Канарейка (СИ) - "Vi_Stormborn" (мир книг .TXT, .FB2) 📗
В кармане вибрирует телефон, оповещая о входящем звонке. И Арсений знает, кто на другом конце провода. Он знает, что там Антон.
========== 7 апреля. Утро. ==========
Арсений просыпается от того, что с кухни доносится шипение Антона и тихое, но красноречивое «блять». Он сонно озирается по сторонам и встает с постели, сразу направляясь на кухню и потирая глаза.
— Доброе утро? — почему-то вопросительно произносит он.
— М, — поворачивается к нему Антон и вытаскивает изо рта чайную ложку. — Ты проснулся, доброе.
Поцелуй получается с привкусом арахисового масла, которое Антон взял за привычку есть, пока готовит. Арсений облизывает губы, в животе начинает урчать. Арсений раньше счел бы такое утро просто заоблачным, потому что Антон рядом, дома пахнет едой, а у них обоих сегодня первый за долгое время совместный выходной.
Раньше.
— Чем займемся сегодня? — садится Арс за стол, стараясь хоть как-то уложить рукой взъерошенные волосы.
— А вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — выкладывает он себе на тарелку яичницу, после чего тянется за другой тарелкой, чтобы наложить ему рисовую кашу. — Я кое-что узнал…
Арсений напрягается, задерживает дыхание почти. Антон так нервно и немного тревожно ставит перед ним тарелку и стакан апельсинового сока, что у Попова непроизвольно все внутри в узел скручивается.
Арс теперь живет на сотне игл. Одно неверное движение может привести его к смерти. И он, если честно, с каждым днем все больше чувствует, что скоро добровольно на эти иглы ляжет.
Попов поступает с Антоном так, как никто не заслуживает, но он не может заставить себя прекратить. За собственную порочную слабость он не может сам себя простить, лишь продолжая усугублять то, что произошло.
Стоя внизу горы и обреченно глядя на то, как на него со всей скорости мчит сверху снежный ком.
— Что? — голос дрогнул.
Антон садится с ним рядом, закидывает ногу на ногу и закуривает прямо за столом, отпив из большой кружки крепкий кофе, который он и сам себе научился варить. Не так хорошо, как Арс, но научился.
— У меня полнейшая задница со съемками второго выпуска «Контактов», мне минут сорок назад позвонил Белый и сказал, что не сможет приехать. Нужно срочно на завтрашние съемки искать гостя.
Арсений чувствует себя так, будто чья-то невидимая рука открывает ему клапан и позволяет воздуху снова попасть в его организм. Он даже непроизвольно чуть улыбается, после чего тут же хочет отвесить себе за это пощечину.
— Мне нужно съездить на студию, чтобы уладить пару вопросов. Я поэтому и хотел извиниться, потому что плов у нас сегодня отменяется.
Антон сокрушается, делая большую затяжку, чувствует себя виноватым, потому что срывает их первый за долгое время совместный выходной на какое-то шоу.
— Не извиняйся, — придвигается он к нему ближе, — не надо извиняться.
Потому что это Арсению надо извиняться. Стоять на коленях и вымаливать прощение. И не за проебанный совместный выходной, а за полнейший проеб в совершенно другом вопросе.
— Могу я как-то помочь? — и Арс вдруг понимает: из вежливости спрашивает.
Антон сначала отрицательно качает головой, а затем вдруг резко поднимает глаза.
— Ты мог бы стать моим гостем, — широко улыбается он.
Попова в ту же секунду в жар почти бросает от одной только мысли, что в его телефоне может найти Антон. У Арсения от него не было раньше секретов аж никогда, они телефоны друг друга наизусть знают, даже пароли одинаковые поставили и отпечатки в настройках добавили.
У Арсения не было секретов, но они появились. Несколько недель назад.
— Ты же помнишь про мою съемку в понедельник, — напоминает и ему, и себе Арс, истерично вспоминая весь свой график на грядущий месяц, но при этом стараясь держаться спокойно. — Я бы с удовольствием, сам же знаешь.
— Блять, — расстраивается Антон, — точно. Реклама твоя, помню, да. Давай хоть я подгадаю тогда дату для съемок третьего выпуска с тобой, — решает Антон и тут же хватает телефон Арса без предупреждения, рассчитывая на то, что заглянет в его органайзер.
