Зима была холодной (СИ) - Милоградская Галина (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— Вы так и спали, не расплетаясь? — вопрос сорвался с языка прежде, чем он успел подумать. Алексис нахмурилась, поднесла руку к волосам, будто проверяя, надёжно ли закреплена на голове коса, и встретилась с насмешливым взглядом. Раздраженно выдохнула и поспешила подняться, тут же делая два шага назад, отступая как можно дальше от кровати и от Киллиана.
— Мне пора собираться в церковь, — сухо ответила она, заранее ёжась от мысли, что надо выйти на улицу в отхожее место.
— Оставьте, — отмахнулся Киллиан, удобнее устраиваясь на кровати, на которой теперь мог расположиться с комфортом. Алексис с лёгкой завистью наблюдала за тем, как он закинул руку за голову, подталкивая удобнее подушку. — Колум не станет проводить службу после бури — едва ли кто-то сможет приехать — дороги на дальние фермы наверняка размыло. Повезло ещё, если никто не пострадал.
— И что же теперь делать? — растеряно спросила Алексис, не уточняя, что речь идёт прежде всего о пребывании Киллиана в доме. Но тот понял всё сам.
— Если вы одолжите мне лошадь, я уеду к обеду, как утихнет дождь, — успокаивающе проговорил он. Стоило бы обрадоваться, но при мысли, что снова останется одна, Алексис внезапно стало грустно. Она накинула на плечи платок и вышла на крыльцо, глубоко вдыхая влажный воздух, напоенный ароматами земли и хвои. Он отрезвлял, выветривая из головы непонятные, несвойственные ей мысли. Киллиан должен уехать как можно скорее — это огромная удача, что никто до сих пор не прознал, что он здесь.
Прежде чем вернуться в дом, Алексис заглянула в амбар: проверить лошадь и убедиться, что крыша во время бури нигде не текла. И была крайне разочарована тем, что внутри тепло и сухо. Испытывая глухое, неосознанное раздражение, Алексис долго сражалась с колодцем, ворот которого заел и не хотел крутиться. Потом едва не поскользнулась на мокрых ступеньках и уже в доме собралась было возмутиться, что Киллиан не спешит собираться да так и замерла на пороге.
Он сидел на кровати, раздетый по пояс, и озадаченно разглядывал повязку, осторожно прощупывая её. Полностью поглощённый этим занятием, он даже не сразу заметил, как вошла Алексис, а как заметил, непринужденно кивнул на плечо, приглашая подойти ближе.
— Кажется, на этот раз швы держатся, — довольно заметил он, наблюдая, как она ставит ведро и медленно приближается. — Вы — большая молодец.
— Приходилось встречаться с подобными ранами, — рассеянно проговорила Алексис, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло. Одно дело — перевязывать рану, спешно останавливая кровь, или накладывать шов, когда он метался в бреду. Другое — подойти и коснуться его плеча сейчас, средь бела дня, не в госпитале. Алексис склонилась над ним, радуясь, что Киллиан не смотрит на неё, разглядывая свои ладони, лежащие на коленях. Пробежав намётанным взглядом по перевязке, Алексис не удержалась, получив возможность открыто изучить плечо и спину сидящего перед ней мужчины.
Шрам, уродовавший правый бок, при свете дня казался ещё страшнее. Даже представить себе, что мог испытывать человек, получивший такой ожог, было жутко.
— Это было больно, — словно прочитав её мысли, ответил Киллиан. Алексис встрепенулась, выпрямляясь, чувствуя, как вспыхнули щёки. — Бочки стояли слишком близко, когда взорвался снаряд. Нас буквально залило кипящим маслом.
— Простите, я не хотела…
— Не стоит, — дёрнул уголком губ Киллиан. — Это давно в прошлом. Четыре года прошло. Я почти забыл.
— Не верю, — покачала головой Алексис. И рассеянно уточнила: — Четыре года?
— Битва при Чаттануге, слыхали? — Благо, Киллиан уже отвернулся, потянувшись за рубашкой, поэтому не заметил, как она побледнела. Поддерживать разговор далее не хотелось. Алексис молча помогла надеть рубашку и ушла к печке, присаживаясь перед ней и разжигая огонь. Вскоре на плите уже шипел чайник, вчерашние пироги, привезённые из города, заняли своё место на столе. И только когда Киллиан вышел из дома, она опустилась на стул, проводя дрожащей рукой по лицу. Почему она не думала о том, что Киллиан сражался с Джоном? Против Джона. Можно было легко представить, как они стоят друг напротив друга, с ружьями наперевес. Можно было, но не хотелось.
