Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ) - Леонова Юлия (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Много позже, когда Марья вернулась домой, Софья услышала шум из её покоев: что-то с грохотом падало, скрежетало, будто кто-то, не заботясь о сохранности паркета, двигал мебель по комнате, звон разбитого стекла. Но ни криков, ни брани слышно не было. Когда всё стихло, она осмелилась приоткрыть двери и выглянуть в коридор, и тотчас ей на глаза попалась княгиня — бледная и растрёпанная, она удалялась прочь в сторону лестницы вместе со своей горничной. Потом посреди ночи приехал Хоффманн, что и вовсе напугало княжну. Тенью проскользнув в южное крыло дома, где находилась молельня, она заперлась там до утра и, дрожа, словно осиновый лист на ветру, горячо молилась за брата и его непутёвую жену, потому, как безошибочным чутьём угадала, что ссора между супругами на сей раз вышла за пределы разумного и, видимо, не обошлось без рукоприкладства. Иначе к чему было тревожить почтенного доктора в столь неурочное время?
На другой день приехал Ракитин, будто знал о том, что случилось накануне. Николай сам вышел к шурину, несмотря на то, что Генрих Карлович велел ему оставаться в постели, по меньшей мере, дня два. Сергей Филиппович желал видеть сестру, но Марья не спустилась к нему, прислав записку, что ей нездоровиться, и она сама навестит брата, как только почувствует себя лучше.
Полагая, что знает свою супругу довольно хорошо, Куташев был немало удивлён тем, что она не воспользовалась случаем пожаловаться брату на причинённые ей обиды, а пожелала сохранить произошедшее между ними в тайне, насколько это было возможно. А ведь Сергей Филиппович мог бы при желании весьма сильно осложнить жизнь зятю, ведь за два года своего пребывания в столице молодой Ракитин, начавший своё восхождение с должности адъютанта при Чернышёве, сделал, можно сказать, головокружительную карьеру в военном министерстве, и ныне с ним приходилось считаться.
Куташева мучило чувство вины и раскаяние, но он попросту не знал, как подступиться к Марье. При редких встречах супруга одаривала его полным презрения взглядом и спешила избавиться от его общества под любым предлогом.
Ежели рассуждать, то они оба были неправы. Николай прекрасно знал о сердечной привязанности Марьи к Ефимовскому, ведь она сама говорила ему о том, да только он не пожелал слушать, полагая, что произнесённое ею признание очередная ложь. Разве она мало лгала ему? Но самой большой ложью было происхождение маленького князя Куташева. И здесь лгали оба: и он, и она. Она делала вид, что он отец её ребёнка, а Николай, прекрасно зная, что этого просто не может быть, с тем соглашался. Они оба жили во лжи, а разве там, где ложь правит бал, можно вести речь о любви или доверии?
Спустя седмицу Анна Кирилловна, сидя за столом в малой столовой за завтраком, сообщила Николаю, что собирается уехать в Сосновки, да и Софья поддерживает её в желании удалиться на время сезона из шумной столицы.
— Считаю, что Соне, напротив, на время сезона надобно остаться в столице, — сухо обронил Николай. — Довольно ей в девках ходить, пора бы о замужестве подумать.
— Позволь, я сама буду решать, что для меня лучше, — взвилась Софья, швырнула накрахмаленную салфетку на стол, поднялась со стула и направилась в сторону выхода.
— Пока я ещё твой брат, и мне небезразлично, как твоя жизнь устроится, — ответил Николай, не повышая голоса, хотя Софья заметила, как дёрнулся мускул на его гладкой смуглой щеке.
— По мне так лучше век в девках, чем жить, как ты с Марьей Филипповной, — прошипела княжна, задетая отказом брата отпустить её в деревню. — В доме невозможно находиться! Живём, аки на пороховой бочке сидим, — продолжила она, сверкая тёмными очами, выкрикнув: — не могу я более находиться здесь! Я задыхаюсь тут! Того не скажи, этого не сделай! Устала я, Ники, от такой жизни! С меня довольно! Мы никого не принимаем, никуда не выезжаем! На цыпочках ходим, дабы Марью Филипповну не тревожить, — с этими словами она обернулась на пороге и захлопнула дверь.
