Всерьез (ЛП) - Холл Алексис (читаем полную версию книг бесплатно txt, fb2) 📗
Я аж поперхнулся.
— Мужик, такими словами не ругаются.
— Какими — «колониальная»? А как еще назвать янки с манией величия?
— Нет, другим… Это мизогиния чистой воды, поскольку, ну… — Пытаюсь вспомнить что говорила мама: — «…в женских гениталиях нет ничего изначально неприятного, угрожающего или оскорбительного».
У Джаспера глумливые брови. Очень тонкие и изогнутые, как будто специально сделанные, чтобы гнобить тебя. В данный момент одна из них вскинута под таким охрененно издевательским углом.
— Да ты видел ли ее хоть раз, мой маленький эроменос? Пилотку.
Он меня так взбесил, что отвечаю, даже не задумываясь:
— Ага, мамину.
О, блин. Добро пожаловать в Молчание, население: все.
— Ну, не вживую, — поспешно добавляю я, — но мама ее часто рисует. Она художник.
По правде говоря, меня не слишком радует, что полмира видело… ну, вы поняли… моей матери, в самых детальных подробностях и в различных стадиях… jouissance, если брать мамин же термин, но это ж ее… ну, вы поняли… так что, наверное, она имеет право. Я не могу полностью примириться с тем, что это… ну, вы поняли… и мама… ну, вы поняли… но если очень постараться, то можно сказать, что там, ну… красиво, наверное — что-то такое фантастическое, как лабиринт, и во всех этих насыщенных красках… Аррргх, нет, моя собственная мать, не-не-не-не-не.
Джаспер опять на меня уставился. Кажется, он только что догадался, кто на самом деле моя мама. Капец.
Вот поэтому мне так нравится Лори — он во всем, что касается искусства, совершенно неокультуренный. И приходит на помощь, даже не зная, что меня надо спасать — бросает в Джаспера остатками одежды и настаивает, чтобы тот приводил себя в порядок, тем же самым голосом, каким выговаривает мне, когда я неприлично себя веду.
Зуб даю, Джаспера это тоже возбуждает. И он и правда начинает натягивать брюки и рубашку, пусть и сикось-накось и через задницу. В итоге нам приходится помогать, против чего он, кажется, и не собирается возражать, а только опирается на Лори, пока я застегиваю на нем рубашку и стараюсь не думать об его охерительно гладкой коже. Джаспера словно сама природа сделала для того, чтобы мучить.
Я еще в жизни не видел никого, кто бы так напивался. Как будто по нему и не скажешь, что бухой, а он — в зюзю, если вообще понятно, что я пытаюсь сказать. Это такое полное, холодное, пустое опьянение.
И мне было бы его жаль, да только все слишком запутано.
Стоит нам привести Джаспера в полуодетое состояние, как он тут же кульком падает обратно в кресло, словно в его теле нет ни единой кости.
— Лучше ты, чем я, — протягивает мне Лори свисающий с ладони белый галстук-бабочку.
Остается только вздохнуть. Да, не хочется снова смотреть, как Лори насилует галстук, но и в близкий контакт с Джаспером входить желания нет. Мало ли, вдруг мне… ну… понравится.
Я пробую завязать из разных приличных позиций — нагнувшись над ним, стоя за креслом и так далее, но ничего не получается. И хотя Джаспер молчит, я прямо чувствую, как в нем собирается туча издевки, как будто он дождется самого неподходящего момента и выльет на меня всякие: «Ох, право, не утруждай себя».
Нет, на хрен, все на хрен. И я залезаю к нему на колени.
— Пожалуй, лучше я сам, — вальяжно протягивает он, — если на большее вы не способны, иначе мы просидим здесь до утра.
— Тоби, какого хрена? — Лори. Серьезно возмущенный, судя по голосу. — Слезь с него.
Не обращая внимания на обоих — потому что я завяжу этого поганца, правильно и прямо сейчас — я хватаю Джаспера за его кудри мальчика из церковного хора, закидываю галстук ему на шею и завязываю. Образцово-показательно. Образцово, вашу мать, показательно.
А затем покидаю борт каравеллы ее величества «Наклюкавшийся мудила» и жму на кнопку пульта у себя в нагрудном кармане, потому что меня задело это Лорино «какого хрена» и еще потому… потому что хочу, чтобы знал, что для меня есть только он, он один. А других способов сказать нет.
