Чистый грех - Джонсон Сьюзен (книги .txt) 📗
— Да будет тебе известно, — своим салонным голосом заявила Флора, игнорируя тот факт, что нижние части их тел были совсем не по-салонному оголены, — твоя устоявшаяся репутация беспардонного развратника, которому неважно с кем и где, угнетает меня, гасит во мне страсть.
— С чего ты взяла, что мне неважно с кем и где? — возмутился Адам. — Напротив, я весьма и весьма разборчив. Если уж на то пошло, ты тоже не ангел! Не могу сказать, что откровенность твоей похоти и объем твоего опыта меня только радуют. Поэтому если вдруг настало желание препираться на тему свободной любви — не обессудь, если услышишь много неприятного!
Он с удивлением поймал себя на том, что говорит серьезно и гнев его — нешуточный. Читать мораль любовнице? Возмущаться тем, что она недостаточно целомудренна? Странное желание в человеке, который всю жизнь предпочитал женщин, знающих толк в плотской любви!
Флора тоже уловила пуританскую нотку в его маленькой речи, искреннюю и внезапную. Вот вам и сибарит! Подай ему женщину искусную в любви — но чтоб при этом была невинна, как голубица! Мужчины!
Она невольно расплылась в улыбке.
— И часто с тобой это случается?
— Что ты имеешь в виду? — насмешливо спросил молодой человек.
Можно ли по-настоящему сердиться на нее, гуляя взглядом по прелестному голому лобку!
— Мне вот что любопытно знать: спустив штаны, ваша светлость всякий раз пускается в дебаты о нравственности, или это только я возбуждаю в вас подобное неуместное желание? Конечно, я не смею ставить под сомнение вашу общеизвестную любовную неутомимость…
Он усмехнулся. Чертовка остроумна. Ей дай волю — заткнет за пояс.
— Виноват, — шепнул Адам, ласково поглаживая ее руку, — не вели казнить, вели миловать! Ей-же-ей, ты первая, с кем я пустился в дебаты прямо… прямо посреди. Так что будем делать: вникать в нюансы нравственной позиции или все-таки… займемся чем-нибудь более приятным?
— Или все-таки, — сказала Флора. — Но разве ты никогда не разговариваешь с женщинами?
— Отчего же? Всегда! — зачем-то солгал Адам. — А ты со своими любовниками?
Она ответила не сразу. Вопрос застал ее врасплох. Если припомнить — то нет, бесед в постели она никогда не вела — ни длинных, ни коротких. Любовник для любви, а не для духовного общения, — вот как она думала с тех самых пор, как вполне сознательно и без смятенных чувств лишилась девственности.
И вот вдруг потянуло на разговоры… Значит ли это, что Адам Серр для нее больше чем красивое тело, что он привлекает ее не только физически, но и… и еще как-то?
— Да, конечно, мы не молчали, — закончила наконец Флора, подвигнутая на ложь тем же сложным и неопределенным чувством, что и ее любовник, знаток женских сердец.
Адам вынул из кармана куртки золотую луковицу, взглянул на циферблат и с добродушной улыбкой сказал:
— У нас остается примерно три четверти часа. О чем будем беседовать?
Казалось бы, ничего особенного… Но как произнес, негодяй! Будто всю ее, взъерошенную, огладил и мигом вернул в состояние чувственного возбуждения — словно и не было этого антракта, потрачен-ного на «выяснение отношений». Сказал одно, а она услышала другое, услышала правильно, потому что он и подразумевал другое.
— Только три четверти часа? — дрогнувшим голосом спросила Флора.
— Если понадобится, можем и задержаться.
Не только он понял, что разговорам конец, но и его отзывчивая плоть.
Уверенным движением Флора взяла его восставший член — такой напряженный, как будто Адам добрую неделю ни с кем не занимался любовью. Затем наклонилась — и он ахнуть не успел, как его член, весь, оказался у нее во рту.
Адам обхватил ее голову, словно хотел высвободить себя из плена. Однако плен был так сладостен, что он лишь взъерошил ее волосы, окончательно разрушив сложную прическу. Ее голова заходила взад и вперед, и он сразу же задышал короткими хватками, почти сомлев от наслаждения.
Контроль над собой он утратил до такой степени, что едва не опоздал отстранить ее голову.
