Желание сердца (Дезире — значит желание) (Другой перевод) - Картленд Барбара (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Рене восприняла этот совет и дружила со многими, так что мужчины, которые оставили всякую надежду добиться более близких отношений, получали взамен дружбу, доверялись этой женщине и пытались развлечь ее, насколько позволял им кошелек.
— Она мой очень дорогой друг, — сказал Арчи кузине и не кривил при этом душой.
Он знал Рене уже много лет, с тех пор, как приехал в Париж зеленым юнцом и начал расшвыривать направо и налево те небольшие средства, которыми располагал, с бесшабашностью, порожденной скорее страхом, что его сочтут молодым, нежели импульсивной щедростью.
Рене приняла его под свое крылышко. Она показала ему Париж, и немногие молодые люди могли похвастаться, что увидели этот город именно таким в свой первый визит; она показала ему, что существует веселье без вульгарности, развлечения без порока. Она высмеяла его многие предрассудки и внушила ему уверенность в себе, с тех пор не покидавшую его никогда.
Их дружба продолжалась много лет. Если Арчи случалось приезжать в Париж, то почти все время он проводил с Рене, а она всегда говорила о нем, как обычно говорят о младшем непутевом брате, к которому питают нежную любовь.
Арчи, как и остальные истинные друзья Рене, радовался ее счастью с князем. Это был один из самых обаятельных представителей русской придворной знати, наводнившей Европу в поисках удовольствий и тратившей баснословные богатства своей таинственной неведомой страны с расточительностью, от которой даже видавшие виды парижане приходили в изумление.
Рене получала все, что только могла пожелать. Ее драгоценности не поддавались описанию, ее кареты, меха и наряды заставляли глаза многих женщин вылезать из орбит от ярости.
В это время года князь всегда возвращался в Россию к своей многострадальной семье и заброшенным поместьям, но каждый день напоминанием о его любви, хотя вряд ли Рене могла о ней забыть, служили цветы, которые доставлялись в ее апартаменты.
Корнелия увидела ее впервые на фоне сотни пурпурных орхидей. Молодая герцогиня не знала, чего ей ожидать, хотя в тот момент была бы рада самому дьяволу, если бы знала, что он может спасти ее от отчаяния. Она представляла, что увидит очень яркую даму, облаченную в кричащие цвета, может быть, даже с эгреткой или в страусовых перьях.
Вместо этого перед ней стояла худенькая женщина, по возрасту не намного старше ее, в однотонном черном платье, с зачесанными назад волосами, уложенными в обманчиво простую прическу. Единственной цветной ноткой было ожерелье из огромных изумрудов, плотно охватившее белоснежную длинную шею, и кольцо с тем же камнем, которое, казалось, оттягивало вниз маленькую ручку.
Рене не была хорошенькой, более того, лицо ее, когда она молчала, имело почти суровое выражение. Но стоило ей улыбнуться, как все моментально изменялось и сразу обнаруживалось очарование этой женщины. В движении ее губ было что-то чарующее и соблазнительное, а ямочки на щеках придавали ей пикантную лукавость, которая вызывала ответную улыбку.
— Ты опоздал! — воскликнула женщина на безукоризненном английском, когда слуги в ливреях провели Корнелию и Арчи в большую мягко освещенную гостиную.
— Прости меня, Рене, — покаялся Арчи, поднося ее ручку к губам, — но я привел к тебе попавшего в беду человека. Нужна твоя помощь.
— Вот как? — улыбнулась Рене, приподняв тонкие брови, и снова ее очарование стало таким очевидным, что Корнелия сразу почувствовала расположение к этой незнакомой француженке, какого раньше не испытывала ни к одной женщине.
— Это моя кузина, герцогиня Роухамптон.
Рене на секунду удивилась, а затем протянула руку.
— Для меня это честь, мадам, — произнесла она официальным тоном и добавила, обратившись к Арчи: — Чем я могу помочь?
Арчи Блайд смешался, и Корнелия поняла — он не знает, что ему следует говорить, а что нет.
— Можно мне рассказать, мадам? — тихо спросила Корнелия, и Арчи удивился, что она не постеснялась заговорить о себе.
— Ну, конечно, — ответила Рене, — но вначале, не лучше ли присесть?
