Роковое имя (Екатерина Долгорукая – император Александр II) - Арсеньева Елена (книги онлайн полностью TXT) 📗

Но было уже поздно. Екатерина согласилась на эту поездку только потому, что сама немного испугалась заполыхавшего вокруг нее пожара слухов и сплетен. Однако она прекрасно понимала, что ничего не сможет поделать со своим сердцем.

В Италии она только и думала о том, когда сможет вернуться в Россию. Однако вместо этого ей пришлось поехать во Францию.

В июне 1867 года Александр II по приглашению императора Наполеона и его супруги, императрицы Евгении, посетил Всемирную выставку в Париже. Поскольку в памяти европейских вольнодумцев, которые, по традиции, обожали вмешиваться в дела славянских держав, еще были живы недавние события в Польше и подавление антиправительственных выступлений, некоторые из французов сочли уместным выкрикивать публично оскорбительные для русского царя лозунги. Но еще дальше пошел некий польский эмигрант Березовский, который дважды выстрелил в Александра.

Спокойней всех отнесся к этому объект покушения. Во-первых, Березовский промазал. Во-вторых, Александр в прошлом году уже испытал подобное «удовольствие», когда Каракозов стрелял в него в Петербурге. Император славился хладнокровием и мужеством. Кроме того, была одна тайна. Некогда ему было предсказано погибнуть только от седьмого покушения. Конечно, он отнесся к мрачной перспективе с юмором – а как еще к этому можно относиться? Но втихомолку был убежден, что пока бояться не стоит: время еще есть.

Однако у императрицы Евгении случился нервный припадок от страха. Теперь она только и думала, как бы сократить визит, о котором так мечтала и который так старательно устраивала. Но русский император не спешил покидать Париж. О причине знали только чины полиции, обеспечивающие тайную охрану высочайшей особы.

Причина жила в скромной гостинице на рю Басс-дю-Рюмпар и звалась la princesse [6] Екатериной Долгорукой.

На другой же день, как стало известно о выстрелах Березовского, она буквально сбежала из Неаполя от бдительной маркизы Вулькано и бросилась в Париж. Александр жил в Елисейском дворце, и Екатерина каждый вечер приходила туда через скромную калитку на углу авеню Габриэль и Мариньи. При встречах он снова и снова повторял, что женится на ней, как только будет свободен. И добавил:

– С тех пор, как я полюбил тебя, другие женщины перестали для меня существовать. И целый год, пока ты отталкивала меня и пока была в Неаполе, я не приблизился ни к одной женщине. Я даже помыслить об этом не мог!

Надо ли добавлять, что и Екатерина хранила нерушимую верность их любви?

Теперь они почти не разлучались – насколько это было возможно, конечно. Император хотел бы, чтобы Екатерина жила близ него, но это было немыслимо. Однако у нее теперь были дачи везде, где отдыхала царская семья: в Петергофе, в Царском Селе, в Ливадии. В Петербурге она жила по-прежнему в доме брата (теперь в новом особняке на Английской набережной), но имела отдельный вход и отдельную прислугу – верную и молчаливую. И постоянно приходила в уже знакомый нам кабинет под лестницей Зимнего дворца, куда при малейшем удобном случае являлся и государь.

Он был влюблен самозабвенно. Ему чудилось, что только здесь, рядом с Екатериной, когда он целует ее, когда играет ее роскошными косами, он живет своей истинной жизнью. А там, в других покоях, в окружении жены-императрицы и детей, только играет некую навязанную судьбой роль.

Ну что ж, играл он ее очень хорошо. Цесаревич Александр, которому поначалу не хотелось жениться на датской принцессе Дагмар, чего очень желал бы император, вдруг нешуточно увлекся фрейлиной своей матушки Марией Мещерской. Отец сурово пристыдил его и сказал:

– Когда ты будешь призван на царствование, ни в коем случае не давай разрешения на морганатические браки в твоей семье, ибо это расшатывает трон.

Вскоре после этого император настрого запретил своему младшему сыну Алексею – далеко не наследнику! – жениться на обожаемой им фрейлине Александре Волковой. Оба они были несчастны всю жизнь.

