Мальтийское эхо (СИ) - Саврасов Игорь Фёдорович (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Наш герой повесил трость петлей на указательный палец. Посмотрел на лицо. В глаза. Лицо смятенного человека. И глаза смотрят в разные стороны, причем один на запад, другой на восток! Проступает какая-то внутренняя борьба, даже боль человека, на плечах которого бремя огромной ответственности.
В какой-то миг на портрете проступило уже знакомое световое пятно и в нем проявилась шкатулка! Но щелчка нет, и крышка не поднимается. Да еще пятно стало раздваиваться, расплываться и исчезло вовсе. Что это значит: раздвоение личности Гомпеша, разделение чего-то? Пергамента? Укладки?
Андрей еще раз прошелся по галерее и снова вернулся к портрету. Иногда, при изучении какого-либо запутанного исторического сюжета, он использовал такой метафорический образ: помещал историческое «тело» как бесформенный ком глины на гончарный круг (серая глина — символ земли и воды), вот он вращает круг то быстрее, то медленнее (вращение — главное из движений); воздух (еще одна стихия) обволакивает глину, голые руки обнимают ком то крепче, то слабее и вытягивают образующийся сосуд, уже наполненный ассоциациями, знаками, связями вверх, к небу; а потом обжиг, огонь, конечно, огонь (последняя и верховная стихия!).
Он поднес мысленно сосуд к портрету. Истина не хотела заполнять его. Снова дрожание светлого пятна на лице, но уже даже слабее, чем в первый раз.
Андрей Петрович вышел на Дворцовую площадь, обошел ее и направился в сторону гавани Марсамшет. Проголодался и зашел пообедать: осьминог, фаршированный овощами, «американо», двойной! Полистал путеводитель. На часах 14:15.
Из кафе он побрел дальше к гавани. Целью его были Церковь Пресвятой Девы горы Кармель и английский собор Св. Павла. Андрей выбрал эти два храма из многих прекраснейших в Валетте по двум соображениям. Во-первых, огромный купол церкви своеобразно расширял и одновременно вбирал в сферу сознание, а готический шпиль Собора заострял мысль на главном. Во-вторых, Old Theatre Street у гавани заканчивается бельведером, откуда открывается изумительный вид на балконы Валетты, на очертания Слимы с парусниками вдоль берега. Мальтийские балконы — особая «фишка» в архитектуре городов архипелага. Они разноцветны, хотя чаще окрашены в зеленый цвет. Все их рамы поднимаются, чтобы воздух свободно поступал в комнату. Прятаться в такой симпатичной «кабинке для наблюдения» удобно: ты всех видишь, а тебя — нет.
Пора вернуться к городским воротам. Там еще одно здание, в котором Верочка просила побывать. Вот оно, пирамидального вида, похожее своей внешней грубой суровостью на военное крепостное сооружение. Несколько оконцев-бойниц, возле входа табличка: «Посольство Иерусалимского, Родосского и Мальтийского державного военного Ордена госпитальеров Св. Иоанна».
«Военного?!», — отметил Андрей. Вход наглухо закрыт: ни звонка, ни колокольчика, ни характерной для Мальты дверной колотушки. Очевидно, что гостей здесь не ждут! А до встречи с Верой Яновной всего час. Он огляделся, отыскал место, откуда можно было бы наблюдать за входом. Через минуту, как только Андрей отошел от здания на три десятка метров, дверь приоткрылась. На пороге появился мужчина, одетый в строгий темно-серый костюм. Он услужливо придержал дверь и из нее вышел другой мужчина с пакетом в руках. Быстрым шагом он направился к машине, по дороге сделав звонок по телефону. Сел в машину и уехал. Это был Ричард! Он не заметил Андрея. Первый мужчина, видимо охранник, тоже сделал короткий телефонный звонок, закурил, рассеянно глядя по сторонам.
«Следует ли сейчас пытаться просить разрешения пройти внутрь? Наверняка, нет: вряд ли разрешат, а если уж разрешат, на видеокамере останется его физиономия и Ричард может просмотреть запись», — лихорадочно думал Андрей Петрович.
