Крылатая победа - Картленд Барбара (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
— По его словам, милорд, было что-то подозрительное в смерти Джессопа. После скачек с лошадью случился какой-то припадок, но все они ликовали, что их жеребец выиграл, особенно потому, что он обогнал Воина сэра Уолтера Мелфорда.
Йетс выдержал паузу, потом продолжил:
— Он рассказал мне, милорд, что, пока они праздновали победу в конюшнях, они услышали странный шум.
Йетс снова остановился с таинственным видом, так как всегда любил преподнести свой рассказ с некоторым пафосом.
Граф не торопил его, надеясь услышать все подробности.
— Один из парней воскликнул: «Это Джессоп!», и они все вскочили и бросились к стойлу победителя.
— И что же там произошло?
— Они подумали, что у коня снова припадок, милорд.
Он словно взбесился, кидался на все вокруг и кричал, как человек. Неожиданно он рухнул.
Граф подумал, что это похоже на то, как яд подействовал бы на человека.
— Они сделали все, что могли, милорд, — продолжал Йетс, — но его дыхание становилось все реже и реже, и конюх сказал, что все мускулы Джессопа были сведены судорогой.
— Они не подозревают, что же случилось с жеребцом?
— Лорд Ладлоу, когда его вызвали из дому, решил, что это был припадок. На следующий день приехал ветеринар, чтобы осмотреть мертвое животное, и он повторил то же самое. Но конюх, с которым я разговаривал, другого мнения.
— И что же он думает?
— Он сказал, что на следующее утро, когда труп унесли и он чистил стойло, то обнаружил, что Джессоп опрокинул ведро с водой, когда метался по деннику. Вода разлилась по полу, милорд, и все, что прикоснулось к ней, было мертвое.
— Что он имеет в виду, говоря «все»?
— Он сказал, что там были три мыши, куча разных насекомых из сена, и все они лежали на спинках, мертвые, как и Джессоп.
— Отравленный! — прошептал граф.
— Да, милорд, именно так думает и конюх, и он еще кое-что рассказал мне.
— Что же?
— Он сказал, что на следующий день, когда он пришел, чтобы закончить уборку, он обнаружил одного из дворовых котов, и тоже мертвого. Это был совсем молоденький котенок.
— И все же ветеринар не обнаружил никаких следов яда в теле жеребца?
— Я не думаю, что он особенно искал, милорд. Лошадь околела, и он ничего не мог с этим поделать.
Кледра тоже говорила, что яд был добавлен в воду Джессопа. После всего, что он услышал, граф был готов поверить ей.
Он предупредил своих старшего конюха и тренера, чтобы ведра с водой для коней ни в коем случае не оставляли снаружи денников.
Более того, он приказал внимательно следить за конюшнями по ночам, чтобы никто не мог пробраться в них незамеченным.
Приказ графа вызвал удивление его людей, но они оба знали, что обязаны неукоснительно выполнять его.
Понимая их недоумение, граф счел нужным пояснить:
— У меня есть основания полагать, что в Ньюмаркете есть кое-кто настолько безумный, что может пожелать причинить вред моим лошадям. Поэтому я настаиваю, чтобы вы приняли меры предосторожности.
— Я прослежу за этим, милорд, — сказал старший конюх.
Когда граф вышел из конюшен, тренер последовал за ним.
— Не посчитает ли ваше сиятельство нужным сообщить мне еще какую-нибудь информацию относительно опасности, которая может грозить вашим лошадям, милорд?
Граф заколебался, но затем решил, что было бы ошибкой доверять кому-либо.
— До меня просто дошли слухи о том, как умер Джессоп, жеребец лорда Ладлоу, — ответил он. — Конечно, всегда возникают подозрения, когда лошадь-победитель умирает сразу после скачек. Я полагаю, мы должны сделать все, чтобы оградить своих лошадей от любой опасности.
При этом граф подумал, что его неизменные успехи действительно могли вызвать ненависть каких-нибудь фанатиков.
Его тренер помолчал, затем сказал:
— Я понимаю вас, милорд, но, по правде говоря, мне несколько жаль, что вы ничего не купили вчера на аукционе у сэра Уолтера Мелфорда. Я так надеялся, что вы будете делать ставки хотя бы на Раскэла и Мандрейка.
