Прикосновение - Уэст Розалин (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗

Джуд уже почти убедила себя, что нужно строже обращаться с квартирантом, когда вскоре после ленча случайно оказалась у открытой двери в спальню и подслушала обрывок разговора между Долтоном и своим братом.

Время от времени она строго напоминала Сэмми, что не хочет, чтобы он докучал Долтону. Частично это было вызвано желанием оградить раненого от восторженной болтовни брата, а частично тем, что она не была уверена, не услышит ли ее невинный брат что-нибудь из того, что мог сказать грубый наемник, — этого ей совсем не хотелось. Ей не хотелось, чтобы Сэмми познакомился с образом жизни, который вел Долтон: этот человек шел дорогой убийства и зла, не считаясь с моральными принципами, если они вообще у него были. Сэмми не обладал способностью постигать такие сложные понятия, и Джуд не хотела, чтобы он смущался. И кроме всего прочего, она не хотела, чтобы он слишком увлекся их случайным гостем, а потом, когда Долтон уедет, не оглянувшись, его нежное сердце оказалось разбитым. Джуд подозревала, что люди, подобные Макензи, знали только один-единственный способ уходить.

Сейчас она немного задержалась у приоткрытой двери, пытаясь решить, как лучше оградить брата от злого влияния Долтона, и, размышляя над этим, прислушивалась к разговору.

— Родословная берет свои корни в основном на рынках Сент-Луиса. — Сэмми перешел к своей излюбленной теме — к лошадям. — Вы когда-нибудь были там, в Сент-Луисе? — Не изменяя своей привычке, он торопился и не ожидал ответа. Это происходило потому, что он в основном разговаривал с Бисквитом, старым охотничьим псом, который никогда не отвечал на его замечания. — Чтобы составить упряжку, сэр, нельзя собрать вместе шесть каких попало лошадей. Их нужно попарно подобрать по размеру и по цвету. Головная пара — это ведущие, они самые маленькие и самые быстрые в упряжке. Поворотная пара бежит в середине, они на ладонь или две выше. Затем идут коренные, которые тащат груз, они весят около двенадцати сотен фунтов каждая. Представляете? Таким образом, каждая пара имеет свое собственное место в упряжке, и моя работа — держать их всех безупречно чистыми. И еще я их подковываю раз в месяц. Думаете, я когда-нибудь мог бы стать кузнецом, Мак? Не нужно быть слишком умным, нужно просто знать лошадей, а никто не знает лошадей так, как Сэмми.

Джуд уже готова была ворваться в комнату, чтобы спасти Сэмми от любого обидного мнения, которое мог высказать Долтон, но его ответ удержал ее, завязав на ее сердце узел горькой радости.

— Почему же нет, Сэмми? Я думаю, из тебя получится великолепный кузнец. Люди всегда стремятся доверить своих лошадей тем, кто понимает животных.

— Вы думаете, я… как это вы сказали?., понимаю лошадей?

— Безусловно. Это самое лучшее качество, которое дополняет обычное понимание. Ведь существует масса людей, которые вообще ничего не понимают.

Звук счастливого смеха Сэмми еще туже стянул узел на сердце Джуд.

— Но больше всего на свете мне бы хотелось быть кучером. — Его тихий радостный смех замер, и Сэмми вздохнул. — Мне дали бы пару отделанных бахромой перчаток из оленьей кожи, и у меня был бы чудесный ореховый кнут с двадцатифутовым ремнем. — Он издал звук, подражая свисту кнута, рассекающего воздух. — Но хороший кучер, он никогда не вырвет ни волоска ни с одной своей лошади. Он управляет лошадьми, просто щелкая кнутом у них над головами. Мне говорили, этот звук похож на выстрел. Но потом им просто так нравится.

— Но почему?

— Джуд не могла поверить, что этот мягкий наводящий вопрос исходил от Долтона Макензи.

— Кучер, он должен быть ловким парнем. Он должен держать три пары поводьев в левой руке и, пользуясь только пальцами, говорить упряжке, что делать, пока его правая рука подтягивает провисшую упряжь и щелкает кнутом. Он должен вовремя повернуть каждую пару, иначе все лошади запутаются и даже могут покалечиться. Я ни за что не хотел бы, чтобы мои лошади покалечились. Но для Сэмми слишком трудно помнить обо всем сразу. — Знаешь, как я смотрю на это, Сэм? У каждого есть талант, который дал ему Господь. Не все должны быть хорошими кучерами — иначе кто заботился бы о лошадях? Бог дал тебе способность понимать лошадей, поэтому ты можешь быть лучшим в том деле, которым занимаешься сейчас.

— В этой логике была чудесная простота, именно с таким объяснением Сэмми согласился, утвердительно кивнув лохматой головой:

— Пожалуй, в этом вы правы, Мак. Действительно правы.

— Сэмми, ты не утомляешь нашего гостя?

— Мы просто разговаривали, Джуд. Я не надоедал, честное слово. — Взгляд больших виноватых глаз не отрывался от Джуд, пока она пересекала комнату.

— У нас был просто небольшой мужской разговор, — Сэмми нашел неожиданную поддержку у Долтона. — Парням время от времени нужно что-то в этом роде. Верно, Сэм?

— Верно, Мак. — Широкая улыбка, сияющая, как полуденное солнце, преобразила лицо юноши.

— Я очень рада, — откликнулась Джуд, — но, Сэмми, мне кажется, Джозеф ждет, чтобы ты помог ему справиться с неотложными делами.

— Я не забыл, Джуд. Я не хочу, чтобы Джозеф заболел.

— Я знаю это, Сэмми. — Джуд не смогла придерживаться взятого строгого тона, просто она не стала улыбаться, — Нет более ответственного человека, чем ты. А теперь иди.

— Д-да. Пока, Мак. — И Сэмми вприпрыжку выбежал из комнаты.

— Что с ним? — спросил Долтон, не дав установиться неловкой тишине.

— С ним все нормально, — моментально ощетинившись, сердито заявила Джуд, но тотчас же поняла, как это глупо, потому что Долтон только что разговаривал с ее братом, он должен был догадаться, даже если и не мог видеть. Она села в кресло у кровати, устало опустив плечи. Долтон сад, опираясь на спинку кровати и согнув ноги в коленях, о н был прикрыт простыней и вовсе не казался страшным. И внезапно из Джуд хлынул поток слов, полилась правда, которой она редко с кем-нибудь делилась: — Я точно не знаю. Мама тяжело рожала его. Доктора говорили, это произошло потому, что его мозг недостаточно снабжался кислородом. Сэмми рос, но не взрослел.

— С тех пор его смотрели доктора?

— Когда мы жили в Олбани, множество докторов — так много, как мы могли себе позволить. Но все они говорили одно и то же: он никогда не станет другим, он никогда не сможет быть годным на что-либо. Они говорили, что нам лучше всего поместить его в какое-нибудь лечебное заведение, — закончила Джуд более жестким тоном.