Он делает резкий вдох. Напрягает плечи, сжимает ладони и хмурит брови. Но Лори и по жизни довольно хмурый и напряженный мужчина, так что не думаю, что кто-то еще заметит разницу. И это так возбуждает — охренеть просто. Ведь я-то знаю, что под выверенной позой и (вроде как) спокойным выражением лица он страдает — от наслаждения и стыда одновременно — и что часть его это ненавидит, а часть — обожает, но ни то, ни другое не важно, поскольку делает он это все для меня. Словно я его сейчас касаюсь самым интимным способом.
«Елки, только не стояк, Тоби. Только не сейчас».
Когда я решаю проявить милосердие, Лори на секунду бросает на меня взгляд, весь мягкий, зовущий к поцелуям, виноватый и мой.
Вот и хорошо.
А потом откашливается и говорит:
— Давай, Джей, пора выходить.
— Не хочу. — Джаспер даже не двигается с места.
— Из-за Шерри?
— Видеть его не хочу. — Он откидывается на спинку кресла и роняет на лоб ладонь, словно помирает от чахотки. Я и не думал, что кто-то так реально делает. Выглядит Джаспер при этом одновременно красиво и глупо, а часть его запястья выехала из-под манжеты сорочки. И я почти что залипаю на синие-синие венки.
— В чем он на этот раз провинился? — пытает Лори. Ни грамма сочувствия.
Джаспер бубнит что-то себе под нос в ответ.
— Что?
— Он. Опубликовал. Статью.
— Вообще-то у него работа такая.
— Да, но… — Джаспер наклоняется вперед и медленно сворачивается в комочек, как увядающий цветок. — Но она гениальна, — договаривает он полным отчаяния голосом. — Так… талантливо, и увлекательно, и проницательно… такой свежий взгляд. Чертовски свежий взгляд. Сукин сын. Ненавижу. — И, еле слышно, добавляет: — Я им восхищаюсь.
— Да ты в него влюблен, — чуть ли не рычит Лори. — Еще с тех пор, как он лучше всех написал экзамен.
— На его месте тогда должен был быть я.
— Господи ты боже мой. — Лори хватает его за руку и поднимает на ноги. Джаспер пару секунд пошатывается, словно ветви ивы, а потом твердо стоит на своих двоих. — Давай шевелись, балда ты моя. Тем более, сам же Шерри и пригласил.
Джаспер горестно кивает.
— Я хочу… хочу его поздравить.
Мы с Лори обмениваемся такими Взглядами. Мой сообщает, что я его люблю. Не могу прочесть, что сигнализирует он, но пусть это будет: «Как я счастлив, что ты нормальный, если не считать желания запихнуть посторонние предметы мне в задницу».
— И поздравил, очень энергично. Несколько раз, — вздыхает тем временем Джаспер, на мгновение выглядя неподдельно смешавшимся и обиженным. — А потом больше ни секунды не смог выносить даже одного его вида. Такого… такого… красивого. Он прямо лучился. Да как эта скотина вообще смеет лучиться?
Я оглядел царивший в комнате разгром.
— И после этого у вас случилась эпическая драка?
— Драка? — переспрашивает Джаспер, недоуменно моргая.
Я секунду не понимаю его непонимания. А потом до меня доходит… Мама родная.
Ни фига себе. Это прямо трах олимпийского класса.
Лори где-то обнаружил такой балахон, напоминающий плащ из оперы, и теперь продевает руки Джаспера в его рукава под аккомпанемент собственного бормотания. И наконец заканчивает с коротким «сойдет».
Я пялюсь и ничего не могу с собой поделать. Одетый, Джаспер выглядит совсем по-другому. Как будто был рожден, чтобы стоять в костюме, белой бабочке и плаще, весь безмятежный, монохромный и недоступный, как газоны.
Стоит нам выйти из комнаты, как Джаспер превращается в совсем другого человека и в темпе вальса ведет нас вниз по лестнице, а затем на другую сторону двора. Его шаги эхом разносятся по каменным плитам, а полы плаща, или что это там, хлопают на ветру. Я с ним знаком дай бог полчаса, а уже получил такой эмоциональный отклик, что странно, как у меня голова до сих пор не отвалилась.
Но тут Лори берет меня за руку. Сам. И, оказывается, это все, что мне нужно, чтобы чувствовать себя счастливым до безобразия.