В задумчивости он направился к Большой гавани. Прогулялся по верхнему парку Барракка, еще раз полюбовался чудесной панорамой бухт на противоположной стороне гавани. И направился, бегло глядя на план города, к Национальной Библиотеке. Вот улица Св. Урсулы, вот Св. Павла, Св. Лючии, а вот и площадь Республики. Оказалось, что большая часть площади, прилегающая к библиотеке, была заставлена столиками летнего кафе под навесами. Они упирались буквально в статую королевы Виктории.
Андрей присел поближе к парадной арке библиотеки, заказал кофе и воду. Здание библиотеки — дворец в стиле классицизма. Через пять минут к нему подсела Вера. Лицо уставшее, задумчивое.
— Как твои дела, Андрей? Какие впечатления? — сразу спросила она, и, не выслушивая ответа, продолжила, — я хочу пить, да и перекусила бы что-нибудь. В библиотечной столовой я попробовала так называемый «вдовий суп» из овощей, заправленный молодым сыром из козьего молока. Гадость. А вот творожное печенье было вкусным.
Они заказали несколько пирогов. Один с начинкой из рыбы, овощей и риса. Другой — шпинат с анчоусами. Третий из цветной капусты с сыром и яйцом.
— А что это, моя жена хотела насладиться «вдовьим» супчиком?! Твой героический муж Андрей вернулся с задания целым и невредимым. И принес кое-какую «добычу», — и иронично, и гордо произнес Андрей.
Вера поцеловала его в щеку.
— Замечательно! И я неплохо потрудилась… — в её манере было, видимо, не спешить переходить к серьезным разговорам.
И точно: она опять подозвала официанта и заказала бутылку абсента. И это по-нашему, для разговора.
— Абсент тоже содержит полынь. Это любимый напиток Ван-Гога, расслабляет отлично. Нужно немного выпить перед встречей с противным Ричардом…
— А я его сегодня встретил… — начал было мужчина.
— Да что ты?! Нет, давай все по порядку. С подробностями фактов и впечатлений по сути наших поисков.
И добавила еще:
— Гете говорил: «Дьявол (и Бог) — в деталях!».
— По-моему, он еще говаривал «Случай — Бог!».
— Это точно! Но так говорили Наполеон и еще какие-то ребята… Может, и Гете тоже.
— Видно, что девушка весь день провела в библиотеке, — опять сыронизировал Андрей. — Начну с Собора Св. Иоанна…
— Ах, мне хочется побывать там снова… — запричитала вдруг женщина. — Вальтер Скотт работал на Мальте над своим последним романом из жизни рыцарей-госпитальеров и назвал этот собор самым великолепный их тех, что он видел.
Ей так и хотелось еще раз блеснуть эрудицией.
— Так вот, — продолжал серьезно мужчина, не обращая внимания на ее слова, — сэр Оливер подружился со мной и шепнул мне на ухо…
И он рассказал, что и как было.
— Ты запомнил детали шкатулки, ее вид и вид камушков?
— К сожалению, не удалось.
— Все равно замечательно. Ясно, что сэр Оливер Старки держал Укладку в руках и она хранилась на Мальте! — Вера уже что-то просчитывала в уме, судя по ее отрешенному виду. И после паузы пробормотала, — надо полагать, попала к Ордену во время Осады… выкрали хитростью у турок. Так, так, дальше, — и вскинула глаза на Андрея.
Эти глаза были полны не просто внимания, а страсти, жажды новостей.
Андрей рассказал про портрет барона.
— То есть лицо Иуды? — переспросила женщина.
— Почему? — недовольно парировал Андрей.
Его раздражало, когда так прямолинейно и примитивно судили о ситуации и персонажах той древнейшей и непростой истории. И пояснил:
— Я в повести касаюсь тех версий… о куске хлеба Сатаны… — раздражение мешало ему, — ну, в общем одна из версий о том, что Христос умышленно спровоцировал, подставил Иуду, да и сам… выпил уксуса. Еще версия, что Иуда пошел на предательство, чтобы заставить того объявить во весь голос о своей Божественной Природе. Еще версия: Иуда — единственный из апостолов, в полной мере ощутивший таинственную Божественную природу Христа, выбрал предательство как свою жертву, равноценную для обычного человека жертве Христовой. Низкий миропорядок — зеркало Высшего.
И после паузы добавил:
— Ведь и Павел, которому Спаситель дал такое высокое назначение, был очень грешным и противоречивым человеком.
— Я помню твою интереснейшую повесть. У тебя Павел — надменный, честолюбивый человек.
