На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
От таких новостей у Лизы даже слегка закружилась голова.
— Вы, верно, устали? Столько всего приключилось нынче! — всплеснула руками Наталья. — Я прикажу вас проводить в вашу комнату. Она в мезонине, подле детской, уж не обессудьте, но иного предложить не могу.
— Да что вы! Полноте! — воскликнула Лиза и благодарно сжала руку Натальи. — Я не смела даже надеяться, право…
— И зря! Вам надобно было подумать о том, чтобы обратиться ко мне тотчас же, как в Москве оказались, — укорила ее Наталья. — Qui bien fera, bien trouvera[293].
— Помилуйте, я ведь ровным счетом ничего…
— Пойти против maman дорого стоит, Лизавета Алексеевна, — возразила Наталья. — А я помню все ваши попытки помочь мне тогда. На память Щербатские никогда не жаловались. Allons, довольно! Я позвоню Глафире, она проводит вас в вашу комнату. Не думайте более о худом, Лизавета Алексеевна. Друзья на то и даны, чтобы помогать друг другу, n’est ce pas?
Прежняя Лиза с радостью бы откликнулась на эти слова и заверила бы Наталью в своем расположении и безграничной благодарности. Но Лиза нынешняя не доверяла уже словам столь легко. Потому сердечно, но сдержанно поблагодарила хозяйку дома и ушла в отведенную комнату, чтобы отдохнуть и освежиться перед обедом, назначенным на шесть пополудни, когда со службы возвращался капитан Дулов.
На душе у Лизы было тревожно. Она опасалась, что Григорий Александрович вовсе не так расположен иметь в доме компаньонку супруги, да еще с такой сомнительной репутацией. Да, Наталья заверила ее, что никто не слышал о происшествии с воспитанницей графини, что ее сиятельство надежно сохранила в тайне ее прошлогодний побег, но… Кто знает, чем это все может обернуться нынче, когда Лизавета Алексеевна Мельникова снова предстанет перед московской публикой? Да и сможет ли она сделать это без страха быть узнанной?
От всех этих мыслей у Лизы разыгралась мигрень. Потому, сбросив ботинки и развязав тугую шнуровку, она, как была в платье, бросилась на постель и спрятала лицо в мягких подушках. «Vu une fois, cru cent fois[294]». Или, как говаривала ее нянюшка: «Поживем — увидим»…
Глава 35
Вопреки Лизиным опасениям при знакомстве Григорий Дулов ничем не выказал своего недовольства, напротив — был весьма приветлив и радушен. Не будь Лиза уверена, что он посвящен во все обстоятельства ее истории, усомнилась бы в том определенно.
Прежде ей доводилось только слышать об этом мужчине. Когда Наталья покинула родной кров, Лизавета Юрьевна не раз поминала «беспутного гвардейца» недобрым словом. И, грешно признаться, Лизе было любопытно увидеть того, ради кого дочь графини так легко отказалась от богатства и завидного положения в свете.
Наружность Дулов имел вполне приятную, хотя особой красотой не отличался. Однако стоило ему завести разговор, как собеседник неминуемо становился жертвой его неотразимого обаяния. Неудивительно, что Наталья так сильно увлеклась им, повстречав в Дворянском собрании на ежегодном бале в честь открытия сезона.
Весь его облик был обманчиво мягок, движения ленивы, а голос тих и немного певуч, особенно когда Григорий переходил на французский. Он напоминал Лизе кота, и вовсе не из-за пшеничного цвета усов, — такой же вальяжный и благодушный. Но возникало ощущение, что за всей этой внешней мягкостью таилась твердость нрава и верность своим убеждениям. Лиза даже уловила некое сходство с кукловодом, и дело было не в том, что оба уговорили бежать девиц из дома графини Щербатской.
Верно, потому она и не растерялась, когда Григорий, воспользовавшись отлучкой жены в детскую, неожиданно резко произнес:
— Надеюсь, вы не обманете доверие Натали, Лизавета Алексеевна. Ей стоило огромных трудов вернуться в общество. Я не допущу, чтобы ее имя снова сделалось предметом сплетен.
— Я знаю, как ценно честное имя, Григорий Александрович. И постараюсь отныне, чтобы даже тени не упало на мое. А что до Натальи Михайловны, не беспокойтесь понапрасну. Было бы черной неблагодарностью с моей стороны — причинить ей хотя бы малейший вред.
