Отрави меня вечностью (СИ) - Айдарова Олеся (бесплатные полные книги TXT) 📗
Глава 5. Запретные поцелуи
Вкус поцелуя навсегда соединился в памяти Герти с запахом опавшей листвы.
В заброшенном уголке сада, в том самом, в котором только и позволялось гулять Гертруде, у крепостной стены стояла деревянная скамейка. Чёрная от сырости, покрытая лишайниками, она могла оставить грязные следы на шёлковой юбке девушки. Чтобы этого не случилось, Ламмерт расстилал полы своего дорожного плаща, в котором ходил в сырую погоду, и сажал Герти рядом.
Они разговаривали.
Близко-близко, согревая лица дыханием друг друга. Герти любовалась его серыми глазами, бледными веснушками и складками у уголков рта. Он вдруг касался её обветренными губами — всегда неожиданно, хотя она хотела этого каждую секунду…
Рядом с Ламмертом Герти никогда не мёрзла. А от рук, сомкнувшихся тёплым кольцом на талии, становилось ещё жарче. И голова кружилась. Наверное, от счастья. И вопреки сюжетам любовных сонетов — не цвела весна, не пел соловей. Небо укрылось серым пледом из туч, с деревьев медленно падали листья…
— Так, так, та-а-к.
«Мирабелла!» — сердце забилось от плохого предчувствия.
Ламмерт тут же разомкнул свои небратские объятья, и ветер пробрался к ним под плотный плащ.
— Братец, мама послала за тобой.
— Чего ей?
— У неё что-то не сходится с запасами пива. И она упоминала твоих дружков.
— Тьма, — юноша насупился и поднялся со скамейки. Плащ натянулся, и Герти тоже была вынуждена встать, чтобы отпустить своего кавалера.
— А ты… — Ламмерт запустил пятерню в свои длинные волосы и покосился на Герти.
— Не скажу. Ты же наследник, — Мирабелла демонстративно отвернула лицо от скамейки и процедила, — мне нет дела до твоих шлюх.
— Я — не шлюха, — Герти вспыхнула.
— А ведёшь себя соответствующе, — пропела Мирабелла.
И Ламмерт смолчал.
А Герти захотелось провалиться до самого Мрака: «Самое ужасное, что она права!»
— Братец, поторопись. Ты же знаешь, что маменькино терпение лучше не испытывать, — златокудрая девица перестукивала пальцами по рукаву своей шубки.
— Герти… мне пора. — Её красивый и сильный возлюбленный, самый лучший мужчина на свете, под хмурым взглядом Мирабеллы переминался с ноги на ногу и с трудом подбирал слова. — Ну… увидимся.
— Да.
Когда он ушёл, шлёпая сапогами по раскисшему от сырости короткому пути, не покрытому плоскими камнями, Герти даже вздохнула от облегчения.
Она собиралась уйти, но Мирабелла, будто гончая, цапнула за рукав, не давая ступить ни шагу. Герти дёрнула рукой. Тщетно — сестра была на голову выше и значительно сильнее.
— Знаешь, что мама сделает с тобой, когда узнает, что ты пытаешься окрутить Ламмерта?
— Ничего. — Герти вскинула подбородок и встретилась с подлой сестрицей глазами. — Отец не позволит вам мне навредить. А если не отпустишь, я закричу.
Мирабелла отпрянула на мгновение и ослабила хватку. Этого хватило, чтобы Герти вырвалась и отбежала в сторону, слегка поскользнувшись на мокрой жёлтой траве.
— У мамы есть яд, — сестра похвасталась этим так, будто ей пошили новое платье или справили сапоги.
«Яд…» — внутри Герти всё похолодело.
Она не ответила. Накинула капюшон и со всех ног припустила к северной башне.
«Надо будет стащить у мастера Хольца трактат по ядам, прочитать об их свойствах. А то с этих станется… И маму надо предупредить».
Старуха Латгард жила рядом с трапезной.
— Пришли. — Вилма со всей силы замолотила железным кольцом в потемневшую дверь. — Она у нас глуховатая.
Через некоторое время дверь со скрипом отворилась. Пахнуло теплом, едой, застоявшимся воздухом, и…
«Котами?»
На пороге стоял пожилой мужчина в рубахе, заляпанном жилете и бурых штанах.
— Господин Эберхард, — Вилма сделала малый книксен, и Герти повторила за ней, хотя странно было приветствовать так бедного крестьянина. — Мы пришли к госпоже Латгард за тюфяком.
