыхнувшим между ними.
Он гладил ее по волосам, по шелковистой коже спины. Не сразу он осознал, что его плечо влажно не от пота, а от ее слез. Он посмотрел на нее, но Керри уткнулась лицом в его плечо. Он молча обнял ее и привлек к себе на грудь.
Так они и лежали — Артуру показалось, что прошла целая вечность, — и каждый был погружен в свои мысли, и лунный свет, проникающий в окно, озарял их любовь. Когда она, наконец, заговорила, ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее слова.
— Ты должен знать, что я люблю тебя.
Это признание ударило его прямо в солнечное сплетение.
— Нет, — не согласился он. — Просто прошло очень много времени, с тех пор как ты…
Она остановила его, тихонько фыркнув.
— Артур, даже слепому ясно, как я тебя люблю. — Она замолчала; усмешка замерла в ее горле. — Не нужно ничего говорить. Обещай мне только, что уйдешь до рассвета, хорошо? И… не буди меня. Будет просто невыносимо смотреть тебе вслед.
И уходить будет тоже невыносимо.
Он нежно поцеловал ее в макушку.
— Обещаю.
— А когда ты доберешься до дома, пришли весточку. Обещаешь, да?
— И это обещаю.
Она вздохнула, тихо и мучительно, и сердце у него заныло.
— Керри… эти полмесяца были совершенно необыкновенными. Я никогда не забуду то, что пережил здесь.
— Тогда ты, может, станешь, время от времени думать обо мне.
— Да, девочка. Я буду обязательно думать о тебе; каждый день буду думать, — клялся он ей в волосы.
Она повернулась в его объятиях, ища его губы. Они снова занимались любовью, медленно и нежно, чтобы получше узнать друг друга, чтобы продлить этот миг. Когда они одновременно достигли высшей точки, она снова прошептала слова любви. И только тогда они погрузились в сон, обвивая друг друга руками.
Артур проснулся задолго до восхода солнца, сон его был чуток. Слава Богу, что Керри так крепко спит. Он осторожно высвободился из ее объятий и оделся, стараясь не шуметь, хотя с узким жилетом пришлось повозиться. Натянув, наконец, на себя одежду, он взял в руки сапоги и повернулся, чтобы еще раз взглянуть на Керри Маккиннон. Погладил ее длинные черные волосы, постарался запечатлеть ее облик в памяти — тот же милый облик, который он впервые увидел на ложе из сосновой хвои, тот, который он пронесет через всю свою жизнь.
Ему страшно хотелось поцеловать ее напоследок, обнять, услышать, как она шепотом признается ему в любви, но, верный своему обещанию, он вышел из комнаты, так и не разбудив ее.
Он прошел на цыпочках в кухню и страшно удивился, обнаружив там Томаса. Сварливый шотландец вел себя странно. Голова его нависала над чашкой кофе, которую он крепко держал в ладонях. Когда Артур сел на скамью, чтобы натянуть сапоги, Томас нахмурился.
— Уходишь, — произнес он безжизненным голосом.
— Ухожу, старина.
— Ну а зачем? Тебе вроде бы здесь понравилось. — Артур улыбнулся, натягивая второй сапог.
