Чужая вина (Пленник) (Другой перевод) - Монк Карин (книги регистрация онлайн txt) 📗
Глава 4
— Клянусь пальцами святого Андрея, нет худшей работы в мире, чем потрошить скользкую вонючую рыбу, — жаловался Оливер, морщась от отвращения.
— Если бы ты меньше ворчал, работа была бы уже сделана, — огрызнулась Юнис. Бросив кучу рыбьих голов в ведро с холодной водой, тут же стала их мыть, засунув руки по локоть в ведро.
— Едва ли можно ожидать, что мужчина не будет жаловаться, когда его заставляют выполнять женскую работу, — отозвался Оливер, отрезая голову очередной треске. — Уверен, что ты тоже не обрадуешься, если я велю тебе наколоть дров, развести огонь в камине или почистить серебро.
— Ты не колол дрова уже три дня — с тех пор как узнал, что это единственное дело, берясь за которое Джек не кривит физиономию, — заметила Дорин, продолжая энергично чистить морковь. — Джейми и Саймон дерутся из-за того, кто будет следующим разводить огонь — для них это забава, а вчера ты убедил девочек, что если они почистят несколько серебряных вещиц, которые остались у мисс Женевьевы, то наверняка вызовут джинна, про которого Аннабелл читала в одной из своих сказок, — Она бросила на него насмешливый взгляд.
— Я просто хотел позабавить малышек, — заявил Оливер с невинным выражением лица.
— Ты пытался свалить на них свою работу, — поправила Юнис. — Я не возражаю, чтобы ты приучал детей к домашнему хозяйству, но так как тебе сегодня нечего делать, а я по уши в рыбьих головах и бараньих потрохах, то не вижу, почему бы тебе не помочь Дорин и мне приготовить три блюда к обеду и отнести еду его лордству. Клянусь святой Колумбой, я в жизни не видела, чтобы мужчина ел так много, — продолжала она, бросая рыбьи головы в огромный котел на плите. — Пробыл здесь всего три дня и уже умял две кастрюли бульона, четыре буханки хлеба, дюжину пресных лепешек, три сковородки картофеля с луком и весь ливер в телячьем рубце. — Юнис вылила в ведро с головами кувшин свежей воды.
— Ну ест — и слава богу. Это хороший признак, — заметила Дорин, яростно набрасываясь с ножом на очередную морковку. — Значит, ему лучше.
— Если его светлость столько ест, когда болен, то я и думать боюсь о том, сколько он съедает, когда здоров. — Юнис бросила в кастрюлю с супом несколько веточек петрушки, закрыла ее крышкой и проверила другую кастрюлю, где кипели бараньи потроха. Удовлетворенная процессом, она подошла к столу и стала раскатывать скалкой овсяные лепешки, которые собиралась поджарить на плоской чугунной сковороде, уже стоящей на огне. — Благодаря его светлости и Джеку к концу недели в кладовой ничего не останется.
— Юнис, они ведь совсем недавно из тюрьмы, — сказал Оливер. — Мы все знаем, что такое голодать в камере. Я до сих пор помню, как мисс Женевьева привела меня сюда. — Рот его расползся в довольной улыбке. — Она усадила меня за этот стол и подала мне блюдо твоего жаркого из кролика с клецками. Честное слово, мне казалось, что я умер и угодил прямиком в рай. — Рассказывая, он не переставал ловко потрошить рыбу.
— Да уж, конечно, — отозвалась Юнис, стуча скалкой по тесту. — Мое жаркое всем по вкусу. Лорд Данбар всегда говорил, что из-за моей стряпни на званые обеды, которые он с женой так любили устраивать, ходит половина Инверэри.
— Ишь ты, стряпню твою, значит, любил, — в голосе Дорин слышались нотки гнева, — а денег хороших платить тебе не пожелал. Ты сколько лет на него работала!
— Ну, теперь он за это расплачивается, — заметила Юнис, раскатывая тесто в тонкие пластины. — Мисс Женевьева слышала, что лорд Данбар уволил еще одну кухарку. Она подала испорченного цыпленка, и все его важные гости заболели. Бедная леди Баркли даже не успела добежать до двери — ее вырвало прямо на новые туфли лорда Данбара.
Все трое расхохотались.
— Простите, если помешал.
Испуганно обернувшись, они увидели стоящего в дверях Хейдона, замотанного в плед.