— Погоди, — шепнул Адам, опасаясь прежде времени оставить без заряда свое любовное оружие.
Он откинулся на сено и несколько секунд лежал с закрытыми глазами — приходя в себя.
Какова! Где она научилась такой технике? Не иначе как во Франции! Здесь, в Америке, если и упросишь женщину взять твое хозяйство в рот, так она будет ворочать его как бутылку с касторкой — и с угнетающе-кислым видом! Да еще и спрашивать через каждые пять секунд: «Достаточно?»
— А теперь моя очередь, — сказала Флора.
Он с трудом разлепил веки и почти тупо воззрился на нее.
— Ты любишь все делать без приглашения, да? — процедил он чуть ли не с ненавистью.
Она стояла на корточках над его животом — растерявшие заколки волосы свисли вниз, на слюнявых рдяных губах блудливая улыбка.
— Без приглашения — это самое лучшее, — промолвила Флора, более чем уверенная в своем могуществе. Она понимала, что после того, что и как она сделала, ему обратной дороги нет — сама его плоть неостановимо рвется к пику удовольствия. — Тогда милости просим, присаживайтесь, — холодно произнес лежащий на спине Адам и жестом радушного хозяина указал на свой почти вертикально торчащий влажно поблескивающий член. — Полагаю, процедура вам известна.
— Нет, я не настаиваю, — отозвалась она, отвечая наглостью на наглость. — Можем отложить до следующего раза.
— Давай, живо!
— Понимать это как приглашение, ваше вежливое сиятельство? — с бесстыжей улыбкой спросила Флора. — Нет, нет, я никоим образом не хочу нарушать правила хорошего постельного тона, а потому…
— Я что сказал!!!
— Ты же упрекнул, что я норовлю все делать без приглашения. Вот и пригласи. Только как следует.
— Да иди же сюда, иди!
— А повежливей можно?
— Леди Флора, буду премного благодарен вам, если вы соблаговолите поместить свое воистину роскошное тело на сей выступ моего.
— Куда-куда?
— Сю-да! — почти прорычал Адам, указывая подбородком и взглядом на желаемое место. — Пожалуйста!
Она победоносно усмехнулась.
Но только она села на торчащий исполинский член, как Адам рванулся, опрокинул ее и оказался на ней.
Флора не сопротивлялась. И это соитие было каким-то сумасшествием: они как будто занимались взаимоистреблением, словно каждый замыслил убить другого бешеным любодейством. Они меняли позы, меняли скорость и ритм, она оказывалась то на нем, то под ним, то непонятно где, их тела извивались, сплетались, расплетались… и снова она на нем — под ним — непонятно где…
Когда они одновременно достигли пика наслаждения, совместный оргазм был как лобовое столкновение поездов. В итоге любовников буквально разметало в разные стороны: они рухнули далеко друг от друга, обессиленные, задыхающиеся, потрясенные до глубины души.
Оба понимали, что происшедшее связало их некими мистическими узами. И поэтому, не в силах двинуться, чтобы хотя бы руки соединить, ощущали себя соединенными, сопряженными, сплавленными… и слабо улыбались друг другу особой улыбкой заговорщиков.
— Мне надо поспать, — сонно пробормотала Флора, не в силах поднять очугуневшие веки.
Теперь она вдруг ощутила аромат свежескошенного сена и ласковую прелесть золотого столба света от небольшого оконца в крыше. Все это прекрасный сон!
— Я отнесу тебя в твою комнату, — нежно сказал Адам, играя локоном на ее виске.
— Нет, я сама… я пойду… через минуту… или две…
— Только не сейчас, — с понимающей улыбкой весело закончил за нее Адам. Закаленный бессонными ночами любви, он мог только посмеиваться над тем, что Флору так подкосило. Сам он за минуту-две совершенно пришел в себя — и снова был «как новенький».
Молодой человек занялся поиском в сене заколок. Тем, что нашел, он кое-как скрепил волосы девушки в некое подобие первоначальной прически. Критически оглядывая результат своих усилий, Адам сказал:
— Придется мне вплоть до твоего отъезда из Монтаны постоянно таскать в кармане гребень. Как только я оказываюсь в пределах мили от тебя — тут же теряю голову, превращаюсь в глупого подростка и набрасываюсь на тебя. Ничего с собой поделать не могу.
