Благословение небес (История любви леди Элизабет) - Макнот Джудит (книги бесплатно .TXT) 📗
Глава 33
Когда к вечеру вторника Элизабет так и не появилась на Брук-стрит, все дурные предчувствия овладели Яном с новой силой. В одиннадцать он послал в
Хэвенхёрст и в Монтмэйн людей, чтобы узнать, нет ли ее там. В половине одиннадцатого утра он был поставлен перед фактом, что в Хэвенхёрсте думали, будто пять дней назад она уехала в Монтмэйн, а в Монтмэйне считали, что все это время она пробыла в Хэвенхёрсте. Выходило, что пять дней назад Элизабет исчезла и никто не подумал забить тревогу.
В час дня Ян встретился с начальником конторы на Боу-стрит, а к четырем часам уже была сформирована команда из сотни частных детективов, которые получили задание найти Элизабет. Сказать им он мог немногое. Наверняка было известно только то, что в последний раз ее видели в Хэвенхёрсте в ту ночь, когда он приезжал к ней, и то, что она не взяла с собой никаких вещей, кроме того, что было на ней надето, но никто не мог вспомнить, что именно.
Ян знал и еще кое-что, но не хотел обнародовать этого до тех пор, пока не убедится наверняка. Именно поэтом он всеми силами стремился сохранить ее исчезновение в тайне. Он знал, что его жена безумно боялась – чего-то или кого – то – в ту ночь, когда он видел ее в последний раз. Шантаж – единственное, что приходило Яну в голову, но, во-первых, шантажисты не похищают своих жертв, а во – вторых, он не мог себе представить, чем Элизабет могла привлечь шантажиста.
Если же исключить шантаж, исчезновение Элизабет становилось вовсе необъяснимым, ибо трудно представить себе преступника, который решился бы на такой безумный поступок, как похищение маркизы, зная, что в таких случаях поднимают на ноги всю английскую полицию.
Оставалась еще одна версия, но он не мог заставить себя заняться ею как следует. Он не хотел даже думать о том, что его жена могла сбежать с любовником. Прошел день, наступила ночь, и Яну все труднее было избегать этой отвратительной и мучительной мысли. Он бродил по дому, стоял в ее комнате, чтобы чувствовать себя ближе к ней, а потом начал пить. Он пил, пытаясь заглушить боль разлуки и тот безымянный ужас, который подымался внутри него и доводил почти до безумия.
На шестой день газетчики узнали об исчезновении леди Элизабет Торнтон, и эта новость выплеснулась на первые полосы «Таймс» и «Лондонской газеты» вкупе с изрядной долей домыслов относительно шантажа, похищения с целью выкупа и прозрачных намеков на то, что маркиза Кенсингтонская могла оставить своего мужа «по причинам, известным только ей».
После этого даже объединенные усилия семейств Торнтонов и Таунсендов не могли удержать прессу от обнародования каждого слова правды, догадки или вопиющей лжи, которые им удавалось обнаружить или – чаще – придумать. Каким-то загадочным образом газетчики узнавали – и тут же печатали – каждую любую информацию, которая поступала на Боу-стрит от сыщиков Яна. Была опрошена вся прислуга Яна и Элизабет, и их показания цитировала вездесущая пресса.
Ненасытная публика упивалась все новыми и новыми подробностями частной жизни маркиза Кенсингтонского и его жены.
Фактически именно из очередной статьи в «Таймс» Ян узнал, что стал главным подозреваемым. В статье говорилось, что дворецкий из Хэвенхёрста предположительно являлся свидетелем ссоры между лордом и леди Торнтон в ту самую ночь, когда леди Торнтон видели в последний раз. Причиной ссоры, по словам дворецкого, явились яростные нападки лорда Торнтона на моральные устои леди Торнтон, касающиеся «неких вещей, о которых лучше не упоминать».
Горничная леди Торнтон, говорилось в той же статье, сошла вниз в слезах, потому что, заглянув в спальню своей госпожи, услышала, как та «плачет, будто у нее разрывается сердце». Горничная также сказала, что в комнате было темно, и потому она не могла видеть, был ли нанесен какой-либо физический ущерб ее хозяйке, «но она не может сказать и не скажет, что такое вряд ли было возможно».
