Дерзкий поцелуй - Портер Маргарет Эванс (книга регистрации txt) 📗
Глава 6
Ни один из тех, кого обнаружил Гаррик в клубе «Уайте» на Сент-Джеймс-стрит, не был известным политическим или светским персонажем. Большая часть лордов и крупных землевладельцев, освобожденная от своих обязанностей на время парламентских каникул, покинула столицу.
Они с Моллюском прошли на верхний этаж, по дороге остановившись на лестничной площадке, чтобы оглядеть себя в зеркале, вставленном в золотую оправу, и поправить галстуки. Портреты настоящих и прошлых членов клуба украшали стены, и Гаррик бросил злобный взгляд на портрет покойного герцога Холфорда. На герцоге была мантия, отороченная мехом горностая, которую он надевал на церемонию коронации короля. Художник не смог смягчить или вообще убрать надменность, которая была так хорошо знакома Гаррику. Герцог не считал полотно Рейнольдса достаточно лестным для себя. Тщеславный человек, он быстро избавлялся от того, что его не удовлетворяло – дорогостоящего предмета искусства или легкомысленного сына.
Пройдя в комнату для игры в карты, они обнаружили несколько пожилых игроков в вист, которые сидели за столом, покрытым зеленым сукном. В стороне молодая компания была увлечена более живой и шумной игрой в кости, и каждый их бросок молодежь встречала стонами разочарования или торжествующими криками. Гаррик не одобрял их шумного поведения и выбора игры, которая зависела исключительно от удачи. Он предпочитал пикет или казино, где требовался искусный выбор карт, осторожность и умение сделать правильный ход.
– Опять двойка! – взвыл один неудачник, стукнув ладонью по лбу. – Черт бы побрал эти проклятые кости! Мне это не нравится.
Игроки вызвали раздражение и у Моллюска.
– Вот дурни. – Он махнул слуге и крикнул: – Новую колоду сюда! – Заплатив за колоду, он предложил Гаррику найти комнату потише для цивилизованной игры в винт, и они перебрались в маленькую библиотеку, где пахло старой кожей, свежей полировкой и табаком.
У камина, покуривая трубку, сидел лорд Эвердон. Они с Гарриком обменялись взглядами, но не поздоровались. Казалось, барон не обратил особого внимания на его появление.
– Продолжай, Эвердон, – поторопил лорда один из его собеседников. – Объясни, почему ты так привязан к нашему врагу, чьи граждане казнили своего короля и королеву?
– Быть может, я англичанин по рождению, – устало ответил лорд Эвердон, – но Франция – моя вторая родина. Если бы кто-нибудь из вас видел мой дом в Вандее, он бы понял мою печаль от расставания с Францией. Я радуюсь, узнав о том, сколько революционеров стали жертвами своей гнусной машины. Из двадцати одного человека, недавно гильотинированного в Париже, семнадцать голосовали за убийство своего короля!
Парфитт присоединился к разговору:
– Разве Луи не заслужил такой судьбы? Он разорил казну Франции, чтобы купить бриллианты для жены-австрийки.
Полный джентльмен, развалившийся на софе, резко поднялся с места.
– Это клуб тори, Парфитт. Если тебе нравятся якобинцы, перейди на другую сторону улицы, в клуб «Брукс». Там ты найдешь Чарлза Фокса и его последователей-радикалов.
– Вы, сэр, случайно, имеете в виду не дело о бриллиантовом ожерелье? – мрачно спросил Эвердон. – Эта негодяйка мадам де ла Мотт дала на суде ложные показания. Я клянусь вам, что ни король, ни королева им не владели. Месье Бомер, королевский ювелир, хотел получить за него один миллион шестьсот тысяч ливров, но ни один европейский двор не мог столько заплатить. Шестьсот сорок семь камней пошло на изготовление подвесок, некоторые из них были размером с яйцо куропатки. Великая катастрофа!
– Послушай, Гарри, разве не твой дядя купил эту вещь?
Вопрос Моллюска сделал Гаррика центром внимания.
– Не совсем так, – неохотно ответил он. – Мошенники разобрали ожерелье на части и продали лучшие камни нескольким лондонским ювелирам. Дядя Барди купил у Сиберри дюжину камней для тети Анны.
