Память любви - Смолл Бертрис (полные книги .txt) 📗

— Если я позволю тебе привезти его в Англию, когда-нибудь его смогут использовать против меня, — возразил ап-Граффид.

— А если ты не разрешишь ему приехать, что с ним станется? Собираешься уничтожить его из-за собственных страхов?

В зеленых глазах стояли слезы, и Эдвард де Боло мысленно поклялся, что, если принц не отпустит сына добровольно, он сам отправится в Уэльс и привезет мальчишку.

— Прошу тебя, господин, — молила Ронуин. — Не разлучай меня с братом! Ты сам сказал, что он годится либо в барды, либо в священники. Он не представляет угрозы для тебя.

— Не Глинн беспокоит меня, но англичане, — покачал головой принц.

— Я дал слово защищать его, — вмешался де Боло.

— Ты — подданный короля, зять, его человек, поэтому сюзерен и выбрал тебя в мужья моей дочери. Ты надежен, он тебе доверяет. Но ты не любишь Ронуин и едва ее знаешь.

Поэтому я считаю, что твоя преданность королю выше чувств к жене и ее брату.

— Пожалуйста, отец, — продолжала просить Ронуин, перейдя на валлийский.

— Раньше ты никогда не называла меня отцом, — ответил он ей на том же языке.

— И вряд ли еще раз назову, — сухо улыбнулась Ронуин. — Позволь мне воспитывать Глинна. Клянусь честью матери: если мне покажется, будто англичане задумали использовать его против тебя, я либо помогу ему бежать, либо убью собственными руками. Ты понимаешь, я достойна твоего доверия, Ллуэлин ап-Граффид. Тебе известно, как я люблю Глинна, но ты также знаешь, что я исполню свой долг. Прошу тебя.

— Повтори, — велел он.

Немного поколебавшись, Ронуин прошептала:

— Прошу тебя, отец.

— Ты унаследовала от меня гордость, дочка, но чувствуешь, когда надо уступить, совсем как твоя матушка. Родись ты мальчиком, Англии было бы кого бояться, Ронуин, дочь Ллуэлина. — Он кивнул и обратился к Эдварду, уже на норманнском:

— Дочь убедила меня, что Глинну будет лучше здесь. И поскольку ты поклялся оберегать его, я пришлю мальчика к тебе.

— Я знал, что ты захочешь порадовать Ронуин, — кивнул Эдвард. — Благодарю, господин мой. Я сдержу слово, даже если придется защищать Глинна от короны. И поскольку не намереваюсь извещать монарха о пребывании здесь твоего сына, вряд ли можно ждать неприятностей.

— Генрих — человек нерешительный, но его сын свиреп и мстителен, — предупредил ап-Граффид. — Скоро он взойдет на трон, и тебе лучше не терять его расположение. Он лучший и в то же время худший из всего своего рода, зять.

Не знаю, сколько продлится мир, когда он станет королем.

Если нам суждено встретиться на поле брани, Эдвард де Боло, лучше постарайся повернуть коня в другую сторону. Я не хочу убивать мужа дочери и отца моих внуков. — И, поднявшись из-за стола, он объявил:

— Что ж, я прогостил тут слишком долго. Пора в дорогу, не то тебя в один прекрасный день объявят заговорщиком.

Де Боло и Ронуин тоже встали и проводили принца во двор, где его ожидали.

Ллуэлин обнял дочь и расцеловал в лоб и щеки:

— Прощай, девочка, да пребудет с тобой Господь.

— Прощай, господин мой. И спасибо тебе.

— За что? — усмехнулся он.

— За мужа и брата, — ответила она, одарив его одной из редких улыбок.

— Сын… — вздохнул принц. — Тебе следовало родиться сыном. Прощай и ты, де Боло. Да подарит Бог твоей жене много здоровых сыновей и дочерей.

— Благодарю, господин мой. Доброго пути.

Ап-Граффид вскочил на своего жеребца и повел за собой отряд. Дочь с зятем следили за ними, пока облако пыли, поднятое копытами лошадей, не рассеялось вдалеке. Только потом они вернулись в зал.

— Как тебе удалось убедить его прислать Глинна сюда? — полюбопытствовал Эдвард.

— Я назвала его отцом. Впервые в жизни. Принц, хоть и сильный человек, все же не лишен сентиментальности. Он был тронут и счел это своей победой. Понял, что мне пришлось сделать то, чего он давно добивался. Но при этом он был вынужден признать: мы оба не проиграли, поскольку получили то, что хотели.

— Что же ты пообещала ему? — удивился он.

— Ничего. А что мне было обещать, господин?

— Скажем, посылать ему определенные сведения, — мягко предположил Эдвард.

— Если сомневаешься во мне или моей преданности, — вспыхнула Ронуин, — лучше не упоминать в моем присутствии о вещах, не требующих огласки! Говорю же, я ничего не обещала ап-Граффиду! Просто назвала его отцом. Он давно жаждал услышать это слово из моих уст. До сегодняшнего дня ему это не удавалось. Вот и все, что произошло, Эдвард.

— Тебе придется заслужить мое доверие, Ронуин, — честно признался он.

— Какая разница, Эдвард, доверяешь ты мне или нет? Я ничего не собираюсь добиваться, поскольку мне абсолютно все равно, — холодно заверила она — Я живу по законам собственной совести.

— Клянусь Богом, ты самая несносная из всех женщин, которых я знавал! — воскликнул де Боло.

— А много их было? — вкрадчиво осведомилась она.

— Жена обязана во всем покоряться мужу, — прошипел он.

— Да, как моя мать. Она была послушной и почтительной, но что это ей дало? Бедняжка так и не получила обручального кольца, а в результате потеряла жизнь. Вряд ли мне захочется следовать ее примеру.

— Но обручальное кольцо — у тебя на пальце, — мягко напомнил Эдвард.

— Мы выполнили условия договора, муж мой, — так же мягко ответила она.

Эдвард спросил, пытаясь скрыть гнев;

— Не хочешь ли проехаться верхом, госпожа супруга? Я покажу тебе свои владения.

— С удовольствием, господин мой, — согласилась она.

Итак, между ними снова воцарилось перемирие. Они спали в разных комнатах, но встречались за обедом и подолгу ездили верхом. Эдвард целыми днями занимался хозяйственными делами, надзирал за полевыми работами, советовался с управляющим и принимал свободных крестьян, обрабатывавших его земли и отдававших ему за это часть своего урожая. Поля его были обширны, стада и отары — огромны. Временами и вздохнуть бывало некогда.

Только когда зерно было собрано и свезено в амбары, он мог немного оторваться от дел.

Ронуин с помощью Альфреда, дяди Энит и эконома, училась вести дом и применять на деле полученные в аббатстве знания. Поразительно, сколько у нее появилось обязанностей! По словам Альфреда, год — это непрерывная цепь забот и хлопот. Осенью наступало время забоя скота и засолки мяса на зиму. Весной нужно было засадить огороды, а к концу лета собрать морковь, репу, фрукты и сварить джем и желе, засушить яблоки, груши и сливы, а остальное снести в подвалы. Здешние зимы, объяснил Альфред, едва ли не самые суровые в Англии, поэтому хозяйки долгими вечерами коротали время за изготовлением мыла, свечей и пива. Если она хочет, чтобы в доме был мед, необходимо присмотреть и за ульями. Сахарные головы, которые продавались на ярмарке в Шрусбери, были непомерно дороги.