Однажды и навсегда - Сигер Мора (чтение книг txt) 📗
И не только по обычным причинам. Конечно же, честь и приличия требовали, чтобы он остановился. Того же требовала от него привычка считать себя независимым и хладнокровным мужчиной, который не попадется ни в какие сети, как бы хитроумно они ни были расставлены. Но Сара трепетала в его объятиях — нежная, раскрывшаяся навстречу ему. Разве он способен оставить ее, словно наскучившую игрушку? Раз отдавшись ему, она завладеет им навсегда.
Какая-то часть его души навсегда останется на этой крутизне, где дуновения ветра легки, а земля недавно пробудилась к жизни. И эта частица никогда больше не вернется к нему. Она будет потеряна им навсегда, отданная в жертву охватившего его пламени.
Он замер, пока рассудок боролся в нем с желанием, столь древним, что он никак не мог подыскать ему название. И все из-за его любопытства, из-за того, что ему не терпелось лучше понять эту странную женщину, загадочную и хрупкую на вид, но такую сильную. Настолько сильную, что она может самостоятельно решать, чего же ей хочется.
— Сара? — он то ли прохрипел, то ли прошептал, предостерегая ее. — Мы не должны этого делать, — дыхание его прерывалось.
Он сделал все, что честь и здравый смысл требовали от него в данных обстоятельствах. Теперь же, все, что ни произойдет, целиком в ее руках. Как и он сам, в нежных, трепетных руках, лишавших его возможности сопротивляться. На ее губах блуждала улыбка, за которой крылось удивительное понимание. Ее улыбка давала ему понять, что сейчас любые сомнения никчемны и бесполезны.
Так уж получилось. Сара привлекла его к себе. Ее тело подалось и раскрылось навстречу ему. Последняя преграда пала в считанные мгновения. Здесь, на крутом холме, под ослепительным весенним солнцем они отдались друг другу. Из кустов вспархивали в бездонное небо жаворонки, парил в воздушных потоках сокол, под холмом бежала и сверкала на солнце река.
Прохладный ветер щекотал ей бедра. Сара села и, словно спросонья, огляделась по сторонам. Она весьма удивилась, что мир пребывал в том же состоянии покоя и на том же месте, где они оставили его, когда отважились отправиться… Впрочем, тот мир, в котором они побывали, находился теперь где-то далеко.
Фолкнер спал. Сара взглянула на него мельком и убедилась в этом. Она была несказанно рада. Пусть он спит. Более, чем когда-либо, ей нужно побыть наедине с собой, со своими мыслями. Она должна свыкнуться с мыслью о том, что же произошло между ними.
И как она только допустила? Как может благовоспитанная леди, отдаться мужчине, малознакомому, вовсе не мужу? Она уступила соблазнам и плотской похоти. Нарушила заповеди, которые внушались ей с детства. И главное — совершенно не жалела о случившемся!
Она встала, скорее для того, чтобы проверить, смогут ли теперь ноги носить ее. Казалось, что колени должны подломиться под ней, а земля — разверзнуться. Однако ничего не случилось. Она спокойно сошла вниз по склону холма к реке.
Там она опустилась на колени, зачерпнула в ладони воды, хорошо сполоснула разгоряченное лицо. Одежда на ней была помята, лиф платья расстегнут и сбит набок. Слегка вздрагивая от холодной воды, она сполоснула шею и грудь. Оправив платья на груди, застегнула пуговицы. Пальцы слегка вздрагивали, но только слегка. Быстро оглянувшись через плечо, убедилась, что Фолкнер еще спит, смочила в воде край нижней юбки и вытерлась. Крови было немного, самую малость. Будь она невестой, ее невинность могла бы вызвать сомнение. Но ей теперь поздно сожалеть и корить себя.
Бесстыдная шлюха, падшая женщина — вот кто она отныне. Но где же ужас? Отвращение к себе? Где трепет, раскаяние, угрызения совести? Где они — все эти чувства, которые должны вызывать в ее душе постыдные клички? В этот светлый день ослепительно синего неба и ненасытной жажды любви, в день блаженства и сладострастия, как ни странно, ни сожаления, ни раскаяния не было и в помине.
