Ветер в сердце (СИ) - Камская Анна (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— Знаешь его? — спросила Ольга, совершенно забывая в этот момент и о своей боли и о том, что устала с дороги.
Девочка кивнула ей, снова раскраснелась то ли от удовольствия, то ли от скромности, потом чинно и совсем по взрослому поднялась с кровати и наклонилась над ухом Полянской.
— Я тебе его покажу! Он будет на именинах! Он самый красивый из всех!
Так и прошло Олино первое знакомство с семьей графа Р***. С этого дня у нее не было времени ни подумать о своих печалях, ни тем более поразмышлять над ними. Поскольку приехали они куда раньше именин, у Полянской осталось несколько дней, чтобы познакомится с городом и с многочисленными друзьями и тетушками столь добродушно принявшего их семейства. Дни стояли теплые, наполненные ароматами распускающихся цветов и влажного чернозема.
Сам город Ольге не нравился. Она, прожившая почти все свое время в деревне, не до конца понимала, чем города так привлекают людей. На задворках гудели фабрики, черный дым от топящихся там обогревательных котлов заполонял воздух и осаживался на землю. Дороги неопрятные, все в рытвинах, лужи, наполненные густой коричневой жижей, и дома засаленные и некрасивые. Среди них выгодно отличался внешним убранством только дом губернатора и самого графа Р***.
Гулять одним Ольге и Марии не разрешали. Рабочие в последнее время устраивали много забастовок и поэтому в городе нередко случались стычки. Так, всегда в компании зятьев Олега Денисовича или кого-то из домашних, девочки подолгу бродили вместе и могли вдоволь наговориться. Мария больше о женихе своем не заговаривала, хотя Полянская и просила ее. До того ее интересовало, как это случается в других семьях.
Старшие дочери графа Р***, в отличие от Ольги, были женщинами светскими и многое могли порассказать. Нередко вечерами, Полянская забиралась в большое мягкое кресло у камина и слушала их истории о балах и празднествах, на которых те успели побывать. Как и Маша, она прониклась их рассказами и подолгу мечтала, как будучи замужем за Николя, сможет открыть свой первый бальный сезон в Петербурге. Она все чаще представляла себя входящей в бальную залу, красивой и модной, нежной и грациозной. И почти всегда в своих мечтах грезила восхищенными и покоренными ею мужчинами, спешившими к ней с разных концов залы. Она почти видела, как с суровым лицом отказывает в танце тем, кто ей не мил или записывает в свою книжицу тех, кто смог снискать у нее снисхождение. Она и подумать себе не могла, что на тот момент муж ее Николя вряд ли сможет оценить подобное внимание к своей супруге, а то и вовсе запретит подобные вольности. Однако сама мысль о замужестве с другом детства уже не так ранила ее, хотя это скорее потому, что оно все больше становилось неизбежным.
За добрыми вечерами да дневными прогулками Ольга почти перестала думать о Войковском и все быстрее приходила в себя. И сие не могло не радовать князя Полянского. Все чаще он стал слышать смех дочери и понимал, что она снова возвращается к своему благодушному и задорному характеру. Он не мог не заметить, как рядом со скромной и тихой Машей, которая раскрывалась Ольге только наедине, девушка становится взрослее, словно бы чувствуя, что должна стать ей старшим товарищем и даже наставницей.
Так, незаметно, пришел день Машиных именин. Полянская, проснулась на пуховых перинах, взглянула в окно на зазеленевшую листву деревьев и вдруг почувствовала лихорадочную тревогу или печаль. Какое-то странное чувство, словно ожидание чего-то коснулось ее сердца, но она отмахнулась от наваждения и улыбнулась сама себе. Ничего не должно было омрачить Машенькиного дня. Радостная, что смогла с собой справиться, Оля распахнула окно настежь и высунула личико наружу, подставляя его лучам совсем уже летнего солнца. И невдомек было ей, что сердце не подводит ее, что чувства ее неслучайны и что ждет ее встреча, столь неожиданная, что и поверить она в это не сможет с первого раза.
Глава 10
Олег Денисович, в бытность свою человеком светским, вдоволь насмотрелся на приглашенные обеды и званые вечера. От того он прекрасно понимал, как должно выглядеть подобное пиршество и без устали следил за тем, что бы бал в честь именин младшей дочери стал безупречным.