В конце концов он решился встать с постели. Когда жар отступил, а раны и ушибы перестали болеть, уютная спальня Женевьевы стала такой же тесной, как тюремная камера. С трудом, но все же он смог подняться с мягкой перины и, когда улеглось головокружение, понял, что силы возвращаются к нему.
Ободренный, Хейдон направился к гардеробу в поисках своей одежды, но, не обнаружив там ничего, кроме нескольких скромных платьев и аккуратных стопок нижнего женского белья, решил обойтись пледом. Он обернул его вокруг пояса и, не зная, что делать с лишней тканью, небрежно перебросил ее через плечо.
— Прошу прощения, леди, — извинился Хейдон, поняв по вытаращенным глазам женщин, что привел их своим видом в изумление. — К сожалению, я не смог отыскать свою одежду.
— Потому что мы сожгли ее, приятель, — весело сообщил ему Оливер. — Сам посуди, хорошо ли хранить в доме тюремную робу. Не ровен час, кто-нибудь ее найдет.
Хейдон смутно припомнил, что Женевьева уже говорила ему об этом. Ощутив внезапно пряные ароматы, плавающие в воздухе, он с жадностью посмотрел на кастрюли, кипящие на плите. Прошло уже два часа, с тех пор как Женевьева принесла ему бульон с хлебом, и он успел проголодаться.
— У вас там мясо?
— Бараньи потроха, — ответила Юнис, — но они еще не готовы. Как только они сварятся и остынут, я покрошу их как следует и сделаю к обеду ливер в телячьем рубце.
— А что в другой кастрюле? — Хейдон не возражал против ливера, но ему хотелось чего-нибудь посытнее.
— Отойдите от нее подальше, — с усмешкой предупредил Оливер, — а то как бы не стошнило при виде множества глаз, которые уставятся на вас из кастрюли.
Хейдон почувствовал, что у него скрутило живот. Что, черт возьми, плавает в этом супе, которым его кормят с первого дня пребывания здесь?
— Что еще за глаза?
— Да рыбьи головы это, — объяснила Юнис, бросив сердитый взгляд на Оливера. — Будет очень вкусный рыбный суп. Мне казалось, разнообразие вам не помешает.
— Очень любезно с вашей стороны. — Хейдон был уверен, что, если ему еше раз подадут бульон, его тут же вырвет. — У вас случайно нет ростбифа или цыпленка под соусом? — у него едва не потекли слюнки при мысли об этих яствах.
— Боюсь, что нет, — покачала головой Юнис. — Ведь сегодня четверг.
— Четверг? — озадаченно переспросил Хейдон.
— К вечеру четверга мяса не остается, — объяснила Дорин. — Ну разве только потроха.
— Понятно, — сказал Хейдон, хотя в действительности не понял ровным счетом ничего.
— На обед у нас будут жареная треска и ливер с картошкой и горохом, — продолжала Юнис, видя его замешательство. — Завтра вечером подадут мой рыбный суп. В субботу я постараюсь раздобыть кусок говядины подешевле, чтобы сварить его с капустой, картошкой и пастернаком. В воскресенье будет тушеное мясо с клецками, а в понедельник — мясной суп. Во вторник мне снова придется покупать кусок мяса, а может быть, я найду бараньи отбивные и воловий хвост, если мясник уступит его подешевле. Всем этим нужно три дня кормить десять человек, нет, одиннадцать, включая вас. Вот почему в четверг вечером мяса не остается — мы уже съедаем все, что закуплено.
Лорд Рэдмонд, разумеется, был абсолютно незнаком с работой своей кухонной прислуги. Он знал только одно: трижды в день ему подают свежеприготовленную рыбу и мясные блюда. Мысль о необходимости покупать дешевые мясные обрезки и растягивать запасы пищи на несколько дней никогда не приходила ему в голову.
При виде разочарования на его красивом лице Юнис ощутила жалость.
— Но это не значит, что вам придется голодать, милорд — через несколько минут будут готовы овсяные лепешки, а у меня есть масло и сыр. Этого должно хватить до обеда.
— Почему бы вам пока не присесть на этот стул, приятель? — предложил Оливер, только что обезглавивший последнюю рыбу. — Похоже, вы еле держитесь на ногах. Как бы вам не упасть, милорд.
Хейдон сел, поправив плед. Пожалуй, неплохо закусить лепешками с сыром, пока ливер и треска будут готовы.
— А где мисс Макфейл?
— Повела детей смотреть картины, — ответила Дорин. — Раз в неделю она водит их в художественную галерею.