Попов захлебывается тревогой, когда понимает весь масштаб грядущей катастрофы, потому что Антон прикладывает большой палец к сканеру и… Ничего. Шастун хмурится.
— Что за?.. Не распознает. Ладно, похуй. Пароль введу…
— Шаст, когда тебе в студию? — нервничает Арсений, понимая, что Антон вот-вот поймет очевидную вещь: он поменял пароль.
Поменял, потому что контакты его и сообщения теперь покрыты токсичной пленкой дрянной и гнилой тайны, связанной с одним человеком. Антон не вводит пароль до конца и поднимает глаза.
— Через часа полтора примерно, — жмет он плечами.
— Охуительно, — выдыхает тревогу Арс и тут же тянется к Антону, накрывая его губы своими.
Арсений вынуждает его чуть отодвинуть стул, после чего садится на Антона верхом, обхватывая ногами его бедра и прогибая поясницу. Шастун млеет от ласки своего парня, уже забывает про телефон Арсения и бросает его куда-то на стол, после чего трепетно скользит пальцами под его футболку.
Попов целует его губы, касается его кожи и прогибает поясницу. Арсений снова позволяет Антону себя любить.
========== 7 апреля. Вечер. ==========
Арсений выезжает с парковки, нервно сжимая обод руля. Теплый апрельский вечер идет в полный диссонанс с чудовищным холодом у него внутри. Попов кусает губы, переключая передачу, и включает рандомный радиоканал, чтобы в салоне не было так невозможно тихо.
Он идет против собственных принципов и даже закуривает прямо в салоне, хотя Антона постоянно отчитывает за это и запрещает ему курить в машине, но на это есть особая причина. Ему нужно срочно поговорить с Канарейкой.
Поговорить, как бы уебищно это не звучало, но поговорить о «них» и о том, что они, блять, заварили. Арсений больше не может вести двойную жизнь, не хочет этого, не на таких принципах его мир был построен.
Петров сломал в нем абсолютно все, полил керосином и сжег, оставив после себя груду пепла, в которой продолжает плясать на обуглившихся костях в угоду собственного эгоизма. Канарейка — болезнь хроническая, и Арсению воля понадобится немалая, чтобы заставить себя заняться лечением.
Пятого апреля ночью Саша никуда не улетел, потому что «самолет хуй знает куда» — это лапша для ушей Антона, и на деле Петров сейчас подписывает контракт с какой-то компанией для съемок в одном новом ТНТ-проекте.
Саша сказал ему, что будет снимать в Москве квартиру, и четко дал Арсу понять, что найдет он ее в их районе, а на резонный вопрос Арсения: «А если тебя увидит Антон?», Петров лишь хмыкнул, дернул уголком губ и вообще ничего ему не ответил.
В Москве Канарейка третий день, вторую ночь проводит в отеле, и Арсений чувствует себя настоящей сволочью, потому что снова едет к нему. Третий раз за три дня.
— Не смей, — тут же произносит Арс, стоит двери номера открыться.
На пороге стоит источник его болезни, лениво нажевывая жвачку. Петров знал, что он приедет. Всегда приезжает. Этот ручной мальчик Канарейке нравится даже больше, чем все предыдущие.
Арсений мнется на пороге, бегает глазами по полу, с особым энтузиазмом изучает носы собственных кроссовок и не понимает, где он, блять, свернул не туда, где проебался, если сейчас в свои тридцать шесть мнется перед каким-то смазливым, на первый взгляд, парнем, который все нахуй в его стабильной жизни переломал.
— Может, войдешь? — расслабленно спрашивает Канарейка и чуть хмыкает, воспринимая двояко собственные слова.
Арсений до боли кусает нижнюю губу и, не поднимая головы, входит в номер, сжимая отчего-то дрожащие руки. Саша закрывает за ним дверь и проходит вглубь номера, поправляя на себе свободные домашние штаны.
— Канарейка, это неправильно, — поворачивается к нему Арсений и тут же осекается, когда понимает, что на нем надета футболка Антона.
Та самая. С ебаным Микки Маусом. Петров, кажется, нарочно взял ее с собой еще в марте. С футболкой этой связано слишком многое. Арсений уже попросту ненавидит этого персонажа. И Петрова он ненавидит. И себя тоже.