— Латти! — Эберхард крикнул куда-то в глубь комнаты, но войти не пригласил. — К тебе девушки! За тюфяком!
Через несколько минут из-за двери показалась сгорбленная женщина в платье непонятного цвета. Вместо корсажа она обвязала лиф платья крест-накрест шерстяным платком.
Гостьи повторили почтительный книксен.
— Это Герти. Новенькая, — объявила Вилма.
— Новенькая… — прошамкала старуха. — Им всегда будет мало, Эб… Всегда будет мало… Куда мне её?..
— Нам нужен тюфяк, — отчётливо проговорила Вилма.
Старуха кивнула, подошла вплотную к Гертруде и заглянула снизу в молодое лицо. Девушка с трудом нашла в себе силы, чтобы не отпрянуть и не проявить неуважение. Мутные глаза из-под седых бровей смотрели пытливо, но без враждебности.
— Когда у тебя регулы?
— Что?
«Зачем она спрашивает такое?.. Тем более, в присутствии мужчины».
— Давно было женское недомогание? — чуть громче проскрипела Латгард.
— Она про месячные крови спрашивает, — шепнула Вилма.
— Да поняла я, — щёки Герти зарделись. — Две недели назад закончились.
Старуха крякнула, вытащила из-под платка стопку бумажек и грифель и долго что-то царапала на бумажке не гнущимися пальцами в коричневых пятнышках.
Наконец она закончила запись, отцепила от пояса маленький ключ и отдала Вилме:
— Где тюфяки и постельное сама знаешь. Выбери там не самую гниль. От плесени, сама знаешь, кашель случается. А лишние хлопоты нам не нужны. Правда, Эб?.. Да выпусти котов, если запросятся выйти.
— Будет сделано, госпожа. — Вилма снова присела в почтительном книксене.
Через пол часа женщины сидели в общей светлой комнате и чинили тюфяк в шестеро рук — помочь Герти и Вилме вызвалась Мирра. Агна с Терезой ушли помогать на кухню. Прочие спали, и Сиглинд, скорее всего, в их числе.
— Чем вы тут занимаетесь? Ну-у, в свободное от разврата время, — подала голос Герти.
Вилма хохотнула:
— Деточка, что ты знаешь про разврат?
— Наверное, многое, — ответила Герти и сделала вид, что увлечена пришиванием заплаты.
— Так ты не невинна?
— Моя мама была второй женой ландграфа. Не признанной, конечно… Я многое слышала. Ещё я видела, как это происходит у животных, — добавила Герти осевшим голосом.
— Успокойся. Никто не посмеет приблизиться к тебе без твоего на то согласия.
— Уже приблизились, — буркнула девушка.
— Но не с порочными же намерениями, — Вилма перерезала толстую нитку ножом. — Разврат, скажешь тоже… Вон Агна и Мирра всё ещё девственны. Сиглинд тоже только недавно…
— Вилма, пожалуйста. Сплетничать — нехорошо.
Внезапная просьба Мирры прозвучала настолько мягко, что Вилма сразу прислушалась, а Герти невольно подумала: «Таким, как Мирра, самое место в Светлом храме».
— Мы живём тут в сытости и довольстве. — продолжала Вилма. — И платим за это кровью. Но я ни о чём не жалею.
— Ты была несчастлива среди людей? — осмелилась спросить Герти.
— Не знаю. По правде сказать, там я не успевала задуматься ни о чём таком. Есть похлёбка на ужин и поленья для очага — и ладно.
Герти прошептала:
— А вам никогда не приходило в голову… сбежать отсюда?
Мирра вздохнула и прикусила губу, а Вилма, прежде чем ответить, старательно вырезала из куска потёртого бархата новую заплату.
— Это место окружают скалистые горы. Если ты — не коза, то не выберешься…
Внутри Герти будто что-то оборвалось.
Не хотелось думать, что этот мрак навсегда!
А ведь так оно и было на самом деле…
— Ларс говорит, что наш замок построен внутри скальной породы, и его почти не видно снаружи. Хотя это — сердце Голубых гор, тех самых, что стоят в центре Рёссена.
— Мы в Голубых горах? — удивлению Герти не было предела. — Их видно с южной границы нашего графства, но…
— Но ты никогда не слышала о замке вампиров, — насмешливо перебила девушку Вилма. — Никто не слышал. Они же скрываются от людей… Снаружи торчат только две башни нашего замка, да и те изрядно потрепала природа.