Конечно, Екатерина не могла не слышать об этих случаях. И хотя она никогда не принимала всерьез обещание императора жениться на ней, все же бывала ранена тем, что принимала за отступление от святых для них клятв. Тем более что у нее вскоре появилось основание для беспокойства и страха. Она узнала, что беременна.

В ее душе это вызвало больше радости, чем тревоги. Она к этому времени настолько любила Александра, что жила только им одним.

Однако император обеспокоился. Нет, не за себя, не за то, что могут возникнуть разговоры в семье и слухи в обществе. В России глубоко чтут императоров, никто не решится осудить его.

Он испугался за Екатерину.

О ней и так много говорили… Бог ты мой, чего о ней только не говорили! Якобы она немыслимо, невообразимо развратна, причем отличалась этим чуть ли не с детства. Говорили, что эта дама, мол, прибегает к уловкам самых низкопробных кокоток и в своем распутстве доходит до того, что вообще не одевается в присутствии императора и даже танцует пред ним на столе нагая. И вообще, она изменяет ему направо и налево. За драгоценности готова отдаться кому угодно!

Александра поражало полное равнодушие возлюбленной к этой грязной болтовне. Воистину для нее ничего не существовало, кроме любви. Но ведь теперь запятнано будет и имя их ребенка! А если роды пройдут неудачно? Если Екатерина умрет?

Боялся он и себя. Вспоминал, какое необъяснимое, неуправляемое отвращение вызывала у него расплывшаяся фигура жены, которая вечно была беременна, – стыдился этого, но ничего не мог поделать. Что, если он охладеет к Екатерине?!

Бог был к ним милостив, к этому мужчине и к этой женщине. Екатерина обладала такой великолепной фигурой, что беременность почти не испортила ее. Бдительная маркиза Вулькано долгое время вообще не подозревала, что ее многогрешная belle sњur находится в интересном положении. Впрочем, она уже давно махнула рукой на Екатерину и поняла, что бывают в жизни ситуации, которые изменить невозможно. Надо только смириться.

Между прочим, то же самое пришлось сделать и Александру. Он смирился с тем, что беременность идет своим чередом. И вот наконец 29 апреля 1872 годы у Екатерины начались схватки. Они с императором заранее договорились, что ради сохранения тайны Екатерина немедленно приедет в заветную комнатку под лестницей.

Она так и поступила – не сказавшись ни невестке, ни даже горничной.

Послали за повивальной бабкой и доктором Крассовским, которому доверял император и который был предупрежден о деликатной ситуации. Доктор жил далеко, а роды проходили очень тяжело. Чуть только Крассовский появился на пороге, как император, измученный страданиями той, которую он так любил, выпалил:

– Если нужно, пожертвуйте ребенком, но ее спасите во что бы то ни стало.

На счастье, жертвы не понадобилось. В десять утра родился мальчик, которого потом назовут Георгием. В тот же день его тайно переправили в Мошков переулок. В одном из домов близ того, где жил генерал Рылеев, начальник личной охраны царя, поселились кормилица-русская и гувернантка-француженка. Генерал был одним из близких, доверенных людей императора и знал о его романе. А переулок был полон жандармов, которые оберегали Рылеева, поэтому и уединенный дом был надежно защищен от ненужных гостей и случайных любопытных.

Можно себе представить, сколько их было, этих любопытных! Шок поразил и семью императора, и его друзей, и недругов, и весь большой свет, и народ. Неведомо, чем возмущались больше: тем, что 54-летний «старик» не в силах обуздать свою страсть к молоденькой женщине, или тем, что Мария Александровна очень плоха, а потому не станет ли эта молоденькая фаворитка вскорости законной супругой и императрицей?

Пока суд да дело, император вдруг по-новому ощутил все радости отцовства. Раньше он был слишком молод и озабочен, чтобы восторгаться детьми. Теперь забот не стало меньше, зато изменилось ощущение мира. И потом дети от обожаемой женщины – это нечто иное, чем просто дети.