Одну из больших нижних комнат отчистили от ненужной мебели. Поставили посередине длинный, широкий стол, накрыли его белой накрахмаленной скатертью, заставили дорогим фарфором, разложили столовое серебро. Народу обещалось много, поэтому у каждого места лежала карточка с именем, и распорядитель четко знал, куда какого гостя нужно сопроводить.
В других комнатах устроили игровую и буфет, а под курительную решили оставить наружную террасу, потому как погода того позволяла. Из гостиной вынесли всю лишнюю мебель, подобрали ковры и начистили паркет до блеска. У передней стены поставили скамейки для музыкантов. Они успели приехать пораньше и тихо перешептывались и наигрывали кто в лес кто по дрова, каждый репетируя свою партию.
Маша хорошенькая и светлая, одетая в белое бальное платье, с утра ходила еще более тихая, чем обычно и нервно поглядывала на все вокруг. Ольга догадывалась, что она ждет — не дождется, когда приедут первые гости, а вместе с ними и ее хваленый жених. Часам к двенадцати в доме графа стали появляться приглашенные им друзья и родственники. Хозяева встречали их на крыльце, а после передавали распорядителю и тот, помогая снять верхнюю одежду, провожал в импровизированную залу — гостиную.
Очень быстро дом графа наполнился людьми разных мастей. Здесь были и дети, и молодые люди, и совсем старики. Одну из тетушек графа Р***, старую чопорно одетую женщину, из кареты вынесли слуги и перенесли в залу, где усадили в приготовленное для нее кресло. Она все охала, поджав губы, и жаловалась каждому, кого видела на дорогу и на праздник, пришедшиеся ей так некстати. Маша послушала ее негодования, не сдержалась и прыснула, отвернувшись к Олиному плечу. Та и сама еле сдерживалась, но дабы не скомпрометировать себя перед младшей своей подругой утихомирила подкатывающий смех.
Столичные дамы, все как одна, вымытые, надушенные, напудренные, сверкали открытыми плечами, то и дело обмахивались веерами и кокетливо поглядывали по сторонам. Но, вопреки их опыту и умению завладеть мужским вниманием, неподдельный интерес у гостей мужского пола вызывала Ольга, хоть сама она этого и не замечала. Полянская, в отличие от других собравшихся здесь дам, не красилась и умиляла своей естественной красотой. Ее большие блестящие карие глаза и вьющиеся от природы черные локоны, привлекали мужчин, и они то и дело подходили к хозяйке и хозяину и спрашивали, откуда появилась сия барышня. У женщин, кроме сестер Машеньки, она наоборот вызывала непонимание, а порой и смешки. За глаза они уже прозвали ее «эта провинциальная княжна».
Все приезжие, завидев Машеньку, раскланивались ей, поздравляли, дарили подарки и целовали кто в щеки, кто в лоб. В конце концов, и без того смущенная, девочка совсем занервничала. Оля, которая все это время стояла при ней, испугалась, не лишится ли она чувств.
Когда почти все гости собрались, в зале заиграла спокойная музыка, и граф дал слугам указание разносить шампанское и закуски. Гости успели разделиться по интересам и обсуждали политику, прошедший сезон приемов и саму Машеньку, которая сегодня была так хороша, что и вовсе стала похожа на взрослую барышню.
Ольга села с именинницей в сторонке и внимательно рассматривала гостей. Маша все еще принимала поздравления и нервно поглядывала на входную дверь — жених ее позволил себе опаздывать, и она боялась, что он вовсе не явится. Полянская, для себя посчитав, что жених запросто может стать плодом воображения впечатлительной девочки, забыла о нем и наслаждалась светским обществом. Несколько раз графиня подводила к ней своих знакомых и представляла их Ольге.
— Если вы будете жить в Петербурге, как вами запланировано, — приговаривала она, — то вам непременно нужно знаться.
Так Полянской удалось познакомиться с несколькими совсем молодыми людьми, которые, впрочем, узнав, что она помолвлена, тихо и со скорбной миной на лице удалялись и продолжали искать удачу у других присутствующих здесь молодых дам. Каждый раз Оля тихонько спрашивала Машу — не он ли ее суженный, и каждый раз девочка отрицательно качала головой.