Анна Кирилловна неодобрительно покачала головой, вздохнув:
— Ники, Сонечка права. Ну, повздорили вы с Марьей, так, сколько можно оскорблённую невинность изображать, будто все кругом перед ней виноваты.
— Я виноват, — Куташев пристально глянул на свою родственницу. — Я виноват, тётушка.
— Полно казнить себя. Ежели желаешь знать моё мнение, Марья получила то, что заслуживала. Ей давно надобно было урок преподать, — ворчливо добавила Анна Кирилловна. — Поговори с ней. Жена должна знать своё место, — старушка поднялась из-за стола.
Оставшись один, Куташев отодвинул от себя тарелку. Аппетит пропал. Конечно, давно пора было поговорить с женой, но не так, как тётка советовала. Надобно было найти в себе силы принести извинения, пусть даже она их не примет, но ему самому легче станет, коли признает свою вину перед ней.
Раньше он мало задумывался над желаниями и чаяниями других. Всегда поступал так, как считал нужным, не имея привычки оглядываться на тех, кто его окружает. Куташев обратил внимание на Марью ещё в Зимнем, во время императорского бала, но лишь потому, что Андрей попросил его ввести девушку в их круг. Самому Николаю было интересно взглянуть на ту, что сумела пленить Ефимовского. Как же порой прихотливы и переменчивы капризы судьбы! Казалось, что между этими двумя лежит пропасть, которую никому из них не под силу преодолеть, но страсть или любовь, а Куташев всё же предпочитал думать, что именно страсть, толкнула Андрея, обыкновенно рассудительного и щепетильного в вопросах чести, в объятья столь неподходящей для него девицы, оказавшись сильнее ненависти и обид. Он ещё помнил, сколько яда и горечи было в словах Ефимовского, когда он говорил о Марье, но время переменило многое. Вот и сейчас Николай надеялся, что время станет и его союзником и всё вернётся на круги своя.
Когда-то Марья попыталась втянуть его в авантюру, использовать в собственных целях, и пока он не понял того, охотно шёл у неё на поводу. Пора было признаться самому себе, что ей удалось задуманное, он увлёкся, заинтересовался, ведь она так не походила на других барышень, коих он повидал немало до знакомства с ней! Когда же коварный замысел Марьи Филипповны раскрылся, то поначалу он принял единственно верное решение — разорвать, связывающие их отношения. Но в какой- то момент ему в голову пришла мысль о наследнике, и он, вопреки доводам разума, попытался удержать при себе своенравную красавицу, против воли сделал её своей женой. Так есть ли у него ныне право требовать от неё супружеской верности, коли по его прихоти, она разлучена с тем, кого действительно любит? А то что любит — в этом уже не приходилось сомневаться.
Так что, как ни крути, выходило, что Николай виноват. Не часто ему приходилось задумываться над тем, как сказываются его деяния и поступки на судьбах других людей. Что его обыкновенно заботило? Сестра, собственное благополучие, а главное, чтобы никто не вмешивался в его жизнь, не стоял на пути, дабы всё вокруг совершалось по его воле и желанию.
Именно с такими мыслями он ждал возвращения жены, после того, как она отправилась к брату нанести обещанный визит. Марья вернулась от Ракитина под вечер, странно возбуждённая и взволнованная. Она старалась держаться ровно, спокойно, но он видел, как сверкают её глаза, как ей не терпится остаться одной, дабы подумать о том, что, очевидно, стало причиной её беспокойства. Но сам Николай уже настроился на серьёзный разговор и не пожелал его откладывать.
Для начала он попросил прощения. Ему трудно было произносить слова покаяния, не так уж часто приходилось это делать, но понимая, что иначе не получится вызвать супругу на откровенность, он сумел переступить через свою гордость и задетое самолюбие.
— Мне стыдно от того, что я поднял на вас руку, Мари, — стараясь не отвести взгляда, заговорил он. — Для мужчины ударить женщину — значит проявить слабость, и я оказался слаб перед своей злобой и оскорблённым самолюбием, — он всё же отвернулся, будучи не в силах смотреть ей в глаза. — Я прошу вас о прощении и надеюсь, что наш брак ещё можно спасти, коли мы попытаемся понять друг друга.