Сама невинность - Гурк Лаура Ли (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
– Извините, – сказал, продолжая смотреть ей в глаза и снимая книгу с полки.
– Я видела книги в вашей квартире, – пробормотала Софи, разрываясь между надеждой, что он отодвинется, и надеждой, что он не будет отодвигаться. – Разумеется, вы умеете читать. Я никогда и не утверждала, что вы не умеете. Я просто хотела сказать, что…что… – её голос прервался, потому что она и сама не знала, что хотела сказать.
Уголки губ Мика изогнулись в приступе веселья, и Софи снова попробовала объяснить свои слова.
– Просто, когда я была в вашей квартире, мне не представился случай посмотреть, какие книги у вас есть. Вы любите классику? Шекспира или Мильтона [53], например? Или современные романы? Может быть, детективные истории, такие, как про Шерлока Холмса? Я его обожаю. Видите ли, я не очень-то жалую приёмы и балы – и я ненавижу танцевать! – поэтому я много читаю. Тётушка и мисс Пибоди предпочитают книги по египтологии и спиритизму. Полковник каждый день просматривает «Таймс» и очень любит Киплинга. Мистер Дауэс читает только работы по медицине, а мисс Этвуд – «Панч» [54], хотя она также увлекается пасьянсами. А что нравится вам?
Мик не отвечал. Он просто не отрываясь смотрел ей в глаза. Но когда Софи облизнула свои сухие губы, это движение, казалось, привлекло его внимание. Он опустил взгляд на её рот.
Мик Данбар хотел её поцеловать. Он думал об этом прямо сейчас. И, что было хуже всего, она хотела, чтобы он её поцеловал.
– Мне нравятся многие вещи, – прошептал он, всё ещё глядя на её губы. – Я особенно люблю вишни.
Софи не поняла, почему инспектор заговорил о пище, когда она спрашивала его о книгах. Ведь она спрашивала его о книгах? О Господи, она не помнила. Она не могла думать!
– Почему вы ненавидите танцевать?
Девушка уже собралась рассказать, почему она не любит танцевать, когда вдруг осознала, о чём он её спрашивает. Это привело её в чувство. Софи застыла. Что с ней происходит? Она была готова признаться в своей совершеннейшей неспособности находиться и вращаться в обществе человеку, которого едва знает, который стоит перед ней почти без одежды! Девушка засунула руки в карманы юбки, и пальцы её правой руки сжались вокруг ожерелья. Драгоценности были ледяные на ощупь.
– Думаю, я пойду спать. Спокойной ночи, – Софи проскользнула под его рукой и практически побежала к двери, спасаясь от вида его голой кожи, аромата лавровишневой воды и вопросов, на которые она не хотела отвечать. Девушка взлетела по лестнице, непрестанно благодаря Господа за то, что полицейский не попытался остановить её.
Только оказавшись в своей комнате, она почувствовала, что снова может дышать. Доставая ожерелье из кармана, Софи без остановки ругала себя. Дура!
Чтобы было бы, если бы он её поцеловал?
Она прижала пальцы к губам.
Что было бы, если бы его рот коснулся её губ?
Софи закрыла глаза, и её пальцы легко скользили по губам.
Что было бы, если бы он обнял её и притянул к своему телу, прижал крепко-крепко?
Что было бы, если бы его руки коснулись её тела? Прошлись бы по всем потайным местечкам так же тщательно, как и накануне ночью, когда она была в его квартире?
Он бы нашел ожерелье.
Софи отвела руку от лица и строго-настрого велела себе перестать быть глупой школьницей. Она должна сохранять рассудок. Должна.
Мгновение девушка разглядывала сверкающие на её ладони изумруды и бриллианты, а затем подняла голову и увидела прямо перед собой ящики платяного шкафа. И ей вспомнился совет тетушки насчёт мест, где хорошо прятать различные вещи.
Софи пересекла комнату и выдвинула нижний ящик. Достав пару чулок и развернув их, она опустила ожерелье в один из чулочков. Затем она снова их скатала, положила в самый низ ящика, похоронив под чулками, подвязками и лентами, и закрыла ящик.
Тётушка уверяла, что ни одному мужчине не придёт в голову копаться в наиболее интимных женских предметах туалета, а тётушка была знатоком в том, что касалось поисков в ящиках.
