Желание сердца (Дезире — значит желание) (Другой перевод) - Картленд Барбара (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Ей тяжело было признаться, как наконец она узнала о любви герцога к тете Лили, и голос ее дрожал и замирал, когда она поведала Арчи о том, что услышала, стоя у дверей будуара. Свой рассказ она закончила свадебной церемонией и прибытием в Париж.
Арчи Блайд был ошеломлен, иногда ему удавалось произнести «ну надо же!», но больше он ничего не говорил, пока рассказ не завершился. Затем он выронил монокль и заметил:
— Поразительно! Совершенно невероятно! Я бы ни за что не поверил, если бы не услышал от тебя самой.
— Теперь ты понимаешь, Арчи, почему я нуждаюсь в твоей помощи? — воскликнула Корнелия. — Я должна знать, что делает Дрого. Я не могу просто сидеть в четырех стенах или отправиться спать и лежать без сна, думая о нем и представляя милых приятных людей, с которыми он веселится, не могу ждать, что наступит еще день, пустой день молчания.
— Не ожидал такого от Роухамптона, право, не ожидал, — пробормотал Арчи. — Как неосторожно с его стороны, что он позволил тебе узнать обо всем.
— Но, Арчи! Дело совершенно в другом, — сказала Корнелия. — Ну ладно, мы обсудим это позже. Пожалуйста, отвези меня в «Максим».
— Я не могу сделать этого, Корнелия. Может, Роухамптон и негодяй, но это еще не причина, чтобы я вел себя так же.
— Я надену маску или вуаль — все, что угодно, лишь бы пойти с тобой.
У Арчи Блайда был такой растерянный вид, что Корнелии показалось, будто он готов почесать затылок, если бы только не боялся разрушить безукоризненно гладкую прическу. Пришлось ему ограничиться постукиванием монокля о зубы — привычка, которая всегда раздражала Корнелию, когда он предавался ей чересчур усердно.
— Невозможно, — пробормотал он. — Абсолютно, совершенно невозможно!
— Пожалуйста, Арчи, пожалуйста! Прошу тебя!
Корнелия слишком хорошо знала, что Арчи не мог устоять ни перед кем, кто попал в беду. Она помнила, как он на скачках опустошал карманы ради какого-то знакомого, которому не повезло, или попрошайки, вызвавшем в нем сочувствие. Корнелии не верилось, что он ей откажет.
— Пожалуйста, Арчи! — вновь взмолилась она и, к своему облегчению, увидела, что лицо его прояснилось и разгладились морщины на лбу.
— У меня идея, — сказал он. — Я знаком с одним человеком, который может тебе помочь.
— Кто это? — нетерпеливо спросила Корнелия.
— В этом вся загвоздка, — ответил Арчи. — Я не уверен, что правильно поступлю, если представлю тебя. Это не имело бы большого значения, будь ты просто моей маленькой кузиной Корнелией… но теперь ты герцогиня, а это меняет дело.
— Да забудь ты о герцогине, — взмолилась Корнелия. — Я не чувствую себя ею. Кто этот твой друг?
Монокль Арчи был вновь поднесен к зубам.
— Кто это? — настаивала Корнелия. — Мужчина или женщина?
— Женщина, — ответил он, потом добавил: — Если тебе обязательно знать, это мадам Рене де Вальме!
Он уставился на Корнелию, словно ожидая какой-то реакции.
— Ты слышала о ней?
— Нет. А что я должна была слышать?
— Ничего… то есть я хочу сказать…
— Кто она? — спросила Корнелия.
— Мой друг и… в общем, она довольно известна в Париже. Она… э-э… chere amie князя Ивана.
— Мне все равно, кто она, если она отвезет меня в «Максим». Как ты думаешь, она согласится?
— Не знаю, — ответил Арчи. — Но мы можем спросить у нее. Между прочим, сегодня я как раз собирался отвезти ее туда поужинать.
— Значит, ты и меня повезешь, — решительно заявила Корнелия. — Дорогой кузен Арчи, я знала, что ты мне поможешь. Папа всегда говорил, что ты добрейший человек в мире.
— Я чертов дурак, если хочешь знать, — пробормотал себе под нос Арчи.
Но Корнелия не слышала его. Она уже бежала в спальню.
— Быстро, Вайолет, подай мне горностаевую накидку и сумочку.