— Вчера я вышла замуж, — начала Корнелия, усевшись на диван с позолоченной спинкой, некогда украшавший императорский дворец.
— Теперь я вспомнила, что видела фотографии вашей свадьбы и ее описание в утренних газетах, — воскликнула Рене.
— Вечером, накануне свадьбы, я узнала нечто, причинившее мне огромное горе, — продолжила Корнелия, но тут голос ее осекся, и она не знала, сумеет ли рассказать дальше.
С деликатностью, которую Корнелия не ожидала найти в кузене, Арчи Блайд двинулся к двери.
— Пойду поговорить с кучером, — сказал он. — Я велел ему ждать, но если лошади начнут вести себя беспокойно, пусть прогонит их до угла и обратно.
Дверь за ним закрылась.
— Ваш кузен очень дорог мне как друг, — тихо произнесла Рене. — Когда-то он был добр ко мне, в пору несчастий. Никогда не забуду, сколько понимания и сочувствия я встретила в нем.
— Так значит, вы изведали страдания, мадам? — спросила Корнелия.
Рене кивнула.
— Я потеряла ребенка, — просто сказала она. — Мой маленький сын умер, когда ему был годик, и мне казалось, вместе с ним умерло все веселье в мире. Вот тогда ко мне на помощь пришел ваш брат. В тот момент я не нуждалась ни в ком, кого бы я интересовала… как бы это выразиться?.. как женщина интересует мужчину. Я была матерью, потерявшей свое дитя, и Арчи это понял.
Мы вместе гуляли, обедали и ужинали в тихих ресторанчиках, где нас никто не видел и не узнавал. Наверное, для него это было очень скучно и утомительно, но он не показывал виду. Арчи приехал в Париж повеселиться, а вместо того провел очень печальные и очень спокойные две недели наедине со мной. Тем не менее он ни разу не пожаловался. Всегда оставался милым и очень внимательным. Вас удивляет, что я так люблю его?
— Нет, мадам. Я могу понять, что нельзя забыть того, кто помог тебе в горе.
— А теперь Арчи попросил меня помочь вам. Что я могу для вас сделать?
Самое простое для Корнелии было рассказать правду — печальную историю всего, что случилось с того момента, как она впервые в жизни покинула Роусарил и приехала в Англию. Но если Арчи услышал ее рассказ в самых общих чертах, то с женщиной можно было говорить более свободно.
Она рассказала Рене, как полюбила герцога и верила, что ее чувство взаимно, до той минуты, когда оказалась у дверей будуара Лили. Она рассказала, почему вышла за него замуж, несмотря на горькую истину, что он любит другую. Она поведала и о своей гневной тираде вчера вечером, и о сегодняшнем обеде в «Ритце», и о том, как она узнала, что он уехал в «Максим».
— Вы можете теперь понять мои чувства? Что я должна больше о нем узнать? — закончила свой рассказ Корнелия. — Я должна понять, что он любит, что он думает и что чувствует. А пока он чужой человек, мужчина, о котором я ничего не знаю, ведь все мои представления о нем оказались неверными — совершенно и абсолютно ложными. Мне придется думать о нем как о человеке, которого я никогда прежде не встречала.
— Итак, вы собираетесь попытаться завоевать его любовь, — мягко закончила Рене.
— Наверное, я сошла с ума, раз вообразила, что у меня есть на это малейший шанс? Скажите мне правду. Вы, мадам, так хорошо знаете мужчин, скажите мне, не безумно ли с моей стороны вообразить хотя бы на секунду, что наступит день, когда он полюбит меня, пусть и не так сильно, как я люблю?
Это был крик из глубины души, стремящейся к чему-то недостижимому и в то же время к чему-то такому прекрасному и удивительному, что сама попытка стоила того, несмотря на все несокрушимые препятствия.
Вместо ответа Рене де Вальме тихо попросила:
— Снимите очки.
Корнелия послушно стянула темные очки и повернулась, чтобы взглянуть на женщину, сидящую рядом с ней на диване. С минуту Рене просто внимательно разглядывала ее лицо, а затем произнесла:
— Бог мой, отчего вы прятали глаза?
— Мне казалось, темные стекла защищают меня. Я пряталась за них, потому что чувствовала неловкость, но так надеялась… вдруг герцог попросит меня снять очки… но он не попросил!
