Пиратская доля (СИ) - "Милена Вин" (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Я не слушала их, когда они говорили о причине этого собрания. После никому не нужного приветствия один из судей назвал первое имя, написанное на пергаменте, и совсем скоро к трибуне вывели мужчину, закованного в кандалы.
Я его не знала. Может, он и был одним из поселенцев, но я не была с ним знакома; некоторых людей из поселения я вообще не знала в лицо. Так и ответила, когда судьи обратились ко мне с вопросом, знаю ли я этого мужчину. К моему удивлению после такого ответа никто не стал допытываться до меня. Вместо этого они назвали ряд преступлений этого человека и приговорили его к смерти через повешение.
Так холодно стало внутри от их приговора. Мерзко. Так продолжалось с каждым, кого выводили в середину здания суда. Все одно и то же – имя заключенного, вопрос, обращенный ко мне, мой честный ответ, список преступлений конкретного человека и весть о его скорой смерти. Среди всех осужденных порой мелькали знакомые лица мужчин, но мне ничего не оставалось, как сделать вид, что я их не знаю. Какой смысл говорить об обратном, если всех этих людей, так или иначе, ждет одинаковая участь?.. Мои слова могут оттянуть время, отведенное им, но не помогут им спастись от неизбежного. Еще никогда я не ощущала себя настолько жалкой и беспомощной…
Не знаю, сколько времени прошло с начала суда, но после нескольких однотипных выступлений все это сборище начало меня раздражать. Я ждала имя лишь одного человека. Глубоко внутри понимала, что не желаю его услышать здесь, и все равно ждала.
Увели еще одного приговоренного к смерти осужденного, и судья своим громким грозным голосом произнес имя следующего человека:
– Жак Рэкхем!
Сердце мое вдруг забилось учащенно и громко, я едва не задохнулась от переполнившего меня ужаса. Вскинула голову и увидела, как двое солдат вели к трибуне закованного в кандалы капитана. Толпа гудела. Они знали его как пирата, убийцу и преступника, и были бесконечно рады увидеть его здесь, желали услышать слова судьи о том, что его скоро казнят.
Мне стало дурно. Нервная дрожь охватила все мое тело; я стиснула зубы и сжала пальцы рук в кулаки с такой силой, что костяшки побелели. Казалось, мое сердце замерло, когда я поймала взгляд своего мужчины – сначала злобный, а после непонимающий, потерянный. Я видела, как он перестал сопротивляться солдатам; все смотрел на меня и безвольно шагал к трибуне. Душа обливалась кровью и слезами от этого растерянного взгляда карих глаз, от неряшливого, избитого вида капитана.
Судья вновь произнес его имя, и Жак тут же отвел от меня взгляд, сжал кулаки, злобно глянув на сидящих за ограждением мужчин. Его растерянность вмиг испарилась. Перед всеми вновь стоял уверенный, гордый капитан. В нем чувствовалась огромная сила, несмотря на то, что он едва стоял на ногах.
Он был жив. Но почему-то от осознания этого мне не стало легче. Я так хотела кинуться в его объятия, но сейчас между нами выросла непреодолимая стена, которую теперь были не в силах разрушить ни он, ни я.
Мне вновь задали тот же самый вопрос. Я почувствовала, как все взгляды сидящих здесь людей обратились ко мне. Все, кроме его. А мне так хотелось еще раз посмотреть в его глаза… Увидеть в них поддержку и любовь…
От меня терпеливо ждали ответа, а я впервые за весь процесс суда не знала, как ответить на поставленный вопрос.
Глава 14. Сделка.
– Мисс Донован, попрошу вас ответить, – вновь прозвучал бесстрастный голос судьи. – Вам знаком этот человек?
Я мельком глянула на судей, ожидающих моих слов, и снова посмотрела на капитана, ища поддержку в его движениях, словах, взгляде. Но он стоял неподвижно, молчал, не смотрел на меня. Делал вид, что я ему безразлична... Я не знала – так ли это на самом деле, и это незнание, его холодность разрывали мою душу на части.
– Мисс Донован...
– Ваша честь, – прервал его Жак, усмехнувшись – колко, презрительно. – Будь я знаком с этой леди, то, уверяю, ни ее, ни меня здесь бы сейчас не было.
