Когда он вернется - Рэнни Карен (читаем книги txt) 📗
– Может быть, ты встанешь, Изабел? – спросил он, наклонившись к ее уху. – Или мне просто срезать с тебя всю одежду?
– Дэниел, – произнесла она.
Его руки замерли на ее плечах. Он стоял у нее за спиной, и она не видела выражения его лица.
– Я хочу, чтобы мне помог Дэниел.
Присутствие первого помощника вызовет у нее лишь неловкость, а не то смятение чувств, от которого у нее перехватило дыхание.
Не говоря ни слова, Аласдер остановился перед ней.
– Так резать или снять, Изабел? – раздраженно спросил он. Она не ответила, слова застряли у нее в горле.
Очевидно, у нее не было выбора. Дело не в том, кто будет ее лечить, а как это будет. Упрямство ни к чему хорошему не приведет – ведь у нее осталась всего одна сорочка, кроме той, что была на ней.
Он стоял слишком близко, и Изабел взмахнула рукой, желая, чтобы он отступил. Аласдер послушался, и она встала.
– Я не сделаю тебе больно, Изабел.
Просто выбросит ее, как ненужную вещь, подумала она. Даже с овцами ее отца обращались более бережно.
Пока он снимал с нее жакет, она стояла с закрытыми глазами.
– Ты можешь немного приподнять руки? – Его голос прозвучал как-то неожиданно мягко. «Он не вяжется с этой ситуацией и с этим человеком», – сказала себе Изабел.
Она повиновалась, а когда мягкая ткань соскользнула, прикрыла руками грудь. Все-таки скорее как ягненок, а не как овца.
Аласдер начал осторожно разматывать повязку, стараясь не прикасаться к телу Изабел. От него пахло свежим ветром, соленой водой и его собственным мужским запахом.
– Почему вы женились на мне, – тихо спросила она, – если знали, что сразу же аннулируете брак? – Вряд ли стоило проявлять любопытство, но это поможет ей не думать о том, что он так близко.
Аласдер выпрямился, и она увидела, что он смотрит на нее с удивлением.
– Вы же могли просто сказать, что помолвлены. Или даже женаты.
– Ни то ни другое не было бы правдой.
Макрей был бы не первым мужчиной, солгавшим, чтобы избежать своей судьбы. Желание быть честным сделало его ее мужем, но честность не заставит его остаться им. Если бы он не был таким благородным, она сейчас была бы в Фернли, а не стояла голой перед мужчиной, который в конце концов так и останется для нее чужим.
– Боль уже не такая нестерпимая?
Изабел молча кивнула.
– Я сейчас нажму здесь. – Он притронулся пальцем к коже над верхним ребром. – Больно?
– Нет.
Он был так близко, что Изабел видела отросшую на его щеках щетину. Ей вдруг очень захотелось провести пальцем по его подбородку.
А еще ей хотелось измерить ширину его плеч, а может быть, и провести руками вниз по его рукам и обхватить пальцами его запястья.
Он случайно задел ее грудь, и от этого прикосновения у нее остановилось дыхание.
– Прости. – Голос Аласдера прозвучал сдавленно. «Поторопись!» – молила она про себя. Теперь ей и впрямь хотелось, чтобы ее перебинтовывал кто-нибудь другой. Она наклонила голову в покорном молчании, но се поза была столь же фальшивой, как и их брак, каким его считал Аласдер.
Не раз Изабел наблюдала, как какая-нибудь служанка с разрумянившимся лицом и припухшими губами смотрела в окно на сарай плотника. Или как юный помощник конюха бросал взгляды на третий этаж дома, где жила прислуга. То, что сейчас чувствовала Изабел, легко поддавалось объяснению. Но как такое могло быть? Как можно испытывать какие-то чувства к человеку, который отверг се, даже не потрудившись узнать ближе?
Отважной Изабел, которая тайком бегала в Гилмур и ислеяла большие планы, хотелось прильнуть губами к тому месту на его шее, где было заметно биение пульса. Если у него есть право прикасаться к ней под предлогом ответственности за ее здоровье, она тоже может претендовать на подобную привилегию, подсказанную ей любопытством и странным ощущением томления.
