Цыганская магия - Картленд Барбара (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗

У герцога с герцогиней появился наследник.

Эту романтическую историю принц Павел заканчивал всегда одними и тем же словами:

— Все Раконзи по большей части белокожие и рыжеволосые, но с тех пор в их роду время от времени рождались дети с темными волосами, темными глазами и светлой кожей, в точности как у тебя, моя милая.

Летиция всегда с восторгом слушала эту легенду.

— Посмотри в зеркало, — говорил отец, — и ты увидишь в волосах синеватый отлив, о котором мечтают все брюнетки.

Ласково улыбнувшись дочери, он продолжил:

— Ресницы у тебя темные, любимая моя девочка, а глаза зеленые, словно степи, по которым кочуют цыгане. А кожа нежная и белая, точно лепесток магнолии. Это ты унаследовала от предков по моей и материнской линии.

Отец говорил правду. Летиция замечала, что совсем не похожа на остальных членов семьи Раконзи.

Она никогда не задумывалась об этом прежде, не находя ничего удивительного в том, что она — брюнетка, в то время как ее родная сестра Мари-Генриетта блондинка, как мать.

Волосы у младшей сестры были золотистые, словно солнечные лучи, а глаза неожиданно темные.

В самом же великом герцоге не было никаких цыганских черт.

Историю о цыганах все трое детей принца Павла находили страшно занимательной и романтичной, однако предпочитали не упоминать о ней в присутствии великой герцогини.

— Такого рода легенды, — как-то заявила она недовольным тоном, — есть не что иное, как ложь, сочиненная людьми примитивными и дикими, которым не о чем думать и нечем занять себя, кроме как сочинять разные глупые небылицы.

И после паузы добавила решительно и твердо:

— Я тщательно изучила наше генеалогическое древо и уверяю вас, в этой басне о том, что в жилах Раконзи течет цыганская кровь, нет ни слова правды.

Она помолчала, выжидая, не станет ли кто-либо возражать. И поскольку присутствующие решили, что благоразумнее промолчать, продолжила:

— В истории семьи я обнаружила еще один весьма примечательный факт. Оказывается, герцогиню, ответственную за возникновение всех этих нелепых сплетен, лечил один весьма знающий французский доктор. Именно благодаря его стараниям она смогла наконец произвести на свет ребенка, ставшего впоследствии великим герцогом. — А затем, переведя дух, добавила: — И незачем вам, особам знатного рода, повторять эти дурацкие выдумки!

Тогда Летиция ничего не ответила ей, но, вернувшись домой, кинулась к зеркалу и увидела, что волосы у нее совсем не такие, как у знакомых ей девушек, пусть даже не все они блондинки.

И еще Летиция помнила слова отца о том, что она необыкновенно грациозна, как цыганка.

Оставшись одна, она принялась танцевать и обнаружила, что тело у нее достаточно гибкое и податливое, чтобы делать сложные движения, такие, как в танцах цыган.

Она также могла, развернувшись подобно пружине, высоко взлететь в воздух, прыгая через костер. Точно так же делали и цыгане — человеку, наблюдавшему за их прыжками со стороны, могло показаться, что некая волшебная сила отрывает их от земли.

Решив как можно больше узнать о жизни цыган, девушка выезжала верхом за пределы дворца и прилегающих к нему земель, подальше от бдительного ока герцогини, останавливалась и разговаривала с первой попавшейся ей на пути группой цыган, кочующих по цветущим долинам или склонам гор.

Они знали, кто она такая. Им льстило внимание юной принцессы, и они не только охотно говорили с ней и отвечали на ее вопросы, но также научили ее нескольким словам и фразам по-цыгански.

Память у Летиции была восприимчивая, и вскоре она значительно расширила свой словарь.

Позже она узнала, что и цыганам известна легенда о ее предке Раконзи. Они восхищались ее темными волосами, потому что, как и она сама, верили — она унаследовала их от цыган.

Великая же герцогиня ненавидела цыган, преследовала и угнетала их при всяком удобном случае, особенно в этот, последний год.

Она все дальше и дальше отгоняла их от столицы, и Летиция все реже и реже встречала их во время прогулок.