Только один слуга в Хэвенхёрсте дал показания, которые не могли свидетельствовать против Яна, но они причинили ему еще большие мучения, чем все остальные намеки. Новый садовник по имени Вильям Стоуки сказал, что за четыре дня до исчезновения леди Торнтон видел, как она в сумерках вышла из дома с черного хода и направилась в сад. Стоуки последовал за ней, собираясь спросить, нужно ли мульчировать клумбы с цветами, однако не посмел приблизиться к ней, так как увидел, что она обнимает «мужчину, который не был ее мужем».
Газеты замечали по этому поводу, что неверность могла спровоцировать мужа не только на ссору, но и на то, чтобы заставить ее исчезнуть… навсегда.
Однако официальные власти медлили с обвинением, так как все еще не могли поверить, что лорд Торнтон мог убить свою жену только из-за того, что она встречалась в саду с каким-то мужчиной. Полицейские считали это недостаточным мотивом для преступления.
Однако к концу второй недели некто, кого все это время не было в Англии, вернулся и, узнав из газет о загадочном исчезновении леди Торнтон, пришел в неописуемую ярость. Мистер Вордсворт – частный детектив, который работал по заданию леди Торнтон, выдвинул против маркиза Кенсингтонского настолько тяжкие обвинения, что в полиции решили до поры до времени держать его показания в строжайшем секрете.
Но пришел день, когда «Таймс» сообщила самую будоражащую новость за последнее время: Ян Торнтон, маркиз Кенсингтонскнй,
Я своем лондонском доме был подвергнут официальному допросу с целью выяснения его причастности к исчезновению жены.
Хотя формально лорд Торнтон и не был обвинен в исчезновении леди Элизабет и до конца расследования было решено не заключать его под стражу, ему было приказано оставаться в Лондоне до тех пор, пока не состоится закрытое заседание верховного суда, который решит, достаточно ли оснований для обвинения его в исчезновении жены и ее брата, о чем стало известно благодаря показаниям мистера
Вордсворта.
– Они не сделают этого, Ян, – сказал Джордан Таунсенд вечером следующего дня. Пройдя несколько раз из одного конца в другой, он повторил: – Они не сделают этого.
– Сделают, – безразличным голосом отозвался Ян. Он говорил совершенно спокойно, и в глазах не отразилось никакого волнения. Уже много дней назад Ян утратил интерес к расследованию. Элизабет пропала, и поскольку за этим не последовало требования выкупа и вообще ничего, у него больше не было оснований думать, что ее увезли силой. Ян чертовски хорошо знал, что не убивал ее и не прятал в каком-нибудь укромном месте, поэтому ему оставалось сделать только один вывод: Элизабет ушла от него по собственной воле.
Полицейские власти все еще сомневались в действительном существовании мужчины, с которым якобы встречалась леди Торнтон, поскольку у садовника оказалось очень слабое зрение, и даже сам он признался, что «это могли быть не мужские руки, а ветки деревьев, которые в сумраке качались вокруг нее». Однако
Ян не сомневался в его показаниях. Существование любовника было единственным разумным объяснением, он и сам заподозрил это, когда видел ее в последний раз.
Если бы у Элизабет были какие-то неприятности, она бы стала искать утешения в его объятиях, даже утаив причину. Но как раз он-то и пугал ее больше всего: она не хотела, чтобы он спал с ней в одной постели, она вообще не хотела, чтобы он дотрагивался до нее.
Нет, тогда он даже не думал об измене и сказал ей о своих подозрениях, не сомневаясь, что она сейчас же разубедит его и объяснит настоящую причину своего странного поведения. Она этого не сделала, и все-таки он не верил в измену.
Однако теперь Ян не просто подозревал, он был уверен, и осознание этого наполняло его такой болью, какой он не испытывал еще никогда в жизни и которая не оставляла его ни днем, ни ночью. Эта боль навалилась на него, как каменная глыба, и сделала нечувствительным.
– Говорю тебе, они не потащат тебя в суд, – повторял Джордан. – Неужели вы в самом деле думаете, что они это сделают? – попросил он, переводя взгляд с
