Надменный лорд - Фоули Гэлен (бесплатные серии книг .txt) 📗
— Понятно, — кивнула герцогиня. — Я знаю, что нужно делать. Я пришлю к вам гувернантку. — Она с улыбкой посмотрела на Миранду. — Но мне надо узнать ваше мнение, мисс Фицхьюберт. Вы согласны?
Девушка покосилась на своего опекуна и пробормотала:
— Я очень признательна вам, ваша светлость. Я сделаю так, как считает правильным лорд Уинтерли.
Герцогиня взглянула на леди Найт.
— Ну, что скажешь? Как тебе мое предложение?
— По-моему, очень удачное предложение, — сказала Элис. Она посмотрела на Миранду. — Уверена, вас ждет успех и Уинтерли еще придется отгонять от вас слишком настойчивых поклонников.
Миранда улыбнулась и снова покосилась на Деймиена. Тот молча пожал плечами — как бы давая понять, что полностью доверяет дамам. Граф пытался изобразить безразличие, однако ему это не удалось — Миранда заметила, что щеки его залились румянцем.
Во время обеда Миранда была представлена остальным членам семейства, а ближе к вечеру все перешли в гостиную. Деймиен, расположившийся в кресле у камина, с улыбкой поглядывал на Роберта — тот, укрывшись за развернутым номером «Тайме», судя по всему, даже сейчас думал о парламентских дебатах. Элис же с Люсьеном ласкали и целовали трехлетнего племянника Гарри; мальчик жил в их лондонском особняке на Аппер-Брук-стрит и был всеобщим любимцем. Порадовал родственников своим присутствием и самый младший из братьев, улыбчивый и белокурый Алек Найт. Алек, прибывший из своего роскошного особняка на Керзон-стрит, ради такого случая даже пожертвовал обществом клубных приятелей, и сейчас он играл в шарады с семнадцатилетней сестрой Джасиндой и ее компаньонкой Лиззи Карлайл. Джасинда то и дело пронзительно вскрикивала — ей казалось, что брат нарушает правила игры; Алек же лишь смеялся в ответ.
Миранда также принимала участие в игре. Она уже освоилась в незнакомой обстановке и была искренне признательна всем, кто так радушно принял ее в Найт-Хаусе. Время от времени девушка поглядывала на Деймиена и улыбалась ему. Граф кивал ей в ответ и тоже улыбался; сейчас он почти не сомневался: в дальнейшем все у его подопечной сложится удачно, и она будет вполне счастлива. Деймиен был очень доволен успехами Миранды — девушка уже без всякого стеснения общалась с его родственниками и, самое главное, сумела им понравиться.
Бел и Элис собирались отвезти Миранду в магазины на Бонд-стрит, и Деймиен уже был готов к предстоящим расходам. Впрочем, расходы графа нисколько не беспокоили. Его титул магически действовал на всех торговцев и хозяев магазинов, и они с удовольствием предоставляли ему любой кредит. Все знали, что лорд Уинтерли платит очень аккуратно. Можно было бы обратиться за ссудой и к Роберту, но Деймиен ужасно не любил перекладывать свои проблемы на чужие плечи.
Он сказал герцогине, что не следует приобретать для Миранды траурный наряд, если девушка сама этого не пожелает. Конечно, обычай требовал, чтобы она носила траур в течение трех месяцев, но Деймиен полагал, что будет лучше, если Миранда побыстрее избавится от горестных воспоминаний и не станет терзать себя понапрасну — ведь все равно уже ничего не изменишь. Бел придерживалась того же мнения. Она считала, что девушка, желающая выйти замуж, должна быть привлекательной и хорошо выглядеть, а отнюдь не демонстрировать окружающим скорбное лицо и траурные одеяния. «Было бы слишком жестоко облачать в траур столь юное и очаровательное создание, — думал Деймиен. — Сейчас она выглядит естественнее. А темные одежды… Они были бы не к лицу такой красавице».
За обедом граф то и дело посматривал на Миранду и любовался ею. Герцогиня одолжила ей одно из своих платьев — темно-голубое, — и это платье очень шло его подопечной; на голубом фоне ее зеленые глаза казались особенно выразительными. А густые темные волосы придавали девушке немного необычный вид — ведь все окружавшие ее женщины были светловолосые.
