Великолепие шелка - Марш Эллен Таннер (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
– Как я понимаю, ваш отец бывал в Китае, мисс Уоррик?
Американский морской капитан, уже успевший потерять интерес к глупым хихиканьям Арабеллы Харлсон и решительно отмежевавшийся от Джулии Клэйтон, которая, по его подкрепленному большим опытом мнению, была женщиной, всегда державшей свои щупальца наготове и расставлявшей ловушку любому потерявшему бдительность мужчине, обратил свое внимание на Чину.
– Оба они, и мой отец, и мой дедушка, много путешествовали по всему Квантуну, – ответила Чина с достоинством. – И я полагаю даже, что мой прадедушка был первым европейцем, чья нога ступила в Кантон.
– Ваш прадедушка? – Капитан Алойзиус почувствовал, как возрос его интерес к собеседнице. Отлично знавший историю этого человека и не столь уж занятый трапезой, как казалось, он был в состоянии провести логическую связь между случайным замечанием Чины и ее широко известной фамилией. – Кингстон Уоррик? Уж не хотите ли вы сказать, что ваш прапрадедушка – Кингстон Уоррик? Господи, благослови мою душу! Как же тесен этот мир, не правда ли, барышня? Я ведь очень хорошо знавал вашего отца, можете мне поверить. Мой корабль – тот, который я водил до «Бирмингема», – перевозил для него бадаянский шелк в Нью-Йорк в течение целого года. Просто огонь, а не человек был ваш отец! Я слышал, он утонул прошлым летом...
Судя по всему, он не замечал гримасы печали, исказившей лицо Чины при упоминании об отце. Известие о смерти Рэйса Уоррика, содержавшееся в письме, полученном ею от матери, явилось для нее настоящим ударом, от которого она все еще не оправилась. «Все это не случайно!» – преследовала ее одна и та же мысль. Не случайно, что он умер перед самым возвращением ее домой после долгой, казавшейся ей вечностью разлуки. А ей так хотелось снова увидеть его!
– Он был хорошим человеком, ваш папаша, – продолжал разглагольствовать капитан клипера, с удобством помещая на столе локти. – Все капитаны, которые возили для него грузы, очень его уважали. Я никогда ни от кого не слыхал дурного слова в его адрес, не считая, конечно, тех, кто завидовал его деньгам. – Он с усмешкой принялся вытирать губы салфеткой. – Я слышал, что плантация «Царево колесо» переживает не лучшие времена с тех пор, как он умер. Поговаривают, что пасынок его сам не ведает, что творит.
– Мне кажется, становится поздно, – отрывисто произнес капитан Бладуил, звонко щелкнув крышкой часов, которые он вытащил из кармана своего шелкового жилета.
– Одну минутку, прошу вас, – обратилась к Алойзиусу Чина. – Вы имеете в виду моего брата Дэймона? На плантации действительно что-то не ладится?
Но капитан Теренц Алойзиус был не настолько глуп, чтобы не понять предупредительного выражения, появившегося на узком лице капитана Бладуила.
– Бог мой, и впрямь уже поздно, – согласился он с Этаном, услышав глухой звон корабельных часов на верхней палубе, и, вскочив на ноги, проводил к дверям своих новых пассажиров с пожеланиями собрать побыстрее вещички.
– Индия замаячит у нас перед носом уже завтра утром, – произнес энергично Алойзиус и добавил напоследок, почувствовав угрызения совести при виде взволнованного лица Чины: – А вы, мисс Уоррик, не беспокойтесь, Бога ради, относительно этого вашего брата. Я слышал от одного своего приятеля, что у него и впрямь были какие-то неприятности, когда он только взялся за отцовское дело, но, надо полагать, сейчас уже все снова в порядке.
Легкая складка легла между бровями Чины. Ей очень хотелось бы знать, что скрывалось за разглагольствованиями американца. Неужели на плантации «Царево колесо» произошло что-то серьезное? Или это всего лишь пустые слова наслушавшегося сплетен болтливого капитана?