— У вас только одна лошадь, — заявил Киллиан с порога.
— Это вас удивляет? — прохладно осведомилась Алексис, разливая кофе по кружкам. — Простите, но мои конюшни остались в Вирджинии.
— И много там было лошадей? — внезапно заинтересовался он, усаживаясь за стол и подтягивая к себе кофе.
— Около сорока, — равнодушно пожала она плечами, протягивая тарелку с пирогом. Киллиан тихо присвистнул.
— Зачем держать столько лошадей сразу? Что вы с ними делали? Разводили?
— Нет. — Алексис осторожно сделала маленький глоток и мечтательно подняла глаза к потолку. — Три пары для выездов, несколько для прогулок, для срочных поездок, для участия в бегах… На самом деле, их вечно не хватало. — Она улыбнулась своим воспоминаниям. — Отец всегда выпрашивал у матушки деньги на новую лошадь. Иногда он проигрывал их в карты. Реже — выигрывал, часто дарил…
— А рабов ваш отец дарил? — тихо спросил Киллиан. Алексис вздрогнула, резко вырвавшись из сладких грёз.
— Нет, — ответила холодно, поджимая губы.
— Обиделись? — проницательно заметил он, качнув головой. — Зря. Вас многие будут спрашивать об этом. Стоит привыкнуть. На южан здесь смотрят с недоверием. И с завистью.
— Чему тут завидовать? — вырвалось у Алексис с горечью. — Тому, что ничего нет: ни дома, ни семьи, ни денег, ни вещей?
— Тому, что было, — веско заметил Киллиан, впиваясь в её лицо внимательным взглядом. — Вы росли в роскоши, не зная труда. Ваши руки, даже невзирая на то, что вы вынуждены работать, всё ещё мягкие и нежные, — при этих словах Алексис сжала их в кулаки, убирая под стол, — ваша кожа гладкая, не испещрена морщинами, а ведь в городе найдутся женщины, что моложе вас, а выглядят старше. Ваша спина не сгорблена, вы смотрите на мир свысока, словно заявляя, что вы стоите на несколько ступеней выше окружающих…
— Неправда! — возмутилась Алексис. — Неправда, мистер МакРайан! Я работала в госпитале с первых же месяцев, когда мой штат вступил в войну! И там, смею вас заверить, я не только зашивала раны. Я таскала раненых, помогала во время операций, несколько раз мне лично пришлось ампутировать конечности! Вы когда-нибудь резали ногу живому человеку, мистер МакРайан? А руку? После войны я работала гувернанткой, не самый тяжелый труд, скажете вы, но и там я от души вкусила все прелести того, что принадлежу к проигравшей стороне! Нет морщин, скажите вы? Это ли показатель того, что на сердце нет шрамов, а душа всё ещё юна? И я ни на кого здесь не смотрю свысока, — последние слова она проговорила дрожащим голосом, держась из последних сил, — я лишь не могу заставить себя смотреть спокойно на тех, кто лишил меня моей жизни — на солдат!..
Подскочив со стула, Алексис вылетела на крыльцо, хлопнув дверью, и поспешила обойти дом, опускаясь на скамейку на заднем дворе. В чём-то, возможно, Киллиан был прав — она выделялась среди местных женщин, как павлин в стае уток, но разве это была её вина? Алексис отчаянно хотела жить дальше, и, может, не стоило менять свою жизнь так круто, может, стоило остаться на Юге. Уехать в Атланту или Новый Орлеан. Там хотя бы подобных ей было достаточно, чтобы не казаться чужой. Но слухи, увы, страшная вещь, а Юг — по сути большой муравейник, в котором все всех знают. Она пыталась после Ричмонда жить в Чарльстоне, и в итоге попытка закончилась побегом сюда.
Прерывисто вздохнув, Алексис собралась было подняться, когда мимо прошёл Киллиан, пересёк двор, не обратив на неё внимания, или же сделав вид, что её здесь нет, и скрылся в амбаре. Желание и дальше жалеть себя моментально прошло. Вздёрнув подбородок, Алексис вернулась в дом и принялась за уборку. Спустя несколько минут за дверью послышалось ржание, пришлось выйти — всё-таки позволить ему уехать вот так, не сказав ни слова, было бы слишком невежливо. Тем более, для южанки.
