Поверь в мечту - Дайер Дебра (читать книги без сокращений .TXT) 📗

– Она сделала из вас образец совершенства – Принцессу Ледышку. Но теперь я буду вашим учителем, и, надеюсь, мы преуспеем…

Голова Тори пошла кругом. Должно быть, Алан рассказал ему… Они, наверное, смеялись над чопорной старой девой. А может, даже заключили пари – удастся ли Спенсу растопить Принцессу Ледышку?

Глаза Тори защипало от подступивших слез, но она сдержалась. Его слова возмутили ее и причинили боль, но плакать она не будет! Показать ему свою слабость, свои слезы – это еще одно унижение. Спенс напрасно старается ее оживить. Тори застыла на месте – холодная, бесчувственная, воплощение оскорбленного достоинства.

– Мне не нужна в постели Принцесса Ледышка, – негромко произнес он. Потом положил руки Тори себе на плечи и мягко попросил: – Поцелуй меня.

Ее руки с предательской нежностью прикоснулись к нему, жадно ощущая каждой клеточкой жар его тела. Но голос прозвучал по-прежнему решительно:

– Мистер Кинкейд, я хочу, чтобы со мной обращались уважительно.

Спенс осторожно обнял ее за талию.

– Уважение надо заслужить. Покажи мне, на что ты способна ради своей цели.

Ах ты… Тори выругалась про себя. Наверное, ему нравится ее унижать. Неужели он не понимает? Ведь она знает, что он ее не любит и никогда не полюбит, а потому весь этот фарс мучителен и нелеп. Зачем, ну зачем снова и снова заставлять ее чувствовать себя непривлекательной и неловкой?

Кинкейд ждал. Она привстала на цыпочки, коснулась поцелуем его губ – и отпрянула в ту же секунду.

– Думаю, если вы постараетесь как следует, то достигнете больших успехов. Ну же, – он прижал ее чуть крепче, – обнимите меня. Притворитесь, что вы влюблены, ведь любящая женщина хотела бы быть ко мне как можно ближе.

– Я не понимаю, чего вы от меня требуете, – прошептала Тори.

– Я прошу, чтобы вы поцеловали меня по-настоящему – как положено молодой жене. – Он улыбался.

Он улыбается! Да он издевается над ней, с негодованием подумала Тори. Как это жестоко,

– Неужели нам необходимо играть в эту глупую игру? Ведь мы оба прекрасно знаем причины нашего брака. К чему разыгрывать этот фарс?

Улыбка пропала с лица Спенса. Он резко прижал ее к себе, так что груди Тори заныли от тесного соприкосновения с его твердыми мышцами.

– Этот, как вы изволили выразиться, фарс будет продолжаться еще какое-то время – пока я не сделаю вам ребенка… Не забывайте об этом.

– Вы, как всегда, бесконечно деликатны, – пробурчала Тори, с тревогой прислушиваясь к стуку собственного сердца. Боже, несмотря на всю его жестокость и грубость, ее тянет к этому мужчине. Наверняка это какое-то извращенное чувство – оно просто не может иметь ничего общего с порядочностью или любовью.

Его кожа жгла ей грудь. Она хотела, нет, она просто жаждала поцеловать его, прижаться крепко-крепко, чтобы ощутить его силу и власть… Но тогда… О! Она знала, что случится, если она подчинится этому человеку. Он использует ее, и она потеряет себя. Останется пустая оболочка, а он получит удовольствие и очередное доказательство своего мужского превосходства.

– Я не собираюсь быть просто жеребцом, как бы вы того ни хотели. Если вы не намерены утруждать себя, хотя бы делая вид, что вы меня любите, я не стану выполнять супружеские обязанности.

– Черт бы вас побрал! – Тори обвила руками его шею надеясь наказать его самым фальшивым из поцелуев. Но как только ее губы коснулись его губ, она забыла, что хотела разыграть пародию.

