Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн) - Грегори Филиппа (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗

— Что?

— Охота на ведьм, — прошептала я.

Странное ощущение — пол начал уплывать у меня из-под ног, звуки в комнате отдалились. Уильям усадил меня в кресло, поднес к губам стакан вина. Георг продолжал цепляться за спинку стула, его лицо еще белее моего.

Дядя даже не шевельнулся.

— Король нанял ее следить за Анной?

Глотнула еще вина, кивнула.

— Анна в большой опасности.

Долгое молчание.

— В опасности? — Георг смог наконец выпрямиться.

Дядя кивнул.

— Подозрительный муж — это всегда опасно, подозрительный король — еще опаснее.

— Она ни в чем не виновата! — твердо заявил Георг.

Взглянула на него краешком глаза — он пел ту же песню, что и Анна. И она клялась в своей невиновности, когда увидела чудовищного младенца, порожденного ее телом.

— Может, и так. — Дядя не стал спорить. — Но король думает иначе, значит, ей конец.

— Как нам ее защитить?

— Знаешь, Георг, — медленно произнес дядя, — в последний раз, когда мы с ней беседовали с глазу на глаз, она заявила — я могу убираться на все четыре стороны. Будь я проклят, если она не сказала, что достигла всего собственными усилиями и ничем мне не обязана, она даже грозила мне тюрьмой.

— Она Говард! — Я отодвинула вино.

Он склонил голову:

— Была Говард.

— Это же Анна! — воскликнула я. — Мы жизнь положили, чтобы посадить ее на трон.

— А где благодарность? Насколько я помню, тебя отправили в изгнание, ты и вернулась только потому, что ей понадобились твои услуги. Она слова за меня не замолвила перед королем, даже наоборот. Тебе сестра благоволит, Георг, но стал ли ты хоть на шиллинг богаче, с тех пор как она на троне? Она больше не просто любовница, а что от этого изменилось?

— При чем тут деньги, сейчас речь идет о жизни и смерти, — горячо возразил Георг.

— Роди она сына, ее положение было бы неуязвимым.

— Это он не может зачать сына! — заорал Георг. — Не мог с Екатериной, не может и с ней. Он почти бессилен! Вот почему она с ума сходила от страха…

Мертвая тишина.

— Бог тебя простит, Георг, зачем ты подвергаешь нас всех опасности? — холодно произнес дядя. — Такие речи — государственная измена. Я ничего не слышал, ты ничего не говорил. Теперь уходите.

Уильям помог мне встать, мы втроем медленно вышли из комнаты. На пороге Георг обернулся, хотел возразить, но дверь бесшумно закрылась у него перед носом, прежде чем он успел сказать хоть слово.

Анна проспала до полудня, у нее началась лихорадка. Я отправилась на поиски короля. Двор уже готовился к переезду в Гринвичский дворец, Генриху хотелось отдохнуть от суеты и суматохи, он играл в шары в парке. Вокруг фавориты, на первом месте, конечно, Сеймуры. Одно только радовало — Георг тоже там, прямо рядом с королем, чему-то довольно улыбается, а дядюшка сидит на скамье для зрителей. Отец предложил королю пари, на весьма выгодных условиях, Генрих поспешил его принять. Я подождала, пока игроки покатили последние шары, а отец протянул королю пригоршню золотых монет — никак не меньше двадцати. Только тогда подошла поближе, опустилась в реверансе.

При виде меня король поморщился — ясно, ни одна из сестричек Болейн теперь не в почете.

— Леди Мария, — так и разит холодом.

— Ваше величество, я здесь по просьбе моей сестры, королевы.

Кивнул.

— Она просит задержаться на неделю с переездом в Гринвич, дать ей время оправиться.

— Слишком поздно, скажи ей, пусть приезжает, когда выздоровеет.

— Но укладывать вещи еще и не начали.

— Слишком поздно — для нее, — поправился он. Вокруг тут же поднялся шепот. — Слишком поздно для нее просить у меня милостей. Мне известно то, что мне известно.

Я помедлила. Как же мне хотелось взять его за шиворот, вытряхнуть из него этого толстого себялюбца. Моя сестра больна после этих кошмарных родов, а тут ее муж, играет в свое удовольствие в шары на солнышке, открыто предупреждает двор — больше эта женщина у меня не в почете.

— Тогда вы должны знать — ни она, ни я, никто из Говардов ни на миг не перестаем любить и почитать ваше величество.

Дядюшку даже передернуло, когда он услышал упоминание нашего семейства.

