Песнь сирены - Джеллис Роберта (бесплатные версии книг TXT) 📗
Облегчив физические страдания Эммы, Элизабет успокоила ее, пообещав не поступать с ней плохо, если Моджер рассердившись, не захочет больше иметь такую любовницу. Выполнить это обещание не представляло труда. Элизабет знала, муж никогда не оставит такую красавицу просто служанкой. Если она надоест ему или он начнет питать к ней отвращение, Моджер просто продаст Эмму какому-нибудь мужчине за кругленькую сумму. Он всегда поступал так раньше со своими женщинами, а Эмма была так хороша, что могла принести хороший доход.
Не стоит все это говорить Эмме, иначе можно совсем напугать ее, подумала Элизабет, но Моджер, возможно, еще не готов простить девушку. Он не бил бы ее, если бы не хотел проучить. Одной из положительных черт Моджера было то, что он никогда не был неоправданно жесток или хотя бы груб. В большинстве случаев те ужасные поступки, которые он совершал, были результатом его пренебрежения людьми, находящимися в бедности или зависящими от него. Зная это, Элизабет сочла возможным сказать Эмме, что, если та будет вести себя должным образом, Моджер, возможно, оставит ее на этот раз.
Эти заверения остановили слезы Эммы, но пробудили в ней беспокойство.
– Как я узнаю об этом? – скулила она.
Элизабет попыталась скрыть улыбку. Ситуация действительно была забавной. Не в каждом доме любовница бежала к жене за помощью и советом. Но в этом были и положительные стороны.
– Если у тебя будут затруднения, приходи и спрашивай меня. Я сделаю все возможное, чтобы разъяснить тебе, чего ждать от Моджера.
Эмма была глупой, но не совсем. Она подозрительно посмотрела на Элизабет:
– Зачем это вам?
«Не будет никакого вреда в том, если Эмма будет знать кое-что о действительном положении вещей», – подумала Элизабет.
– Я не хочу, чтобы мой муж делил со мной постель. Если он тебя оставит, то придет ко мне или возьмет одну из моих служанок, а это нарушит покой в доме. Как видишь, для меня ты не представляешь никакой опасности. Даже оказываешь мне услугу, занимая внимание Моджера. Почему же мне не помочь тебе?
Это убедило Эмму. Она была недостаточно умна, чтобы искать в этих словах иной смысл. Эмма умела обманывать, но воровала или лгала только с определенной целью. Она не задумывалась о будущем. Поэтому у нее не возникло никаких подозрений, и она охотно поверила в доброту Элизабет. Дав девушке снотворное с теплым вином, Элизабет пошла проверить, как готовится обед.
Тощая, невзрачная сучка, но хорошая хозяйка дома, подумал Моджер, когда жена вошла в комнату. Она, конечно, глупа, но это даже хорошо. Говорить с ней – все равно, что со стеной. Иногда, правда, кое-что разумное исходило от нее, но ничего существенного. И это хорошо. По крайней мере, Элизабет никогда не доставляла особых неприятностей. Плохо, безусловно, если ему придется убить ее, как и Вильяма, используй он их любовную связь в качестве оправдания своего поступка. Вероятно, от Вильяма лучше избавиться другим путем: Элизабет все же очень нужна для управления хозяйством.
Элис не была любительницей поесть, но в этот раз за обедом она съела больше любого из мужчин, сидевших рядом. То, что отец ел без аппетита, не удивляло ее. Он всегда ел мало (если вообще приходил домой, а не проводил ночь в городе со шлюхой) по возвращении из Хьюэрли. Но ее удивило и даже насторожило то, что Раймонд скормил собакам половину из лежавшего на его тарелке. Она не находила ничего странного, если молодые люди рядом с ней теряли аппетит, но Раймонд не проявлял больше ни одного из симптомов, известных Элис и так характерных для тех, кто был без памяти влюблен.
Это же тревожило и самого Раймонда. Ему следовало радоваться тому, что сэр Вильям абсолютно не оправдывает подозрений короля, но его сердце было холодно как камень. Он не хотел признаваться самому себе, что угнетен, и поэтому попытался отогнать от себя мрачные мысли. В конце концов, убедил он себя, все объясняется его нежеланием возвращаться ко двору в случае, если мать узнает, где он скрывается. Найденная причина его уныния была настолько правдоподобной, что Раймонд ухватился за эту мысль, не желая видеть более глубокую и гораздо более опасную причину своих терзаний.