Когда на пороге гостиной появилась Наталья, Лиза поразилась тому, каким взглядом встретил ее Григорий — полным особого света, присущего любви. Она тут же простила ему резкость слов и недоверие, убеждаясь в неправоте Лизаветы Юрьевны, в течение шести лет повторявшей, что «этому мерзавцу нужны только средства, а не сама особа».
— Надеюсь, Жорж не напугал вас, — спросила на следующее утро Наталья у Лизы, когда после завтрака проводила супруга на службу. — Он заботится обо мне и порой слишком. До сих пор горячится при упоминании maman. Но у него доброе сердце. Именно он первым предложил протянуть вам руку помощи, а я уж додумала остальное. Вскорости мы наконец-то представим вас нашему La tête bien[295]. Так Жорж зовет своего брата, Никиту Александровича. Он нынче в Петербурге. Подумать только, как все удачно сложилось! Ведь Никита Александрович был бы сейчас с полком, кабы не ранение. Он у нас, как говорит Жорж, изрядно понюхал пороха в Валахии и, к великому его огорчению, выбыл из строя прямо перед заключением мира. За два года войны ни царапины, а тут — зацепило. При штурме крепости одной… запамятовала название. Жорж говорил, оно схоже с французским портом, да и то мне не в помощь[296], — Натали коротко рассмеялась. — Я бы и про мир, верно, не запомнила, ежели бы не ужин по тому случаю в Офицерском собрании. A propos, о собрании… Вам самая пора выходить в свет, ma chère. Правда, билет в Дворянское собрание обещать не могу, но в нашем Офицерском приемы и балы тоже весьма недурны. Покамест не обзаведетесь новыми знакомствами, вашим партнером в танцах может стать Никита Александрович. Une hirondelle ne fait pasle printemps[297]. Вы просто обязаны заявить о себе снова. Не позволяйте страхам переменить вашу жизнь. Да и вообразите, что станется с ее сиятельством! Вы же знаете, для нее будто кость в горле, когда что-то идет не так, как она полагала.
— Могу ли я так рисковать вашим именем? — возразила Лиза. — Могут пойти толки…
— Не пойдут, — отрезала Наталья. — Мы обе знаем, графиня Щербатская никогда не допустит, чтобы ее имя дважды коснулось одной истории. Довольно того, как свет обсуждал мое бегство из отчего дома. А тут сызнова! Помилуйте, Lisette… Вы ведь позволите мне так вас называть? Maman заставит самые болтливые языки замолчать, лишь бы не возбудить пересудов.
При этих словах в голосе Натали промелькнули нотки горечи. Видимо, даже спустя столько лет разлад с матерью глубоко ранил ее.
Позднее в одном из откровенных разговоров Наталья призналась, как бесконечно тяготит ее, что маленький Павлуша никогда не узнает grand mere. И Лиза не нашлась с ответом, потому что обе понимали, для Лизаветы Юрьевны поговорка «loin des yeux, loin du coeur»[298] — не просто слова.
Про побег Натальи в доме Щербатской стало известно лишь спустя сутки — все хранилось в тайне. Однако Лизавета Юрьевна, как выяснилось позднее, разведала все заранее. Одна из горничных молодой барышни испугалась гнева графини и почти сразу призналась во всем. Тотчас же вдогонку были посланы дворовые с наказом любыми средствами задержать «этого подлеца, порочащего честь мундира» и «девку, опозорившую материнские седины».
— Перед Богом отвечу на суде, а Его Императорское Величество лета мои да имя уважит. Главное, достать их прежде венцов… Впрочем, из-под венцов тоже тащите! — наставляла графиня, колотя в бешенстве тростью об пол спальни, да так, что в итоге треснул паркет. — Развенчаю! Без благословения родительского пошла. Да и в полку его вряд ли известно. Развенчаю! Не бывать позору такому!
Но Натали отменно знала нрав матери. Люди графини безуспешно искали молодую барышню и поручика Московского лейб-драгунского полка. Только спустя два дня после ночного побега в особняк на Мясницкой принесли записку о том, что Наталья обвенчалась с Григорием Дуловым в церквушке Дмитровского уезда и брак был осуществлен. С той поры Лизавета Юрьевна прекратила преследование и вычеркнула непокорную дочь из своей жизни. Лиза пыталась помочь Натали наладить отношения с матерью. Пять лет назад она еще верила, что любое сердце можно смягчить, особенно материнское.