Наклонившись, чтобы развязать узел на бандаже, Аласдер коснулся подбородком ее плеча. Прикосновение было колючим, но не этим было вызвано появление мурашек на теле Изабел. Аласдер достал вчерашние странные пузырьки и поставил их на стол рядом с ее инструментами.
– Расскажи мне о своей работе, – попросил он, сдвинув ее резцы немного в сторону.
– Рассказывать почти нечего.
– А когда это началось? – Он вынул пробку из флакона с драконом.
– Я тогда была еще ребенком. Мне нравилось вырезать фигурки для маминого сада. Маленьких лягушек и разные грибочки. – Она улыбнулась, вспомнив то время. Каждую фигурку, которую она тогда вырезала с помощью железки, принесенной из кузницы, мать встречала с восторгом и похвалами. Некоторые ее ранние работы до сих пор украшали материнский сад. Они были как часовые, охраняющие растения.
– Ты была в Гилмуре в тот день, чтобы собрать камни для своей работы? – Он снова занялся бандажом.
– Да.
В Гилмуре она всегда находила самые лучшие камни – известняк различных оттенков, куски мрамора с затейливым рисунком. Но такого камня цвета черного тропического дерева, который лежал перед ней сегодня весь день, она еще никогда не видела.
– А я решил, что ты привидение, – признался Аласдер, улыбаясь.
Изабел посмотрела на него и подумала о том, что его улыбка больше подошла бы трубадуру или юному пастуху, который в жаркий полдень уснул в траве и увидел во сне свою возлюбленную. Уж лучше бы Макрей был другим человеком – резким, грубым, даже жестоким. Таким, Например, как кузен отца Томас.
«А мне тогда показалось, что ты божество», – вспомнила Изабел.
Аласдер открыл второй пузырек, и она затаила дыхание ожидая, когда обжигающая смесь коснется ее кожи. Но сегодня она жгла не так сильно. Изабел скосила глаза, чтобы увидеть свой бок. Багровый синяк расплылся большим зелено-желтым пятном.
– Это какое-то чудодейственное лекарство, – удивленно сказала она.
– Это не чудо, а скорее вековой опыт китайцев, известных своим искусством врачевания ран.
Не спрашивая у нее разрешения, он развязал тесемки юбки. Юбка соскользнула на пол, а он достал из комода, куда ее утром сунула Изабел, свою ночную рубашку и стал натягивать ей через голову. При этом он с большой осторожностью приподнял ее левую руку, чтобы просунуть в рукав. Когда рубашка была надета, он спросил:
– Сможешь сама снять чулки или тебе нужна помощь?
– Смогу.
– Я освободил место на палубе, чтобы ты могла там завтра посидеть. На корме, за каютой.
Чтобы ее не могли увидеть матросы, решила она.
– Это место защищено от ветра, а тебе, может быть, захочется поработать, – добавил он, и Изабел тут же устыдилась своего предположения.
– Спасибо.
Аласдер кивнул, спрятал пузырьки и вышел.
«Неужели тебе хочется, чтобы к тебе прикасался человек, который тебя отвергает?» – стыдила себя Изабел.
Она подошла к двери. Что, если позвать его? Интересно, он вернется? Или будет стоять и жалостливо улыбаться, словно она подбитый воробышек? Что он скажет, если признаться ему, о чем она думает?
«Поцелуй меня, Аласдер. Сделай для меня по крайней мере это. Чтобы наслаждаться хотя бы воспоминаниями, когда я уже не буду новобрачной».
Если бы она была женщиной сомнительной добродетели или смелой не только в мыслях, но и в делах, она могла бы сказать ему:
– Не прогоняй меня. – А потом перечислила бы все причины, по которым ему не стоило этого делать. Она будет хорошей женой, чистоплотной, понимающей, поддерживающей его. Она никогда не станет жаловаться и будет довольна их совместной жизнью. А возможно, счастлива.
Можно, конечно, давить на чувство жалости, но Изабел сразу же отвергла эту идею. Макрей либо знал, чем все это для нее кончится, но не желал об этом думать, либо просто не понимал, что означает для нее его решение расторгнуть брак. С того момента, как брак будет аннулирован, репутация Изабел окажется погубленной. Какому мужчине нужна отвергнутая женщина? Ее единственным выходом может стать место нанимаемой компаньонки или любовницы какого-либо мужчины, если он на это согласится.
