На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Что там принес мальчишка? — послышался из окна кухни голос Акулины.
— Записку до барыни, — пробасил в ответ Гаврила. — И листок.
— А листок где? Ты же знаешь, она спросит. Всякий раз смотрит его. С меня же голову снимут, коли пропадет, — затараторила Акулина.
Тут спрятавшаяся за занавеской в своей комнате Лиза увидела Гаврилу, пересекавшего двор от калитки к крыльцу дома.
— Вот же он, внутри. Гляди-ка, чтобы опосля не говорила чего.
Листком оказался газетный вкладыш с объявлениями о продаже крепостных, лошадей или другой животины да о сдаче внаем городских домов. Иногда в нем мелькали сведения о тех, кто намеревался выехать за границу и, согласно правилам, уведомлял о том кредиторов.
— Ох ты… я в муке вся. Положи в сенях, дальше не ходи — натопчешь еще. Я как тесто поставлю, сразу возьму, — приказал голос Акулины, и Лиза тут же сорвалась с места, понимая, что другой возможности взглянуть на вкладыш не представится. Удивительно, но она даже мысли не допускала, что на шершавой бумаге газетного листка может не оказаться ответа на ее подозрения.
Искомое объявление оказалось среди прочих, следом за предложением о сдаче дома на Сретенской улице:
«Ведется розыск особы женского пола… на вид двадцати годов от роду… ростом… сложения тонкого… речь изысканная… манерам обучена… языки… особые знаки — родимое пятно… шрам длиной треть вершка на ладони… вознаграждение — сто серебряных рублей».
Сто рублей серебром! Немыслимая сумма за «извещение любого рода о местонахождении искомой особы»!
Заслышав шаги Акулины, Лиза быстро вернула вкладыш на место, бесшумно поднялась по лестнице и юркнула в свои комнаты. Долго лежала на кровати, уставившись в низкий потолок спальни, и думала о том, ее ли разыскивает неизвестное лицо, проживающее в Арсеньевском переулке, и если именно ее, то от чьего имени ведется сыск. Вряд ли это власти. Лиза понимала, что этот кто-то не желает привлекать к себе внимания. Потому все так непонятно написано, без лишних деталей, а по какому вопросу — поди, догадайся…
«Быть может, это Дмитриевский? — Надежда на короткий миг вспыхнула в груди и осталась тлеть едва уловимым огоньком. — Чего желает он тогда? Мести? Довершить начатое? Или… или именно меня разыскивает? Быть может, за этими розысками что-то кроется?..»
Что-то, чему Лиза даже мысленно боялась дать название из опасения снова испытать горький вкус разочарования. Нет, как бы ни хотелось думать, что это Дмитриевский, не станет он ради мести посвящать в свои планы чужих лиц.
Верно, тот, другой… Убедив себя в истинности этого предположения, Лиза уже хотела отправить в Арсеньевский переулок Макара, да вспомнила с досадой, что извозчик уже неделю был под хмелем. Ведь если обнаружится, что именно кукловод проживает в том доме, можно будет разузнать…
Лиза даже подпрыгнула на месте. А что, если это тот самый дом, в котором содержится Николенька? Ведь существует же возможность, что он отвез его не в пансион, а держит при себе. Эта мысль настолько захватила Лизу, что она едва дождалась следующего дня, чтобы самой отправиться в Арсеньевский переулок. Ее гнала надежда на то, что многомесячные поиски вот-вот могут завершиться успешно. Ждать, пока Макар оправится от своего бражничества, она не могла.
Плохо, что у Лизы не было при себе вкладыша с адресом подателя объявления. Она понадеялась на свою память, но в переулке обнаружилось несколько каменных домов. У всех, что более-менее подходили под описание, имена постояльцев на табличках были иными, а узнать имена владельцев у дворников — означало привлечь к себе ненужное внимание.
Лиза прошлась по улице дважды, пока не нашла нужный дом и не обнаружила, что он вовсе не жилой, а трактир с потускневшей от времени вывеской. Зайти внутрь было делом немыслимым, и Лизе пришлось ни с чем возвращаться на Немецкую улицу.
Когда она под покровом сумерек проскользнула в дом, во дворе ей и встретилась одна из посетительниц Амалии Карловны, судя по осанке и одежде — из благородных.