— Остается только надеяться — ваша верность не подвергнется испытанию. — До чего же неприятный у короля тон. Отвернулся от меня, поманил Джейн Сеймур. Глазки долу, вид скромненький, засеменила к нему.

— Прогуляетесь со мной? — Теперь голос такой сладенький.

Она присела в реверансе — я, мол, с удовольствием. Положила руку на расшитый драгоценными камнями рукав, и вот они уже идут по тропинке, остальные придворные, тоже парочками, за ними — на почтительном расстоянии.

Двор лихорадит от слухов, ни у меня, ни у Георга уже нет сил все отрицать. Раньше — скажи слово против Анны и можешь быть уверен — тебя скоро вздернут на веревке. Теперь песенки и шуточки, как она заигрывает со всеми мужчинами при дворе, а ребенка выносить не может.

— Почему Генрих их не остановит? — спрашиваю мужа. — У него на это власти хватило бы.

— Он теперь всякому позволяет о ней болтать, — качает головой Уильям. — Утверждают, она на все способна, только что дьяволу душу еще не продала.

— Идиоты! — кричу я.

Он берет меня за руки, нежно разжимает сжатые кулачки.

— Сама понимаешь, Мария, откуда тогда взяться младенцу-чудовищу, если не от чудовищного союза. Она, должно быть, погрязла в грехах.

— Какого чудовищного союза? Ты что, тоже думаешь — она продала душу дьяволу?

— А как ты считаешь? Ни на минуту бы не задумалась, если бы получила за это сына.

Крыть нечем. Я взглянула прямо в карие глаза мужа. Боже, какой ужас!

— Ш-ш-ш. — Даже слово сказать страшно. — Думать об этом не хочу.

— А если она занялась колдовством — вот и родился урод?

— И что тогда?

— Тогда от нее можно избавиться.

Я натужно рассмеялась:

— Грустная шутка в грустные времена, Уильям.

— Это не шутка, женушка.

— Мне больше не вынести. — Я вдруг почувствовала — сыта по горло, до чего же все плохо вокруг. — Что с нами тогда станет?

Забыв о том, что мы в парке и весь двор может нас видеть, он обнял меня, крепко прижал, словно мы дома, в конюшенном дворе его маленькой фермы.

— Любовь моя, дорогая, — сказал нежно. — Она, верно, что-то ужасное сделала, такого урода родить. И ты не знаешь что. Она тебе ничего не поручала? За повитухой сходить? Принести какое-нибудь зелье?

— Ты сам… — начала я.

Он кивнул:

— Да, я похоронил мертвого младенца. Бога молю, чтобы все улеглось, тогда, может, никто не станет ни о чем спрашивать.

Только один раз королеву покинули в пустом дворце — королеву Екатерину, а Анна с королем весело носились по полям. И вот Генрих снова поступает так же. Анна, никем не замеченная, наблюдает из окна спальни, пристроившись на коленях в кресле — стоять еще нет сил, как король, а рядом с ним Джейн Сеймур, возглавляют королевский поезд, отправляясь в Гринвич, любимый дворец Генриха.

Веселые придворные следом за смеющимся королем и новой хорошенькой фавориткой, а среди них моя семья — отец, матушка, дядя, брат, показывающий ради удовольствия монарха фортели верховой езды. Мы с Уильямом чуть позади, скачем с детьми. Моя дочка тиха и задумчива, оглядывается на дворец, снова поднимает глаза на меня.

— Что с тобой? — спрашиваю я Екатерину.

— Нехорошо вот так, мы уезжаем, а королева остается.

— Она приедет попозже, когда поправится, — стараюсь я утешить девочку.

— Ты знаешь, у Джейн Сеймур во дворце в Гринвиче будут свои комнаты.

— Наверно, будет спать с другой девчонкой из их семейки, — возражаю я.

— Нет. — Ответ дочери краток. — Она сказала, король пообещал ей покои для нее одной, и фрейлин тоже пообещал. Чтобы никто не мешал ей музицировать.

Я сначала не поверила Екатерине, но дочка оказалась права. Прошел слух, сам секретарь Кромвель отказался от своих покоев, чтобы их могла занять Джейн — пусть дергает струны лютни, никого не беспокоя. Сказать по правде, покои секретаря соединялись небольшим коридорчиком с комнатами короля: Джейн удобно обосновалась в Гринвиче, как когда-то до нее Анна—покои не хуже комнат королевы, свой собственный двор.