— Когда я увидел лошадей вблизи, они не произвели на меня того впечатления, какого я ожидал. Но не расстраивайтесь. Через две недели будет аукцион в Таттерсолле, где, я думаю, будут отличные лошади, и я с удовольствием приобрету некоторых для своих конюшен.
Тренер улыбнулся.
— Это хорошие новости, милорд. Очень хорошие.
Граф ушел, зная, что по-настоящему обрадовал его.
Еще граф подумал, что гибель Джессопа была тяжелым ударом для лорда Ладлоу, поскольку тот наверняка не мог себе позволить восполнить эту печальную потерю.
Пойнтон отметил про себя, что необходимо постараться как-то помочь ему, но, конечно, так, чтобы это не выглядело благотворительностью, принять которую лорду Ладлоу было бы унизительно.
Сейчас, мчась со скоростью, которая вызывала зависть всех встречных экипажей, граф не мог избавиться от чувства, что, освободив сначала Звездного, а потом Кледру от жестокой тирании сэра Уолтера, он ввязался в войну, исход которой пока не представлял себе.
После того, что он узнал о Мелфорде, он был уверен, что тот не проглотит такое оскорбление.
Без сомнения, он попытается всеми возможными способами выяснить, кто похитил его племянницу с ее лошадью.
Граф бесстрастно констатировал, что Мелфорд законным путем может доставить ему массу неприятностей, потому что, в конце концов, он был опекуном Кледры.
В то же время Мелфорд не мог не понимать, чем грозит ему обращение в суд. Даже если закон не обвинит его в жестокости, в глазах общества он будет безвозвратно погублен.
Поэтому граф предполагал, что сэр Уолтер будет мстить тайно, используя яд или другое подобное средство, которое легко подскажет его извращенный ум.
Кледра, лежавшая у его ног, мешала графу забыть о ее окровавленной спине.
Он повторял себе, что только человек не в полном разуме мог сотворить такое с женщиной, тем более — столь юной и хрупкой, как Кледра.
Граф снова и снова думал, что, проведи она всю ночь, а возможно, и следующий день привязанной к перекладине, она могла бы умереть. Эта мысль приводила его в такую ярость, что между его бровями легла глубокая морщина. Только Эдди сможет понять, что он чувствует, думал граф Пойнтон, продолжая погонять лошадей.
Немного времени спустя граф уже въезжал в массивные впечатляющие ворота.
Огромный дом, который принадлежал семье Пойнтонов более двух столетий, казался особенно величественным, освещенный полуденным солнцем. Он стоял на берегу обширного озера, через которое был перекинут каменный мост.
Но граф направил фаэтон не к дому, а свернул налево и по узкой аллее, которая вилась среди деревьев, проехал через парк, пугая попадавшихся ему на пути оленей.
Проехав с полмили, фаэтон графа оказался перед другими воротами, которых не было видно от главного особняка. За ними в прекрасном цветущем саду стоял славный домик из красного кирпича, построенный во времена королевы Анны.
Граф, натянув вожжи, остановился перед входной дверью. Йетс спрыгнул и постучал в дверь медным молоточком, который висел сбоку.
Прежде чем дверь открылась, из конюшен, скрытых за деревьями, вышел старый конюх.
Он подошел к фаэтону и почтительно поклонился.
— День добрый, ваше сиятельство. Рад вас видеть!
— Я не задержусь здесь, Кобблер, — ответил граф, — но присмотрите за лошадьми, пока мы с Йетсом внесем в дом то, что привезли для ее светлости.
— Ага, милорд.
Граф закрепил вожжи, затем, когда входная дверь открылась, они с Йетсом осторожно подняли корзину с Кледрой и внесли ее в холл.
Седой глуховатый дворецкий приветствовал графа.
— Передайте свой жене, Доркинс, что я хочу поговорить с ней в Голубой спальне, — сказал ему граф.
— Моей жене, милорд?
— Да, Доркинс, вашей жене! — повторил граф, повышая голос.
Дворецкий побрел выполнять поручение, а Йетс и граф понесли корзину с Кледрой по резной деревянной лестнице на второй этаж.