Что-то зажглось у нее внутри, и Тори не смогла от него отшатнуться. В следующее мгновение Спенс крепко прижал ее к себе, и у своего бедра она ощутила его горячую восставшую плоть. От неожиданности Тори задохнулась Губы ее раскрылись, и язык его скользнул в ее рот. Поцелуй стал совсем другим: глубоким, жадным, воспламеняющим страсть. Страсть… именно это чувство – даже не чувство еще, но ощущение – разгоралось где-то внутри ее естества. Угольки, которые давно тихо тлели, вдруг вспыхнули, и огонь побежал по венам, согревая тело и душу и кружа голову. Забыв обо всем, Тори прижалась к горячему телу мужа, смутно сознавая, что то, что жгло ее кожу у бедра, сможет утолить странный голод, разгоравшийся внизу живота… И она ответила на поцелуй. Их дыхание смешалось, и Спенс почувствовал, как она слабеет в его объятиях. Он подхватил ее на руки, и Тори была счастлива ощутить себя так бездумно и надежно устроенной, когда не нужно прямо держать спину, а можно положить голову на твердое, но удивительно удобное плечо, пальцы – на теплую кожу груди и чувствовать, как сердце Спенса стучит под ее ладонью. Он бережно опустил ее на кровать – прохладные простыни приняли в себя пылавшее тело. Тори смотрела в его золотистые, сейчас потемневшие от страсти глаза, и огонь, горевший в них, не давал утихнуть пожару в ее крови. Спенс чуть отстранился, и, не желая терять чудесное ощущение их близости, она потянулась к нему, словно утопающий, чье спасение вдруг начало отдаляться, и схватила его за руку… Кинкейд улыбнулся и погладил ее по щеке:

– Я сейчас.

Тори откинулась на подушки, в голове ее царил сумбур, и лишь одна мысль не давала ей покоя – настоящей леди не пристало испытывать подобные чувства и так желать мужчину, как желает его она…

Через секунду Спенс предстал перед ней обнаженным. Глаза Тори распахнулись. То ли она забыла, то ли одного взгляда, брошенного в то утро, было недостаточно, но она растерялась, настолько неправдоподобно большим оказался жезл его мужского достоинства. От его безупречного тела исходили волны чувственности, и Тори замерла, пораженная откликом собственного тела на его наготу. Сердце ее бешено заколотилось, и странная, тянущая боль появилась внизу живота, глубоко внутри. Не в силах бороться с собственными чувствами, Тори подняла глаза и увидела зеркало, висевшее на потолке над кроватью. В нем отражалось тело женщины, распростертое на черных шелковых простынях, с горящими от вожделения глазами и пылающими щеками – женщины, жаждущей мужчину! Викторию словно окатили ледяной водой. Это она, она сама! Боже, да чем она лучше Оливии Фонтейн – лежит здесь вот так и желает человека, который ее не любит… Ведь Кинкейд к ней равнодушен. Нет, хуже – он хочет унизить ее, отомстить за то, что она навязала ему эту сделку. Тори съежилась от стыда. Он сказал, что научит ее кое-чему… Что ж, не он первый преподносит ей подобный урок. Она уже пережила боль и унижение, когда тот, другой бросил ее у алтаря. Она должна сохранить остатки самоуважения. Конечно, она выполнит условия сделки и будет вести себя как положено леди, которая получила отличное воспитание… Но она не опустится до проявлений животной страсти, не станет тешить его мужское самолюбие и сохранит свои чувства в неприкосновенности – вот единственный способ пережить этот брак и не позволить ему растоптать ее гордость. Когда Кинкейд лег рядом и прикоснулся к ее плечу, Тори, отпрянув, гневно взглянула на него.

– Неужели вы вообще не знаете, что такое стыд? – возмущенно спросила она. – Ведь можно хотя бы погасить свет!

Спенс оторопело вгляделся в лицо Тори:

– Что случилось? – Он не был готов к столь неожиданной перемене ее настроения.

– Ничего. – Тори потянула на себя простыню.

– Поговори со мной. – Он ласково погладил ее по щеке. – Расскажи мне, что тебя пугает.

Но она отодвинулась, избегая прикосновения.

– Пожалуйста, погасите лампы. Я не хочу видеть… то, что произойдет. Если бы вы были джентльменом, мне не пришлось бы просить вас об этом.

Пробормотав что-то неразборчивое, но однозначно нелестное о чересчур добропорядочных женщинах, Спенс поспешно выбрался из кровати. Беззвучно ступая по красному ковру, он одну за другой погасил все лампы. Каюта наполнилась тенями, но Тори по-прежнему ясно различала его фигуру. Понадеявшись, что в полумраке Спенс не увидит ее лица, Тори жадно уставилась на ту часть его тела, которая притягивала и пугала ее больше всего. Через несколько секунд он уже был рядом, зашелестели простыни, и Тори напряглась в ожидании неизбежного. Она твердо пообещала себе, что будет думать о чем-нибудь постороннем и не позволит своим эмоциям участвовать в происходящем.