Ветер в сердце (СИ) - Камская Анна (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— Нигилисты? — заметила Ольга незнакомое слово.
Точнее сказать она его уже не раз слышала от отца и его знакомых, но никак не могла понять, что оно означает, а спрашивать постеснялась. Слишком уж тихо обсуждались «нигилисты» в ее деревенском обществе. У Оли даже сложилось впечатление, что это нечто запретное, то о чем молодой девушке знать не положено. Теперь же, когда Заленский с такой легкостью его произнес, она подумала, что, возможно, не так все и плохо.
— Как же далеки вы от столичных дам. Те все и обо всем знают, — мягко, почти покровительственно произнес Борис и торопливо добавил: — От того вы и кажетесь мне еще милее.
— Спасибо.
Оля не понимала, в сущности, комплимент это или оскорбление, но решила на всякий случай поблагодарить. А сама, почувствовав себя глупой рядом с таким вот знатоком, опустила ресницы и слегка порозовела. Борис не заметил ее смущения и продолжал:
— Реформаторы эти несчастные, все за равные права да свободы разговаривают, — поведал молодой человек последние новости. — Как по мне, никаких прав нельзя этим крестьянам давать. В миг распоясаются и хозяев своих на кол посадят.
— Что вы такое говорите? — ужаснулась Ольга.
Борис понял, что не о том начал разговор, к делу его это вообще никак не относится и постарался легко переменить тему:
— Да уж, Ольга Андреевна, голубушка, даже нам поэтам уже не так хорошо живется на Руси. Нигилисты эти все за научное образование стоят. Говорят, что бумагомарательство ничем родине не поможет. Так, глядишь, всех нас повыведут и закончатся и стихи, и басни. Останутся только цифры и голые факты.
Оля молчала. Своего мнения на этот счет она не имела, но скорее уж была согласна с «нигилистами», нежели с Борисом. И вообще она запуталась, для чего он приехал, поговорить о разложении столичного общества или о чем другом. В глубине души мелькнула мысль — вдруг Антон послал его. Так чего ж он тогда медлит? Неужели не понимает, как она исстрадалась по его другу? И ей бы к делу перейти, а не разглагольствовать, но Борис продолжал о своем, настойчиво выводя Ольгу из себя.
— Эх, и чему же наслаждаться будет людям? Чем душу отвести, коли исчезнет поэзия и живопись? — покачал головой Борис, мечтательно посмотрел на голубое небо, а потом уверенно заявил: — Нет! Не хорошо это! Так что я буду до последнего стоять за старые устои! И пусть костюм мой тому подтверждением будет. Всяк и каждому скажу эту свою мысль, если вдруг спросит.
У раздосадованной Ольги назревала только одна фраза: «да вы и поэт — то никудышний, Борис Аркадьевич!» Вот уж чем она никогда не стала бы тешить сердце, так это его стихами. Однако, чтобы не обидеть его девушка кивала, соглашалась и продолжала слушать. Но, как только он остановился перевести дух, задала мучающий ее вопрос.
— А что друг ваш? Антон Семенович? Давно ли вы виделись?
Борис знал, что она о нем спросит, ждал этого и давно придумал ответ.
— Виделись, и довольно часто до того, как меня сюда отправили. Чувствовал себя, как обычно. Всем доволен. Не болен. Служит, выпивает, гуляет — все как обычно. А к чему вопрос?
— Гуляет? — растерялась Ольга. — Вы уверены? И что никаких забот у него?
— А должны быть?
Полянская закусила губу. Сообщить обо всем, что у нее на уме, она не могла, хоть и опечалена была внешним поведением Антона. Осталась одна только надежда, что он скрытничает и не показывает на людях свою озабоченность. Однако Борису, другу… и не рассказал? Все это казалось ей туманным и неестественным. Однако раскрыть своих мыслей было ни в коем случае нельзя, и поэтому она ответила просто:
— Я была о нем другого мнения…
— О! Да вы много о нем не знаете! Он тот еще женоненавистник! Всегда так презрительно отзывался о вашем благородном поле, что люди диву давались. Не признавал ни женскую верность, ни девичью красоту, убеждая всех, что и то и другое из разряда несуществующего. Как — то даже на званом ужине признался во всеуслышание, что никогда и никого не сможет полюбить. Мол, это претит его внутренним правилам и убеждениям.