Его ухмылка вызвала бурную реакцию со стороны зрителей – они начали перекрикивать друг друга, злиться, кажется, на то, что преступник говорит, когда ему не положено. Похоже, крики взбунтовавшихся людей подействовали на одного из солдат – он резко взмахнул рукой, и я только сейчас заметила плеть, со свистом рассекающую воздух. Я резко вскочила на ноги, схватилась обеими руками за перила ограждения до того, как плеть хлестнула по спине капитана.
Безмолвный крик ужаса застыл на моих губах. Я видела, как Жак на мгновение скривился от внезапной боли, пошатнулся, но в итоге устоял на ногах, выпрямился и сжал челюсти.
Толпа взревела – то ли от еще большего негодования, то ли требуя продолжения подобного правосудия, а я продолжала смотреть на мужчину, чувствуя пронзившую меня боль, словно мгновение назад орудие пыток оставило след именно на моей спине.
– Молчать! – прокричал судья, настойчиво колотя молоточком по столу. – Тишина!
Постепенно голоса затихли, и я обратила свой взор на судей, с интересом наблюдающих за мной. Конечно, как же без интереса... Ведь сейчас я повела себя иначе, не так, как с другими поселенцами. Молчать и лгать о том, что я не знаю капитана, не посмею – я обещала самой себе.
– Да, – резко выдохнула я. – Я знаю этого человека.
– Нет, – вновь раздался голос капитана – настойчивый, тихий; но в наступившей после моих слов тишине его услышали абсолютно все.
– Молчи! – гаркнул один из солдат и снова замахнулся на Жака. Плеть со страшным свистом оставила еще одну отметину на его спине.
Он держался. Сколько же скрытой силы и стойкости спрятано в нем – это удивительно. Но за его маской безразличия и презрения я четко видела, как ему сейчас больно. Я ощущала его отчаяние и боль так же сильно, как если бы на его месте стояла я.
– Господа, – обратилась я к судьям. Голос мой слегка дрожал, но я постаралась напустить на себя ледяную чопорность, несмотря на то, что внутри меня неумолимо разрасталась паника. – Разве сейчас эти наказания... столь необходимы?
Один из судей раздраженно закатил глаза и, оставив мой вопрос без ответа, продолжил:
– Мадам, значит, вы утверждаете, что этот человек похитил вас?
Возмутительно... Вот так просто они решили выдать свою заранее подготовленную версию за мою? Я ведь даже и словом не обмолвилась о похищении. Но что я могу ответить на этот вопрос, больше походивший на утверждение со стороны судьи?.. Если я совру, то они потребуют от меня объяснений касательно нашего с капитаном знакомства. Я могу сделать только хуже...
– Да, – едва слышно выдавила из себя я. – Но он не сделал ничего плохого по отношению ко мне...
Меня никто не слушал. Стоило мне ответить «да», как толпа взревела от непонятной мне злости. Судья стучал молоточком, но никто даже не обращал внимания на его своеобразный способ успокоить толпу. Страшные крики, полные злобы, заполняли мою голову, причиняя мучительную боль.
– Повесить его! Повесить!
Руки дрожали, и я посильнее сжала пальцами перила, едва сдерживаясь, чтобы не броситься к Жаку. Я так привыкла быть рядом с ним, ощущать себя под его защитой, что, оказавшись с ним порознь, теперь не знаю, как защитить его и себя от тирании всех этих жестоких и лицемерных людей, жаждущих увидеть казнь.
Я неотрывно следила за капитаном и вдруг заметила, как он зашевелил губами, произнес что-то тихо – сквозь шум и гам я не смогла разобрать произнесенных им слов. А затем оскалился, подобно хищнику, и прокричал:
– Глупцы! – Его голос был грубым и настолько громким, что я вздрогнула всем телом; меня охватила нервная дрожь. Я заметила, как люди начали замолкать и вскоре замерли в ожидании, недоуменно глядя на капитана. – Вы все, – продолжил Жак, быстро окинув взглядом всех сидящих в зале зрителей. – Эгоистичные ублюдки, наслаждающиеся этим представлением, словно детским спектаклем, и потешающиеся над теми, кто сейчас слаб! Кретины, – прошипел, с нескрываемой ненавистью глянув на безразличных к происходящему судей.
