Любовь в мятеже (СИ) - Гилл Марина (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Quod licet Jovi… (лат. Что позволено Юпитеру…)
Элизабет положила пальцы на его губы и прошептала:
— Я знаю латынь, глупый мальчик. А ещё я знаю кое-что о «Науке о любви».
— Не сомневаюсь, — пробормотал Джонатан.
— Я говорю об Овидии, — улыбнулась леди Элизабет, отворачиваясь и продолжая свой путь. — Он писал: «Если кому от любви хорошо — пускай на здоровье любит».
Джонатан сомневался, что потом ему от такой любви хорошо будет.
— Мы должны жить нынешним днём, любить сегодня, потому что завтра… завтра может случиться что угодно, и время будет упущено. А, вот и домик. Право, лорд Сэвидж, вы утомляете меня своей несгибаемостью.
— В таком случае, почему вы всё ещё говорите со мной?
— Вы мне нравитесь. А я нравлюсь вам. Я хочу помочь вам стать более свободным в выражении своих чувств. Трусости в любви не место, поверьте.
— Я осторожен, а не труслив, — возмутился Джонатан.
— Как бы вы это ни называли, — отмахнулась Элизабет, спешиваясь и привязывая свою лошадь к столбику. — Пойдёмте, лорд Сэвидж. Я научу вас…
Элизабет совершенно запудрила ему голову! Она была настолько соблазнительна, а её откровенные речи одновременно приводили в ступор и в ещё большее возбуждение, что он не смог держать себя в узде. Не прошло и десяти минут, как они оказались на удивительно гостеприимной меховой шкуре, расстеленной у разожжённого камина, полностью голыми и готовыми вот-вот слиться воедино…
— Ваше Величество! — внезапно вскрикнула Элизабет под ним, глядя широко раскрытыми глаза за его спину.
Джонатан медленно обернулся и смачно выругался. Разумеется, про себя. На пороге стоял сам король, а рядом с ним — та самая леди, с которой его часто видели в последние дни. Оба выглядели, по меньшей мере, изумлёнными открывшейся им картиной.
— Вон, — наконец выговорил король дрожащим, верно, от ярости голосом. — Одевайтесь, любезная леди Элизабет, и — вон!
Джонатан подскочил резвее своей почти что любовницы и был уже полностью одет, когда она только пыталась затянуть своё платье. Он помог ей под тяжёлым взглядом короля, и леди Элизабет, будто враз позабыв о своих громких словах, выбежала из домика, низко опустив голову. Король, тем временем, прошептал что-то на ухо своей спутнице, и та тоже вышла. Некоторое время в домике царило молчание. Джонатан чихвостил себя на чём свет стоит и одновременно придумывал оправдания.
Генрих тяжёлой поступью приблизился к нему, остановился напротив и, смерив ещё одним взглядом, громко расхохотался. Джонатан открыл рот: то ли, чтобы приступить к оправданиям, то ли просто от удивления. О чём мог говорить смех короля? Возможно, он только что придумал новую пытку или изощрённую казнь? Такое и впрямь может развеселить человека, которому всё позволено!
— Сэвидж, вы меня поразили! Потрясающе!
Джонатан ничего не понимал, и от этого чувствовал ещё большую опасность от сложившейся ситуации.
— Вот кого мне нужно благодарить за то, что отвлекли внимание очаровательной леди Элизабет на себя! Сколько придворных, стоящих внимания, она отвергла!.. Я вас недооценил, Сэвидж, в самом деле, недооценил! — посмеивался король.
Джонатан начал что-то понимать, но говорить пока ещё не мог.
— Значит так. Продолжайте в том же духе, Сэвидж, и я закрою глаза на ваше участие в тёмной истории с мятежниками.
— Но подождите… — слабым голосом начал Джонатан. — Я хотел с вами об этом поговорить…
— Оставьте, — отмахнулся Генрих, отворачиваясь. — Вам мало моего слова? Сказал, что забуду, значит забуду.
— Но моя сестра замужем за одним из мятежников…
— Ах да, точно, — вспомнив, кивнул он, — ну что ж… вашей сестре, разумеется, ничего не грозит. А мятежник должен явиться перед моими очами и ответить за свои преступления против Короны.
— Если бы я мог попросить вас пересмотреть своё решение относительно только этого человека, — попытался Джонатан склонить его на свою сторону. — Моя сестра любит его.
— Ваша сестра должна была лучше выбирать, кого любить, — наставительно сказал король. — А теперь идите. И не забудьте наш уговор: держите леди Элизабет полностью удовлетворённой. Её внимание стало мне докучать.