Три года назад Софи очень сетовала на дополнительные расходы, на которые пришлось пойти, когда некоторые жильцы настояли на том, чтобы в двери были вставлены замки. Сейчас же она была очень рада, что выполнила эту просьбу. Теперь она могла понять их желание обеспечить себе уединение. И отныне девушка была твёрдо намерена запирать комнату на время своего отсутствия, хотя раньше она этого и не делала.
Довольная тем, что нашла самое лучшее место из всех возможных для того, чтобы спрятать ожерелье, и тем, что она сделала всё для того, чтобы инспектор Данбар не смог раскрыть секрет её тетушки, Софи переоделась в ночную сорочку и юркнула в постель. Она закрыла глаза, но прошло много времени, прежде чем она погрузилась в сон. Софи продолжала задаваться вопросом, почему он вдруг заговорил о вишнях.
***
Вокзал Виктории [55] был самым оживлённым железнодорожным вокзалом во всей Англии. Ежедневно на протяжении всего года через его двери проходило бесчисленное множество пассажиров. Однако сейчас, когда вся страна праздновала бриллиантовый юбилей королевы Виктории, вокзал был буквально переполнен пассажирами и носильщиками. Свист паровых двигателей, грохот багажных тележек, бесконечные разговоры находящихся здесь людей сливались в такой гул, что нормально разговаривать здесь оказывалось затруднительно.
– Я уверена, что Шарлотта была счастлива, получив моё письмо с сообщением о том, что Агата будет жить у неё, а не у нас, – Вайолет постаралась перекричать шум, пока они с Софи шли к огромному стенду, на котором мелом писали информацию о прибывающих поездах. – Она предпочитает, чтобы именно так всё и было.
– Она, может быть, и довольна сложившейся ситуацией, но мама вряд ли будет рада, – крикнула в ответ Софи. – Она будет в ярости.
– О, нет, она должна понять. Если она не проявит понимания, ужин будет совершенно ужасен.
– Разве он не всегда такой?
Вайолет предпочла не отвечать. Она пробежала глазами надписи на стенде и указала на написанную почти посередине строчку.
– Йоркширский экспресс прибывает к платформе номер двенадцать.
Софи шла следом за тётушкой, пробираясь среди множества спешащих людей к платформе, к которой прибывали поезда с севера. Шарлотта и Гарольд уже ждали их. Сестра Софи наблюдала за их приближением с обычным для неё неприветливым выражением лица.
Когда Софи и Вайолет перешли платформу и почти дошли до своих родственников, пожилая женщина обняла девушку за плечи и шепнула ей:
– Не позволяй Шарлотте расстраивать себя, дорогая.
– Не позволю, тётушка, – заверила её Софи. – Я давным-давно смирилась с тем, что Шарлотта презирает меня.
– Она боится тебя. Это страх, а не презрение.
– Я знаю.
Наконец, они подошли к Шарлотте и Гарольду. Сестра Софи поздоровалась с ними со свойственной ей любезностью.
– Опаздываете, как обычно. Вам просто повезло, что поезд также прибывает с задержкой.
Софи так сладко улыбнулась сестре, что почти почувствовала себя дурочкой от этого. В такой ситуации только ненормальные могут так широко улыбаться.
– Везение здесь ни при чем. Я знала, что поезд опоздает.
Шарлотта ненавидела, когда Софи упоминала или намекала на свои сверхъестественные способности, и на слова сестры она смогла ответить только скептическим хмыканьем. Её муж беспокойно шевельнулся, переступил с ноги на ногу, оттянул воротничок рубашки и откашлялся. Было очевидно, что он чувствовал себя неловко.
И Софи знала, почему. Он тоже её боялся, и причина его страха была достаточно серьёзная.
Гарольд шагнул к Вайолет и принялся болтать о том, что в этом году весна необычайно теплая. Слишком тёплая для этого времени года.
Про Гарольда Тамплина можно было сказать, что он обладал высоким ростом, ничем не примечательной внешностью, острым умом и низкими моральными принципами. Он воровал деньги из трастовых фондов своих клиентов, снимал для своей любовницы, красавицы блондинки, роскошную квартиру недалеко от своего офиса в Сити [56] и не испытывал к своей жене ни капли тёплых чувств. Софи знала всё это, но её это не тревожило. Сейчас её собственная жизнь была именно такой, о какой она всегда мечтала, и только это её заботило. Софи жалела свою сестру, но не потому, что муж не любил её, а потому что сама Шарлотта была неспособна любить.