— Итак, дитя мое? — начала Амалия Карловна, привычно сложив ладони на животе под кружевной манишкой. — Нынче вы припозднились. Я тревожилась. Не смотрите на меня удивленно, это истинно так.
Немка сверлила Лизу пристальным взглядом, пытаясь разгадать, что той известно. Лиза упрямо молчала, боялась наговорить лишнего. Ей невыносимо было думать, сколько невинных душ загубила Амалия Карловна своими руками, и о том, что совсем недавно происходило в этих стенах. О том, на какой грех решилась дама под вуалью, недавно покинувшая дом Frau Херцлих, пряча свое лицо.
— Полноте, дитя мое. Довольно таить на меня обиду, — проговорила немка. — Мне бы хотелось, чтобы мы стали с вами близки как прежде, чтобы холодность меж нами после того недоразумения исчезла.
— Недоразумения? — переспросила Лиза, не сдержав данное самой себе обещание не касаться неприятной темы. — Что, ежели из-за этого недоразумения мне стало нечем бы платить вам за комнаты? Что было бы тогда?
— Вы же знаете о моем к вам расположении, дитя мое.
— О да, давеча убедилась в том. Не стоит тревожиться на мой счет, Амалия Карловна. И, полагаю, нет нужды говорить о том, что меж нами не может существовать иных отношений, кроме тех, что положены по соглашению о сдаче квартиры внаем.
— Иван Григорьевич прав, — отходя к окну, пробормотала себе под нос Амалия Карловна.
Заслышав имя пристава, Лиза сразу же насторожилась, и немка краем глаза сумела уловить ее напряжение. Оттого и улыбнулась насмешливо:
— Прав в том, что я сполна поплачусь за свое милосердие. И верно, от той девицы, что шагнула на порог моего дома, нынче не осталось и следа.
— Вы обвиняете меня в лукавстве? — изумилась Лиза. А потом покраснела, вспомнив, что все-таки виновата перед Амалией Карловной за ложь, произнесенную в их первую встречу.
— Вы знаете, о чем я толкую, дитя мое. Я вижу это по вашему лицу. И могла бы сдать вас властям еще в день вашего появления у меня на пороге. Один бог ведает, что скрывается в вашем прошлом, и какого сорта вы особа на самом деле.
— Я бы попросила вас, — вспыхнула Лиза. — Вам ли говорить о моей особе?! Werft keine Steiene[282]. Разве не ваши слова?
— Что это значит? — тут же прищурилась немка и вся буквально подобралась, точно зверь, ожидавший нападения.
— Это значит, что не стоит бросать камни, коли сам не без греха. Не стоит грозить мне властями, мадам. Быть может, Акулина или Гаврила будут молчать в страхе перед обвинениями в пособничестве. Мои же прегрешения перед Богом и властями не столь велики, как ваши. Они не сравнятся с тем богомерзким ремеслом, что вы практикуете под этой крышей.
— Ah, so ist es! Вы наконец-то показали свои зубки и когти? — насмешливо протянула Амалия Карловна. — Что ж! Отбросим в сторону показную вежливость, дитя мое. Акулина была права. Вы сунули свой нос, куда не следует. Богомерзко, значит? Вот как вы заговорили. Предупреждаю вас вновь: будьте осторожны. Порой одно неловкое движение способно привести к весьма пагубным последствиям. Власти! Неужто вы не поняли, что Иван Григорьевич никогда не позволит мне пострадать? Что я могу в случае нужды даже к самому господину обер-полицмейстеру? Не стоит угрожать мне властями. Как видите, я под надежной защитой.
— Нет в мире надежной защиты, мадам, — холодно отрезала Лиза. — Все под Господом ходим. Рано или поздно Он воздаст.
— Я полагала вас умнее, — снова с усмешкой в голосе проговорила немка. — И все же постарайтесь запомнить мои слова. Обратитесь к властям, даже в другой части — сами же погорите, как говорят здесь.
— Не судите обо мне ранее срока, мадам. Есть силы, которые могут то, чего не могут власти. К примеру, задумывались вы, как будет недовольна ее сиятельство, коли пойдут слухи о том, что она вытравила дитя за время заграничной поездки ее супруга? Он ведь отбыл прошлым летом из Петербурга и, насколько мне известно, еще не возвращался в Россию. Графиня имеет влияние на его превосходительство Дмитрия Ивановича[283] поболе вашего. Уверена, она так просто не спустит вам эти толки.