Связав свое состояние с матерью, Раймонд решил проанализировать все более трезво. Его первым порывом, когда он понял, что сэр Вильям невиновен, было мчаться ко двору и рассказать это Генриху. Но какая необходимость в такой спешке? Странный трепет в груди, когда Элис задала какой-то незначительный вопрос, на который он ответил так же кратко, интуитивно подсказывал ему: надо спешить, его подстерегает ужасная опасность в этой крепости. Но Раймонд не захотел обратить внимание на это предупреждение.
В самом деле, говорил он себе, глупо мчаться обратно к Генриху и убеждать его в преданности сэра Вильяма. Какие основания для этого он имел? Только свое толкование одного-единственного разговора.
Но изложить подобное вполне убедительно с фактами на руках – совсем другое дело. Вероятнее всего, что сейчас король сочтет его глупым неопытным юнцом, давшим себя одурачить более зрелому и умному человеку. Тогда его защита принесет сэру Вильяму больше вреда, чем пользы. Что ему необходимо, говорил себе Раймонд, так это более веские доказательства. Следует подождать, по крайней мере, до тех пор, пока сэра Вильяма не призовут на войну в Уэльсе, если она случится. Тогда можно будет получить реальное доказательство словам: «Он сразу же собрал своих людей, поехал и мужественно сражался». Да, это было бы лучше всего.
– Боюсь, мои повара менее искусны, чем те, к которым вы привыкли, – ядовито заметила Элис.
Раймонд смущенно посмотрел на нее, а затем в направлении ее взгляда на нетронутую еду перед собой. Следовало признать, на стол в Англии подавали весьма простые блюда, не отличавшиеся разнообразием. Раймонду не хватало здесь очень острых домашних рагу, состав которых зависел от времени года.
– Кушанья другие, – согласился он, – но вкусные. Мои мысли были так заняты показанным мне вами сегодня, что я позабыл о еде. Я совсем не хотел обидеть вас. Прошу простить меня. Все новое, как и новое блюдо, требует времени для усвоения.
Все это было сказано спокойно, но Элис была абсолютно уверена в том, что не вид крепостных Марлоу, пашущих землю, заставлял светиться глаза Раймонда. Ей стало стыдно за свое несправедливое к нему отношение. Сидеть рядом с ней и ее отцом за таким простым столом – суп, запеченный лебедь, вареный сазан, жаркое из оленины и молочного поросенка, не считая тушеной телятины и говядины, – должно и в самом деле быть горьким напоминанием того, что он потерял. Как жестоко с ее стороны усилить эту горечь своими словами.
– Вы должны простить меня, – сказала она. – Я вне себя из-за этого глупого дела в Уэльсе.
Раймонд улыбнулся. Просто восхитительный способ проявления своего раздражения: ни покрасневших глаз и носика, никаких горьких рыданий.
– О, думаю это ни к чему не приведет, – солгал он, приученный к тому, что можно обмануть женщину, если это нужно для ее спокойствия.
Элис пришла бы в ярость, узнай она о его лжи, но сочла, что Раймонд просто не знает действительного положения дел.
– Думаю, это приведет к войне, – сказала Элис. – Полагаю, папа считает так же. Я знаю, он думает, как и дядя Ричард: условия, предложенные Дэвиду, слишком суровы. Когда король посадил Гриффида в тюрьму, вместо того чтобы заставить того поделить с ним земли, у него появилось больше надежд, но уже тогда он предполагал, что договор будет нарушен.
– Ваш дядя… Извините, граф Ричард говорит с вами о подобных вещах? – В голосе Раймонда прозвучало удивление.
– Если я спрашиваю его, – конечно. Это не означает, будто он доверяет мне государственные тайны. Это было бы неверно. И папа не рассказывает мне подобных вещей (да я и не прошу его об этом), но очень понятно объясняет мне некоторые вопросы.
Элис посмотрела на отца. Он медленно жевал с полузакрытыми глазами. «Он ничего не узнает, – решила она. – И, если приезжает дядя Ричард, следует предостеречь Раймонда, который явно невысокого мнения о женщинах».