— Как может Августина быть столь жестока? — сердито спрашивала она мать, когда в газетах сообщили, что двое цыган, обвиненных в каком-то преступлении, была казнены, несмотря на то, что оба клялись в своей невиновности.

— Это очень дурно влияет на мысли и настроения людей, — вздохнула принцесса Ольга. — Наши цыгане всегда так добры и дружелюбны! Они — часть нашего общества.

— Ты должна поговорить с кузеном Луи, попросить его что-то сделать, — сказала Летиция.

— Попытаюсь, — ответила мать, — но ведь ты знаешь, дорогая, как сложно будет дяде без поддержки премьер-министра.

— А он делает только то, что велит ему кузина Августина, — закончила за нее Летиция. — О, мама, какая же она ужасная женщина! Одна надежда, что цыгане напустят на нее порчу и заставят страдать, как она заставила страдать их!

Принцесса Ольга запротестовала:

— Не надо так говорить, дорогая! Иначе накличешь на нас несчастье.

— Почему я должна накликать на нас несчастье, если мы любим цыган? — спросила Летиция. — Папа говорил, что я унаследовала волосы от цыган. Не только волосы, но и движения, и многое другое. И я очень этим горжусь!

Принцесса Ольга улыбнулась. Улыбка эта была вызвана не только замечанием дочери. Ольга знала, что великая герцогиня использует каждую возможность, чтобы унизить дочь, не приглашая ее на приемы, на которых ей полагалось быть по рангу, и делала это не только потому, что Летиция была очень красива, но и потому, что внешность девушки напоминала о том, что в жилах Раконзи течет цыганская кровь.

А они были слишком бедны, чтобы развлекаться и устраивать собственные приемы, и принцесса Ольга в очередной раз задумалась над возможным выходом из положения.

Каждую ночь молила она Всевышнего о помощи — сперва своему любимому сыну, которому едва хватало в полку того содержания, что она ежемесячно высылала, потом — Летиции, которая в свои восемнадцать должна была бы куда чаще выходить в свет, и, наконец, — Мари-Генриетте, хоть и совсем не похожей на сестру, но тоже обещавшей превратиться в красавицу.

— Ах, Павел, Павел! — плакала принцесса в темноте. — Помоги же мне хоть что-нибудь сделать для наших детей! Порой мне кажется, что кругом одна неприступная стена!..

И как бывало всегда при мыслях о муже, тело ее начинало томиться от страстного желания, чтобы он был здесь, рядом с ней.

Однако она понимала, что было бы неправильно показывать свои чувства перед детьми.

А потому, лишь находясь наедине с великим герцогом, так любившим Павла, позволяла она себе говорить о муже со слезами на глазах.

По-прежнему стоя у окна, Летиция сказала:

— Попробую научиться у цыган колдовству, может, что и получится.

— Что может получиться? — спросила Мари-Генриетта, сидевшая за столиком с шитьем.

— Да что угодно! — откликнулась сестра. — Иногда мне кажется, что мы здесь словно в темнице, и постепенно состаримся и умрем, так и не повидав воли!

— Не смей так говорить! — воскликнула Мари-Генриетта. — Прямо мурашки по коже бегут.

— Один цыган, с которым я говорила, рассказывал кое-что о колдовстве. Сказал, что если сильно в него поверить, твое желание обязательно исполнится.

— Ну так в чем же дело? — воскликнула Мари-Генриетта. — Понять не могу, чего ты тогда ждешь!

— Он сказал мне, что делать это надо во время полнолуния, — заметила Летиция, — а полнолуние наступит через неделю. И чтоб мне не пришлось стараться напрасно, загадывай желания заранее, Гетти! Подумай хорошенько, чего бы тебе хотелось, а уж я постараюсь запомнить.

Мари-Генриетта рассмеялась.

— О, у меня целый сундук желаний! Можешь, начать с дюжины новых платьев и трех или четырех балов, на которых можно будет в них покрасоваться!

— Прекрасно, — ответила Летиция. — Занесу в список. Что-нибудь еще?

— Высокий, красивый и богатый принц, который будет танцевать со мной и заплатит за эти наряды!