Гаррик смотрел, как Эвердон кладет трубку на каминную полку. Ему показалось, что он видит в кривом зеркале постаревшую версию себя самого. Жесткие, враждебные глаза барона совпадали с его глазами по форме и цвету, он узнавал структуру черепа и длинный, раздвоенный подбородок. Такое лицо трудно брить, он очень хорошо знал это – слишком много углов и впадин.
Неужели никто не замечает сходства, которое так бросалось в глаза? Внешне, если исключить темперамент, он очень походил на своего отца.
Разозлившись, он обратился к человеку, который его породил:
– Когда Моллюск и я закончим эту игру, лорд Эвердон, я бы хотел проверить ваше легендарное умение. Винт, казино или пикет – на ваш выбор.
Барон вскочил с кресла и холодно процедил:
– Я больше не играю, а когда играл, то старался избегать таких шулеров, как вы. – Он обвел взглядом компанию: – Джентльмены, я предлагаю исключить имя Гаррика Армитиджа из списка членов нашего клуба. У нас клуб джентльменов, а не игорный притон.
– Сильно сказано, Эвердон, – усмехнулся Моллюск. – Профессионалам не запрещается быть членами клуба. Клуб закрыт только для мошенников. А Гаррик, уверяю вас, – не мошенник! – Взгляд круглых глаз перебегал с одного лица на другое, будто призывал их всех оспорить его утверждение.
– Армитиджа никогда не обвиняли в нечестности, – признал высокий человек, растянувшийся на софе. – Во всяком случае, не в карточной игре. Однако его поведение с наследницей Холси...
– Я не знал, – бесстрастно заметил Гаррик, – что мои личные дела касаются клуба.
– Это твоя вина! – рявкнул Эвердон.
– Осторожнее, милорд, – предупредил Гаррик. – Если мои прошлые проступки являются основанием для исключения, то же самое должно относиться и к вам.
Морщинистое, серое лицо барона было ужасно, его худое тело дрожало от гнева.
– Прочь с глаз моих! – вскричал он. В его голосе звучала ненависть. – Пошлите за привратником – я хочу, чтобы этого негодяя выбросили на улицу! Член клуба или нет, он не останется, пока я здесь!
Эвердона окружили его приятели, они умоляли его смягчиться, пытались успокоить его.
Гаррик вышел из комнаты, кипя от гнева.
– Тебе нужно было остаться, – пробурчал Моллюск. – Никто не может выставить тебя из твоего же клуба!
– Что я должен был делать? – пожал плечами Гаррик, пока они спускались по лестнице. – Вызвать его на дуэль?
– Ты вправе требовать удовлетворения. Он поставил под сомнение твою честь.
– Он мне в отцы годится.
– Он сумасшедший! И лицемер к тому же, даже если только половина того, что о нем рассказывают, – правда.
– Подозреваю, что все – правда, – вздохнул Гаррик.
И в Англии и за границей он слышал истории об огромных ставках Эвердона за игровым столом, о его интригах, оргиях при королевских дворах разных стран, о дуэлях с обманутыми мужьями. В Париже влюбленная до безумия мать Гаррика поддалась коварному обаянию лорда; он легко соблазнил ее, а потом бросил.
Они были прочно связаны друг с другом – он и бесчестный барон, в них текла одна кровь и связывал один секрет. Оба ли они владели талантом к карточной игре, это ему еще предстояло выяснить.
– Нам нужно найти игру в фараон, – предложил Моллюск. – Я знаю место на Кинг-стрит, напротив «Комнат Уиллиса».
– Притон?
Его друг пожал плечами.
– Игра достаточно честная – для тех, кто сумеет разгадать всякие приемы и уловки. Но мне жаль молодых голубков, которые приехали в Лондон из деревни и сразу попали в переплет.
Заведение, в которое привел его Моллюск, соответствовало его ожиданиям, а они не были очень высокими. Полная противоположность клубу «Уайте», подумал Гаррик, входя в захудалый салон. В подсвечниках не хватало свечей; ковер был грязный и местами прожженный. На хозяйке, женщине средних лет, было слишком много румян и слишком мало нижнего белья – алые подвязки виднелись сквозь прозрачную муслиновую юбку. У нее были маленькие глазки – как черные мушки, которыми она закрывала шрамы, оставленные оспой. Ее банкомет выглядел хитрым и жадным. Их клиентура состояла из самых отчаявшихся и закаленных игроков. И все же здесь он чувствовал себя свободнее, чем в почтенном, привилегированном клубе на Сент-Джеймс-стрит.
