Навсегда в твоих объятиях (Навеки-навсегда) - Вудивисс Кэтлин (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Однако ее послушание показалось ему подозрительным.
— Если собираетесь снова запереться у себя, боярышня, то советую вам передумать. Княгиня Анна никогда не позволит вам отлынивать от ваших обязанностей.
— Да что вы, и в мыслях не было! — усмехнулась Зинаида уже на пути к выходу и, не останавливаясь, взглянула на Воронского через плечо. — Право же, Иван, — добавила она, нарочно обращаясь к нему по имени, — не стоит сердиться и раздражаться попусту. Я просто следую вашему ценному совету.
Счастливый ветер, который за мгновение до этого наполнил паруса Ивановой надежды, неожиданно стих, оставив их беспомощно висеть, словно ненужные тряпки на нелепо растопыренных реях. Ведь он приготовился самое меньшее к яростному выпаду раздраженной женщины.
Зинаида вернулась к себе и, сбросив свой наряд, надела крестьянское платье, которое обычно носила дома, когда приходилось заниматься хозяйственными делами. Ее неожиданное возвращение разожгло любопытство Эли, а уж это переодевание подтвердило ее худшие догадки. Она потребовала объяснений, и, как ни старалась Зинаида спокойно и осторожно внушить ей, что нынешнее задание Ивана связано с некоторой помощью по кухне и что, в конце концов, это все равно приятнее, чем невыносимые нотации, Эли пришла в неописуемую ярость. Ее бесила наглость этого святоши.
— Что?! Этот мерзкий жаба брал на себя приказать тебе, как какому-то простому работяга? Чума его побери!
— Но я не стану делать ничего такого, что не делала у себя дома, — возразила Зинаида, стараясь успокоить служанку, которая бушевала, точно медведица, чьим медвежатам грозит опасность. — Это вовсе меня не оскорбляет, уверяю тебя.
— Да, моя драгоценная, но это было твое дело решать, какие работы ты хотела делать, а не другому давать команды, как будто какому-либо всемогущему господину. — Говоря все это, пылающая благородным гневом Эли бегала по комнате. — Этот жаба пусть посожалеет про тот день, когда он задумал тебе плохо, вот увидишь, так будет!
— Эли Маккабе! Я запрещаю тебе доставлять такое удовольствие Ивану или княгине Анне! Они не должны видеть, что нас можно вывести из равновесия! Мы станем терпеливо выполнять все его приказания, понимаешь? — Не получив ответа, Зинаида топнула ногой. Она должна была немедленно подчинить своей воле эту сварливую маленькую старушку. — Отвечай, Эли! Ты меня понимаешь?
Служанка обиженно скрестила руки на плоской груди и надула губы. Она никак не могла согласиться с госпожой.
— Он просто нищий бездельник, вот он кто. — Зинаида с трудом сохраняла суровую гримасу. Желание расхохотаться было почти непреодолимым, но она предупреждающим жестом подняла палец прямо перед носом ирландки:
— Пообещай мне, Эли Маккабе, что сделаешь все возможное ради сохранения мира, пока мы здесь.
Горничная метнула на Зинаиду холодный взгляд, но сочла, что лучше будет прикинуться мученицей. Она подняла глаза к небу, словно взывала к святым, и разочарованно вздохнула. Наконец, укоризненно покачав головой, ирландка неохотно уступила:
— Хорошо, я так буду делать, потому что ты мне так говорила, но это не ладно, ты знаешь про это!
Положив руку на узенькие плечи Эли, Зинаида улыбнулась и сказала, копируя ее манеру речи:
— Да, я знаю про это, Эли, моя драгоценная, но лучше, чтобы было таким путем. Возможно, путем маленькой доброты мы отвернем от себя их негодование.
— Вот это будет, наверное, чудо! Да уж! Хотя священники меня уверили, что чуды бывают даже сегодня, я оставаюсь в сомнениях, что надо бы так смело залезать прямо этого волка в зубы.
— Наверное, придется, если нет иного выхода, — озорно блеснув глазами, заметила Зинаида.
Эли замерла, открыв рот и раздумывая над справедливостью этих слов. Наконец она горестно вздохнула и сказала:
— Но это сулит беду тебе, мой агнец.
— Помоги-ка мне лучше одеться, — поторопила ее Зинаида. — А потом убери это платье. Пойду покажусь поварихе. — Тут она остановилась и снова задумалась о дальновидности приказания Ивана. — Бедная Елизавета будет сильно удивлена. Как бы еще, чего доброго, еда у нее не подгорела.