К счастью, на какое-то время ее отвлекла от тяжелых дум о Бадаяне неимоверная суматоха, вызванная отбытием Харлсонов. Чина наблюдала удивленно, как капитан Бладуил, сохраняя спокойствие, терпеливо взирал на хаос, воцарившийся на корабле. С благодушным выражением лица он приложился должным образом ко всем пухлым ручкам, протянутым ему в знак прощания, и даже лично проводил дородную миссис Харлсон к ожидавшей ее шлюпке. Маленькая Луиза, когда настала ее очередь прощаться, крепко обняла его за шею, и Чину поразило выражение нежности на его лице, когда он бережно передавал девочку рулевому на шлюпке. Выпрямившись, он встретился с девушкой глазами и слегка улыбнулся. – Вне сомнения, вы размышляли о том, что не ожидали от такого субъекта, как я, нежности по отношению к детям.
– Вы правы, так оно и есть, – признала Чина, уязвленная тем, что он снова, в который раз, сумел прочесть ее мысли.
– Я не настолько черств, как хотелось бы вам думать, мисс Уоррик, – сказал он, приблизившись к ней.
– Не настолько?
Его загорелые руки вдруг с силой вцепились в поручень.
– Да, не настолько. Вы не единственная, кто понимает, как должен страдать одинокий, покинутый всеми ребенок, и вообще, что чувствует он.
Чина с любопытством всматривалась в его лицо, но оно и мерцающем свете корабельных ламп выглядело непроницаема бесстрастным. И тут она услышала тоненький голос Луизы, звавшей ее по имени. Она обернулась и долго махала рукой – до тех пор, пока шлюпка не причалила к борту «Бирмингема» и все пассажиры не взошли благополучно на борт.
– Не могу поверить в то, что их и в самом деле нет больше с нами, – заметила Чина со вздохом.
– Что, впрочем, не так уж и плохо, не правда ли? – спросил капитан Бладуил лукаво.
– Я вовсе не хотела этого сказать, – возразила было Чина и не удержалась от смеха, к которому присоединился и он. А потом наступило молчание, протекавшее в странной, дружеской атмосфере.
Несмотря на то что солнце давно уже село, западный горизонт все еще озарялся ярким оранжевым сиянием, в то время как на темном лавандовом небе уже мерцали первые звезды. Вечерний бриз был теплым и нежным. И, как бы вторя его порывам, корабельные мачты и балки мелодично скрипели и прогибались. После шумного отъезда Харлсонов торжественная красота вечерней поры стала особенно ощутимой и для девушки, и для высокого морского капитана, стоявшего у поручней с ней рядом. Они были одни на палубе: матросы, перевозившие пассажиров, уже ушли, а Джулия Клэйтон, которая великодушно вызвалась продолжить путешествие до Сингапура в качестве «опекунши дорогой Чины», удалилась в свою каюту, сославшись на головную боль.
Чина, настроенная крайне недоброжелательно по отношению к молодой вдове, склонна была полагать, что недомогание Джулии связано исключительно с теми косыми взглядами, которые та бросала на капитана Бладуила в течение всего вечера. Вместе с тем, избежав общества Джулии, девушка чувствовала глубочайшее облегчение, хотя и испытывала настоящее бешенство при мысли о том, что под предлогом заботы о ней эта ненавистная ей женщина осталась на борту «Звезды Коулуна», чтобы и впредь продолжать беспрепятственно преследовать, забыв о приличиях, красивого капитана.
– Ни стыда, ни совести! – фыркнула Чина, не замечая, что говорит вслух.
Капитан Бладуил, услышав ее замечание, удивленно поднял брови.
– Интересно, чем это вы заняты: высказываете ли мнение по поводу моих моральных качеств, мисс Уоррик, или просто позволяете своим мыслям блуждать наугад?
– Ни то, ни другое, – ответила она ему с той прямолинейностью, которую он весьма непоследовательно находил одновременно и удручающей, и столь приятной. – Я думала о миссис Клэйтон и о тех соображениях, коими руководствовалась она, принимая решение остаться на борту вашего судна.
– Надеюсь, вы не подвергаете сомнению искренность движущих ею мотивов? – проговорил строго капитан Бладуил. – Это было бы крайне бестактно с вашей стороны.
Видя в его глазах веселые зайчики, Чина не была введена в заблуждение серьезностью его тона.
– Вы сами должны понимать, моя дорогая мисс Уоррик, – продолжал он монотонно, словно читал ей лекцию, – что Люцинда Харлсон не могла бы перебраться на «Бирмингем», если бы вы оставались единственной женщиной на борту моего корабля. Вызвавшись добровольно остаться здесь, миссис Клэйтон ускорила тем самым воссоединение их семьи.