Может быть, сожаление о содеянном настигнет ее позже? Может быть. Сара глубоко вздохнула и зашагала вверх по холму. Фолкнер зашевелился, просыпаясь. Она села рядом с ним на траву и приготовилась выслушать и выдержать все, что он ей скажет.
Он открыл глаза. Спросонья они были у него хмурые, темно-серые. Он уставился на нее, глубоко вздохнул и сказал:
— Сара, мне очень жаль…
Недурно, весьма недурно. Могло быть гораздо хуже. В душе у нее проснулась крохотная надежда.
— А мне нет, — резко прервала она его и пошла за лошадьми.
ГЛАВА 16
Они ехали по Риджуэю и молчали. Напряжение росло между ними, по мере их приближения к Эйвбери. Сара не хотела сама начинать разговор. Ей не хотелось и поддерживать его. Фолкнер был этому рад. Ну как, во имя всех святых, ему извиниться за то, что он лишил ее девственности? А в том, что она была девственницей действительно, у него не было ни малейшего сомнения. И в то же время — страстной, жаркой и нежной женщиной, о которой только может мечтать мужчина. Удивительное сочетание, удивительная женщина. Удивительный день, когда мир, вдруг ни с того, ни с сего, перевернулся вверх дном. И все прежние убеждения, в соответствии с которыми он строил свою Жизнь, оказались полнейшей бессмыслицей, рассыпались в прах.
Негодяй уловил смятение, царившее в душе хозяина, испуганно дернулся. Фолкнер успокоил его легким прикосновением ладони. Они приближались к деревне. Он искоса пристально взглянул на Сару. Она казалась воплощением спокойствия. Ни одна волосинка не выбилась из прически. Словно там, на холме, не произошло ничего из ряда вон выходящего.
Лишь чувство глубокой умиротворенности во всем теле и блаженные отзвуки, испытанного им наслаждения, свидетельствовали, что все это — правда.
Неожиданно ее брови, гордо очерченные, словно крылья птицы, сошлись в ниточку. Ага, наконец-то, первый признак тревоги. Но она совершенно не смотрела на него и даже — не в пространство. Она пристально смотрела на…
— Кто это? — спросил Фолкнер.
— Дейви Хемпер, сын миссис Хемпер. И с чего это он так вырядился?
Парень действительно был одет куда более пышно, чем Фолкнер когда-либо видел. На нем была новая шляпа, камзол и белоснежная рубашка, отменно сшитые панталоны и башмаки, которые не посрамили бы самого Криспина.
— Не иначе, у него в карманах завелись деньжата?
— Тем лучше для него. Послушайте, нам несомненно необходимо…
Сара пропустила мимо ушей его замечание и, чтобы не продолжать разговора, погнала кобылу вперед. Фолкнер что-то сердито бормотал себе под нос. Вот уж воистину несноснейшая особа. Ее больше интересует, как расфуфырился этот мальчонка, нежели то, что произошло между ними. Однако и впрямь, нечасто случается, чтобы деревенским парням удалось получить за услуги звонкую монету. Фолкнер догадывался, что в деревне, скорее всего, за услугу расплачиваются услугой. И где Дейви умудрился подзаработать себе на новое платье?
Несмотря на события этого дня, Фолкнер все-таки не забыл, зачем, собственно, он прибыл сюда. Его начали терзать угрызения совести, как только он подумал, чем занимался, вместо того, чтобы распутывать улики и факты. Он предпочел предаться любовным утехам с леди Сарой.
Необходимо срочно сменить линию поведения. Он еще ни разу в жизни не уклонялся от выполнения долга и не собирался изменять своим правилам. Однако он все равно не мог тотчас бросить Сару и заняться делом, будто ничего не случилось.
Сара сама решила эту проблему. Когда они подъехали к гостинице, она спешилась и сказала:
— Будьте добры, передайте сэру Исааку, что я зайду попозже справиться о его здоровье.
Фолкнер смог только кивнуть головой. А она, как ни в чем не бывало, направилась домой. Он замер, удивленно и, чему немало изумился, обиженно глядя ей вслед. Сказать по правде, он даже разозлился. К тому времени, как он расседлал лошадей и поставил их в стойло, внутри него все кипело от ярости. Громко топая, он прошел в зал гостиницы и, заказав себе кружку эля, сел на первый попавшийся стул.