— А как же?.. Я не могу вернуться домой?
Генрих посмотрел на него без прежнего одобрения, подошёл и положил руки ему на плечи, придавливая к полу:
— Конечно, не можете, Сэвидж, никак не можете. Вы нужны леди Элизабет. Так что ступайте и продолжайте ваше свидание, которые мы так неосторожно прервали, — усмехнулся он, снова приходя в добродушное настроение.
— Хорошо. Разумеется. С удовольствием.
***
— Что? — переспросил Уильям Вестмор, когда Джонатан пересказал ему всё, что случилось утром.
— Я знаю, знаю, — раздражённо взъерошил волосы Джонатан, меряя шагами покои зятя, в то время как тот сидел за столом и внимательно слушал его. — Но что мне оставалось ему ответить? «Нет, я не окажу вам эту услугу, потому что я не хочу спать с вашей бывшей любовницей»?!
— Ты хочешь мне сказать, что два месяца я надоедал своими просьбами королю, после которых он грозил выгнать меня со двора и лишить земель, ради… чего?
— Я говорил, что тебе лучше уехать, сразу после первой твоей беседы с королём, — напомнил ему Джонатан.
— Я обещал помочь тебе… Но ты и сам, как вижу, способен справиться.
— Мне повезло. Просто повезло. Но я не знаю, на сколько застрял здесь! Когда мне удастся вернуться домой? Один бог ведает!
— Зато ты в безопасности теперь, — подытожил Уильям довольно. — Стало быть, я наконец-то могу покинуть дворец.
— Чёрт, — схватился Джонатан за голову. — Надо думать, как перевести внимание Элизабет на другого…
— Удачи, родственник, — усмехнулся Уильям, встав и похлопав его по плечу. — Уверен, с этим ты справишься не менее блестяще.
***
На следующий день ближе к полудню в комнату к Джонатану постучались. Его вызывал сам король. Наспех одеваясь, Джонатан гадал, не пришло ли в голову Его Величеству сжалиться над ним и отпустить домой? А быть может, он ещё раз обо всём подумал и решил, что спускать с рук такое хамство, как соблазнение леди Элизабет, никак нельзя? Или, напротив, прислушался к нему и всё-таки решил пощадить Конора?..
В приёмной зале, когда туда вошёл Джонатан, находилось порядочное число придворных, но перед самим троном стоял только незнакомый ему человек в чёрной, запыленной одежде, явно только с дороги. Джонатан приблизился к нему и встал рядом.
— Сэвидж, к нам пришли благие вести о другом вашем зяте, за которого вы просили. Оказалось, что никаким мятежником он и не был. Каково, а?
Джонатан переглянулся с Уильямом, но тот не дал ему никакой подсказки о том, что здесь происходит.
— Ваше Величество, я не понимаю.
— Флэтхилл, расскажите всё Сэвиджу, будьте любезны.
Человек в чёрном повернулся к нему и начал ровным тоном объяснять:
— Мой отец ведёт дела с Конором О'Рейли. В начале лета прошлого года ими были обговорены дальнейшие совместные планы на будущее, планы эти также включали в себя закупку пятидесяти овец у Донегала Хэнли, друга и партнёра О'Рейли. Сначала Хэнли согласился и подписал с моим отцом и Конором договор, который я передал вам ранее, — коротко кивнул он королю, — и по которому он обещал продать своих овец не позже сентября. Потом он, по-видимому, передумал сотрудничать, но мой отец и О'Рейли, разумеется, не могли оставить подобную наглость без внимания. Конор отправился в Карлайл, чтобы уладить недопонимание со своим другом, а как вам известно, в это время Донегал Хэнли уже был замешан в мятеже. Конор бывал в его доме только для обсуждения торговых дел и совершенно случайно — однажды, — сделал ударение он, — присутствовал на одном из собраний мятежников и, хотя это говорит не в его пользу, никому об этом не рассказал, потому что у него среди них имеются друзья, тот же упомянутый мною Хэнли. Затем, как вам хорошо известно, он женился на сестре лорда Сэвиджа… — Флэтхилл давно перестал рассказывать Джонатану, он повторял эту историю для короля, который слушал очень внимательно. — …И отправился в Шотландию, чтобы провести немного времени в полной уединённости со своей женой. По пути он заехал к нам в замок и попросил меня как своего друга разъяснить недоразумение. Он не приехал сам по причине, которую я уже указал, а также потому что существовала вероятность, что Ваше Величество, при всём уважении, не стали бы его слушать и сразу бросили бы в темницу.