Вайолет принесла накидку из белого горностая, которую Корнелия набросила на плечи. Ее парчовая сумка, украшенная алмазной пылью, сверкала, когда Вайолет укладывалав нее носовой платок.
— Всего хорошего, Вайолет. Пойди погулять с Хаттоном, развлекись немного. Я сама приготовлюсь ко сну, когда вернусь.
— Надеюсь, ваша светлость хорошо повеселится, — сказала Вайолет.
— И не говори Хаттону, что я ушла, — сказала Корнелия, подходя к дверям. — Сделай вид, что я уже легла — не забудешь?
— Конечно нет, ваша светлость.
Вайолет улыбалась, глядя, как Корнелия торопливо вышла в гостиную. Бедняжке давно пора развеяться, подумала она. Любовь может принести столько страданий. На секунду ее глаза заволокло туманом, и губы задрожали. Затем, призвав на помощь здравомыслие и стойкость, она решительно занялась работой, заставив себя думать о другом.
Глава 9
Мадам Рене де Вальме была дочерью уважаемого адвоката из Амьена. Ей исполнилось восемнадцать, когда самый знатный клиент отца, принц Максим де Вальер Шатель, увидел ее и влюбился.
Тот факт, что он сумел преодолеть совершенно естественные протесты со стороны родителей Рене и увезти ее с собой без особого сопротивления, многое говорит о его даре убеждать, а также о важности занимаемого им положения.
Он поселил Рене в Париже и начал обучать. В свои преклонные года, а было ему за пятьдесят, он вдруг обнаружил, что ему одинаковое удовольствие доставляет знакомить ее с искусством и достижениями цивилизации, как и посвящать в тайные восторги любви.
Рене оказалась способной ученицей, и когда семь лет спустя принц внезапно скончался от сердечного приступа, она была совершенно другим человеком, не похожим на ту юную девушку, которая бросила скучный серый дом среднего достатка в Амьене. Она стала образованной, исключительно начитанной, а еще она научилась быть весьма привлекательной.
Принц, к огорчению своих сыновей и дочерей, оставил Рене значительную сумму, достаточную, чтобы прожить в комфорте до конца дней. Но Рене в двадцать пять лет вовсе не намеревалась прозябать на покое, в неизвестности, или вновь вернуться к респектабельности. Преимущества, которые давали ей деньги принца, заключались в том, что теперь она могла позволить себе выбирать своих будущих покровителей.
После кончины принца у нее было много возлюбленных. Многих из них отличало не только происхождение, но и ум. Она приближалась к своему тридцатидвухлетию, когда встретила князя Ивана. Они полюбили друг друга с первого взгляда с безоглядной страстью двух чрезвычайно эмоциональных и умных людей. Это был союз души и тела.
К этому времени Рене стала одной из самых известных женщин Парижа, а ее карета, запряженная шестеркой белых лошадей с оранжевыми султанами на головах, которыми правил черный как смоль кучер, превратилась в достопримечательность Елисейских полей.
Ее наряды фотографировали, подглядывали и копировали женщины всех социальных слоев: и те, кого называли респектабельными, и те, кто подобно самой Рене, принадлежали к полусвету.
О ее драгоценностях ходили легенды, а в квартире на авеню Габриель, по слухам, хранились картины более ценные, чем в Лувре, и сокровища богаче, чем можно было увидеть в музее Клюни. Разборчивость Рене заставляла мужчин с еще большим рвением добиваться ее знакомства. Если ей кто-то не нравился или она считала, что он ведет себя неосмотрительно, она никогда не приглашала такого человека на свои вечера и не встречалась с ним вновь, как бы высоко он ни стоял на социальной лестнице, и с каким бы пылом ни молил ее о прощении. В своем роде она стала такой же важной дамой, как многие из аристократок благородного происхождения, которые следили за ней с любопытством, но не могли из-за запретов условностей завести с ней знакомство.
В одном Рене оставалась непреклонной — у нее никогда не было больше одного возлюбленного в одно и то же время, и тому, кто снискал ее благосклонность, не приходилось сомневаться в ее верности и преданности, что могло послужить примером для многих жен.
— Всегда помни, что способность завоевывать друзей — это искусство, которое нужно в себе развивать, — как-то сказал ей принц.