Играя в шарады, Миранда постоянно улыбалась, и Деймиен, глядя на нее, тоже улыбался. При этом он весь вечер старался держаться подальше от нее. Миранда несколько раз предпринимала попытки пообщаться с ним, даже присаживалась рядом, но граф под разными предлогами уклонялся от беседы. «О Господи, — думал он, — ведь я чуть не убил ее прошедшей ночью». При мысли об этом Деймиену становилось страшно. Его терзало чувство вины, и он горько сожалел о том, что проявил такое непростительное легкомыслие. Да, он поступил легкомысленно, — разумеется, ему не следовало ложиться с ней рядом.
«И, конечно же, ты не должен был ее целовать, — говорил себе Деймиен, — ведь в то время ты уже знал, что Миранда — твоя подопечная». Действительно, как он осмелился поцеловать ее? Почему он снова это сделал? В первый раз, во время встречи у театра, его настойчивость была понятна и вполне простительна, так как он принял ее за жрицу любви. Да и сама Миранда в каком-то смысле поощряла его — во всяком случае, так ему тогда казалось. Но в гостинице все было иначе. Прекрасно зная, кто она, он все же осмелился поцеловать ее, не сумел сдержаться, хотя и дал себе слово, что никогда больше к ней не прикоснется. Выходит, он нарушил слово, потому что искушение было сильнее его воли. Может, это означало, что он уже не способен себя контролировать?
Деймиен прикрыл глаза, предаваясь воспоминаниям о страстных объятиях Миранды. Она взяла его лицо в ладони, и их губы слились в поцелуе… А потом она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему, прижалась всем телом… Она ужасно его возбуждала, но, к счастью, он сумел сдержаться, так как вовремя вспомнил, что несет ответственность за ее будущее. Он обещал Джейсону, что найдет Миранде достойного мужа, а сам вряд ли годился на эту роль. Так не все ли равно, какие чувства он испытывал к ней? Его обязанность — защищать ее и заботиться о ней. Что же касается чувств и эмоций, то обо всем этом следовало забыть раз и навсегда, он больше не должен совершать опрометчивых поступков. И конечно же, он не имел права любить Миранду, так как был бы совершенно неподходящим дня нее мужем. Смысл его жизни — война, и теперь, когда она закончилась, ему оставалось лишь смириться с опустошением и холодом, воцарившимися в его душе.
После своего постыдного поведения минувшей ночью Деймиен мечтал лишь об одном — чтобы Миранду доброжелательно приняли в Найт-Хаусе. Тогда он мог бы оставить ее у родственников и с чистой совестью вернуться в Бейли-Хаус, чтобы снова там уединиться. И все же ему становилось ужасно грустно при мысли о том, что придется расстаться с Мирандой. Кроме того, граф по-прежнему беспокоился за безопасность своей подопечной. Разумеется, он вполне доверял родственникам, однако опасался, что они не сумеют должным образом позаботиться о девушке. Увы, далеко не каждого в светском обществе можно было назвать порядочным человеком, и некоторые из молодых аристократов, узнав о происхождении Миранды, могли дурно поступить с ней, обмануть ее. У Деймиена имелись все основания для подобных опасений, ведь он прекрасно знал, что многие знакомые покойного Ричарда Хьюберта считали мать девушки женщиной легкомысленной и распущенной. Миранда же была слишком юной и неопытной, она вполне могла поверить лживым обещаниям и тем самым погубить себя.
Внезапно в гостиной появился дворецкий. Он подошел к Люсьену и что-то прошептал ему на ухо. Люсьен кивнул и, пересадив Гарри на колени к Элис, поднялся с кресла и в задумчивости прошелся по комнате. Затем направился к выходу, но у самой двери обернулся и многозначительно кивнул Деймиену. Тот понял, что брат зовет его, и тотчас же вскочил на ноги — очевидно, что у Люсь-ена какие-то важные известия.
Деймиен вышел в коридор и увидел одного из помощников Люсьена, молодого агента Марка Скиптона. Граф поздоровался с ним, и Люсьен, прикрыв за братом дверь гостиной, вопросительно посмотрел на молодого человека.
— Марк, что случилось?
— Кое-кого арестовали по делу Шербрука, — сообщил помощник. — В полиции считают, что это один из самых опасных преступников в том квартале. Сейчас он переправлен в тюрьму в здании суда, но боюсь, полицейские поспешили. Арестованный уверяет, что у него есть алиби, и, похоже, долго продержать его в тюрьме не удастся.