Борис не случайно выболтал бывшие принципы Антона. В этом была часть его плана. Но и до конца разочаровывать ее в друге он не хотел. Он понимал, что к нему самому она совершенно равнодушна, и ее влюбленность в Войковского, еще пригодится. Поэтому, увидев, что глаза ее заблестели, вот-вот готовые проронить слезу, Заленский нашел нужным добавить:
— Но все это, конечно, до встречи с вами. Вы сильно поменяли направление его мыслей.
— Вы думаете? — не смогла скрыть надежду в голосе Оля.
— Да, но не могу утверждать, что он полностью переменился, — ответил Борис.
Он решил, что для первой встречи достаточно информации и довольно резко засобирался уходить.
— Что ж, время с вами летит незаметно, Ольга Андреевна, но мне пора. Долг зовет. Я только и зашел вам сообщить, что нынче командирую здесь и буду, если вы не против, забегать к вам иногда.
— Что вы, Борис Аркадьевич, я буду даже рада. Вы же видите, у нас здесь скука. С Николя мы окончательно рассорились, и мне даже поговорить не с кем, кроме прислуги, да отца. Так что буду ждать вас.
Ольга и правда решила для себя, что если выбирать между полным одиночеством или общением с поклонником, которым она считала Бориса, то лучше уж с ним. И надежда, на то, что Антон, в ком теперь она не была уверена до конца, может все-таки связаться с ней через своего друга. Она и понятия не имела, что Войковский давно в Петербурге и ведать не ведает, что Заленский сменил полк. Оля того только и хотела — получить от жениха подтверждение, что все еще в силе и она ждет не напрасно.
Борис, заручившись ее доверием, довольный, покинул поместье, оставляя сомневающуюся Ольгу накручивать себя и дальше. «Главное теперь найти ту самую середину, что бы она мне полностью доверяла, а он еще не вернулся» — подумал про себя Заленский. Уж кто-кто, а он знал — Антон точно вернется. «Лишь бы сам ей не написал» — вдруг испугался Борис, а потом решил, что и с этим как — нибудь справится.
Как только Заленский вышел за ворота усадьбы, показалась на дороге повозка князя Андрея Александровича. Ольга решила его дождаться на террасе. В голове кружилось столько нехороших мыслей, что разговор с кем-нибудь, пусть даже с обиженным на нее отцом, казался лучшим выходом.
Полянский вернулся не в духе, и Оля это сразу заметила. Глаза серьезные, на лбу складка тяжелой думы, уголки губ опущены. Увидел дочь и сходу начал объясняться.
— Дождалась, Ольга! Дождалась, родимая! Теперь уж точно не видать тебе Николя!
— В чем дело-то, папенька. Не хочешь мне рассказать, в чем на этот раз ты меня обвиняешь?
— Да все в том же!
Андрей Александрович махнул рукой на незадачливою дочь, вылез из коляски и, тяжело дыша, пошел к лавке. Дошел, плюхнулся на нее так, что она скрипнула, и повесил голову.
— Что такое? Что случилось?
Ольга подошла к отцу, села с ним рядом и взяла его мягкие полные руки в свои.
— Доигралась ты милая, — тяжело вздохнул князь и не знал, как и сказать дочери, то, что, по его мнению, ее расстроит.
— Да скажешь ли ты? Или так и станешь терзать меня догадками? — не сдержалась Оля.
— Узнал я от общих знакомых, что приезжает на днях к Албашевым из Петербурга гостья. Графиня. Богата. И полгода как вдова.
— Так и что с того?
— Муж ее, упокой его душу, приходился другом Албашеву-старшему. Был уже в возрасте, когда женился на молодой и красивой барышне. А теперь она снова как дама на выданье. Да еще какая! При ее то капиталах! Один из лучших домов в Петербурге, вечно званые вечера, да гости. Многих знает. Многое может. Не невеста, а кладезь! Куда нам с тобой, при наших-то деревенских заслугах, против нее.
Ольгу словно заморозили. Она сидела ни жива ни мертва. Одно дело знать, что Николя на нее сердится, другое, что соберется жениться.
— Зря ты волнуешься! Ну, пригласили графиню, ну и что с того? — попыталась оправдать Албашевых Оля, потому как мысль о том, что друг ее так быстро забыл о ней, никак не укладывалась в ее голове. — У графини этой муж умер недавно. Ей там тошно, в этом Петербурге. Кругом только каменные стены, да пыль от повозок и копыт. Албашевы пожалели ее. Пригласили на наше приволье. И всего то.