— Хуже от этого не сделается, — едко заметила Эли. — Как эта ворона Иван набивала себе свой зоб, приехавши в Нижний, то ему было бы лучше подавиться навсегда этим горелым!
Как и предсказывала Зинаида, Елизавета, повариха с печальными глазами, обмерла от изумления, увидев, что молодая гостья появилась на пороге кухни, одетая уж вовсе не как благородная боярышня. К такому наряду не придрался бы даже брюзгливый Иван: белая, с кружевными вставками рубаха и такой же белый широкий фартук поверх темной юбки, усыпанной мелкими яркими цветочками. Масса тонких нижних юбок придавала нижней части костюма пышность, а из-под доходящего до лодыжек подола виднелись ладные, обутые в узкие туфельки ножки в темных чулках. О таких ножках мог лишь мечтать любой мужчина. Большой, обшитый кружевом платок покрывал ее голову, и из-под него ниже пояса спускалась длинная толстая коса.
— Боярышня! — воскликнула взволнованная Елизавета. — Батюшки, да что ж это?..
— Да вот, пришла помогать, — весело отозвалась Зинаида. — Ты только скажи мне, что делать.
— Нет, нет! Спасибо! — всполошилась толстуха и замахала руками над головой. Она еще ни разу не слышала ничего столь нелепого. — Княгиня никогда не позволит! Вы же гостья!
— Но я с огромным удовольствием позаимствую у тебя рецепты этих восхитительных блюд, чтобы потом, когда вернусь домой, обучить своих слуг. — И, умоляюще взглянув на повариху, льстиво добавила: — Разве ты мне откажешь?
Повариха покачала седеющей головой. Робкая улыбка тронула ее губы, потом стала шире, прорисовала ямочки на пухлых щеках… Сунув руки под сборки фартука, Елизавета сложила их под своей огромной грудью, польщенная комплиментами молодой госпожи.
— Хорошо, я поделюсь своими скудными умениями, боярышня.
— Тогда я наверняка постигну все премудрости кулинарного искусства, — улыбаясь, предположила Зинаида. — Так с чего же мы начнем?
— Прямо с того, что я готовлю сейчас, — сказала Елизавета, шагая вперевалку к длинному деревянному столу, где она чистила и строгала, складывая в отдельные кучки, морковку лук, трюфели и прочие грибы. — Вот закончу все резать и буду делать пирожки. Хозяин их очень любит.
Зинаида посмотрела на повариху:
— А разве князь Алексей будет сегодня обедать дома?
— О, он никогда не исчезает больше чем на один-два дня, — тяжело вздохнула Елизавета. — Если б не он, то мне вообще не было бы работы. Княгиня кушают меньше воробышка, когда хозяин дома, и вовсе ничего, когда его нет. Смотреть жалко, как выбрасывается вся эта снедь.
— Но ведь в доме наверняка полно слуг, которые могут доесть все то, что не попало на хозяйский стол! — удивилась Зинаида, заглядывая поочередно в бурлящие горшки и котелки, а также в огромную кадушку с подходящим тестом.
Седая голова поварихи скорбно качнулась:
— Нет, это запрещено.
— Запрещено? Как так?
— Госпожа не позволит слугам есть то, что готовится для нее и тех, кто садится за господский стол, — объяснила Елизавета. — Это избалует прислугу. Так она говорит. А ведь можно было бы накормить столько народу, если бы только…
Елизавета поспешно провела ладонью по щеке, смахнув слезу, медленно катившуюся к подбородку.
У Зинаиды и у самой сердце разрывалось при виде такого количества еды, которая никому не пригодится, тогда как без лишних затрат для княгини можно было помочь столь многим людям. Разделяя печаль поварихи, Зинаида ласково погладила ее по толстой руке:
— Ты знаешь кого-нибудь, кто особенно нуждается, Елизавета?
Подбородок у поварихи задрожал:
— Да, боярышня. Знаю… Моя сестра. У нее муж прошлой зимой помер, да и сама она хворая. А еще дочка-трехлеточка на руках. Она, бедолага, даже работать не может, чтоб свести концы с концами. Пропадают ни за грош, а я тут вот… В этом богатом доме… Готовлю все эти яства, но не могу отнести ей ни крошки. Мне даже отлучиться не позволяют, чтобы помочь ей хоть немного.
