Бесценная Статуя (СИ) - Хант Диана (список книг TXT) 📗
Темные, как сам космос, и такие же глубокие глаза Ишмы, рассказали мне о многом. Куда больше ее безыскусной речи и скованных осторожных движений!
Я впервые оглянулась на прожитую жизнь, понимая, как поверхностно, как легко я жила, словно водила ладонью по прогретой солнечными лучами водной поверхности, не опускаясь на глубину, не говоря уже о том, чтобы нырнуть, туда, куда не проникает солнечного света, где выживание зависит только от собственной силы, от воли, от желания выжить и не сломаться.
Оказывается, легко лелеять внутри обиженного на весь свет, капризного ребенка, которому все должны, которого жуть как обделили любовью и вниманием… А Ишме — ей изначально никто ничего не был должен, и она не ждет от жизни ни чудес, ни хотя бы одолжений.
Маленькая, беззащитная, сильная, во всем надеется только на себя!
Наконец-то мне кто-то доходчиво объяснил про всю эту кхастловую систему на Зиккурате. Капитан, конечно, рассказывал, ещё на Персефоне, но тогда я кажется, плохо слушала. Хотя сейчас некоторые мои знания пригодились.
Но все-таки… непонятно, как, но это я удачно попала! Прямо в Замок, где стоит та самая бесценная статуя, украшенная драгоценностями богини. Значит, это сюда в первую очередь хотел наведаться Эддар!
Ишма сказала, что двое инопланетцев приходили сюда вчера в качестве пилигримов, поклониться статуе. А может быть, искали меня… Она не знает. Тот, что блондин, вполне мог оказаться Демом! Но вот второй — брюнет, среднего или немного выше среднего роста, худой, жилистый, — никак не Эддар. И, конечно, не Левочка. Значит, не наши… Какие-то другие инопланетцы.
Вообще все рассказы Ишмы о ее родной планете навевают тихий ужас. Нет, срочно собрать драгоценности Иштар и вернуть Зиккурату чертову память! Так, как они здесь живут, жить нельзя.
Расспрашивая о жизни у нас, Ишма то и дело таращит и без того немаленькие глаза, и даже машет руками. Не верит.
— Как это — нельзя убить человека, стоящего ниже по положению? А если он тебе неприятен? Нет рабов и прислужников? А кто тогда работает? Зачем? Зачем спрашивать женщину ее согласия стать женой? — Это она, когда я поведала про то, что так и не дождалась предложения от Марека. — У нас никто не спрашивает… Так значит, вы убежали от жениха, госпожа? Он, наверно, сильно вас бил?
Я даже поперхнулась. Марек? Меня?! Бил?! Даже представить смешно!
Но Ишма не понимает причины внезапного приступа веселья.
— Так положено, чтобы бить женщин, госпожа. Они — как скот, не знают порядка. Их надо учить.
— Да брось, Ишма. Вот ты, что — не знаешь, как вести себя? Не знаешь, где добро — а где зло? Вот ты говоришь, что самое дорогое для тебя — это оставшиеся дома маленькие сестры. Это что, тоже из-под палки?
Зря я так с девчонкой. Ее миниатюрное личико вдруг сморщилось, из глаз потоками хлынули слезы. Чувствую себя по меньшей мере неловко, по большей — откровенно мерзко.
Подсела поближе, обняла, прижала к себе.
— Ишма, — тихо позвала. — Прости. Я не хотела. Тебе должно быть больно вспоминать о них.
— Мне не о них вспоминать больно, — замотала она головой. — Вы хорошая. Добрая. Но я не стою вашей доброты. Я — плохая. Я точно знаю. Меня нельзя жалеть!
Она рывком отстранилась.
— Глупости, — не согласилась я. — Еще как надо! Всем нужна любовь и забота, это я, кажется, только сейчас начинаю понимать! А тебе, тебе, Ишма, особенно!
— Мне пора, — Ишма принялась собирать пустые тарелки. И в глаза не смотрит.
Ну вот. Обидела ребенка ни за что.
— Ты еще придешь, Ишма?
Девчонка подняла на меня черные глаза в бархатных ресницах.
— Я должна идти к господину Ньолу. А еще… Сегодня ночью взойдет красная луна, госпожа.
— И что?
— Думаю, я не переживу этой ночи, госпожа. Я проклята. Так сказала старая Гадра.
— Вон оно значит, что, — я осторожно вытерла мокрые щеки.
Ньол, видимо, решил, что с ожившей статуей лучше не спорить до поры до времени, и мои вещи были мне возвращены. Кроме оружия. То есть, кроме того, что Ньол посчитал оружием. Но в своем комбинезоне чувствую себя увереннее.
— Вон оно что, старая Гадра. Тоже мне, ворона-вещунья, раскаркалась. Глупости это, Ишма. Мы с тобой еще зажжем! — я попробовала ободряюще улыбнуться. Но, боюсь, улыбка жалкой вышла, и Ишма это почувствовала.
— Нет, госпожа, — Ишма помотала головой, отчего ее коса перекинулась через плечо. — Вы не поняли. Я сама не хочу пережить эту ночь. Вы не представляете, какая я плохая.
— О прогресс, да что ты могла сделать такого, за что так сильно себя казнишь! Максимум, бросилась в объятия какого-нибудь красавца-бравиума, не послушавшись наставлений матери!
Шутка оказалась неудачной. Я имею ввиду, ещё неудачнее, чем все, что было сказано до этого. У Ишмы затряслись руки, и мелко задрожал подбородок.
Похоже, девчонка после этого случайного попадания уверовала в мою божественную силу — ну и после демонстрации некоторых штук из моего рюкзака. Видимо, решила, что я и в самом деле чем-то таким мистическим обладаю, потому что неожиданно бухнулась передо мной на колени и коснулась темной макушкой стоп. Это уже никуда не годится!
— Ишма! — я рассердилась не на шутку. Черт знает что, а не планета!
— Ишма, встань сейчас же!
В ответ раздались только судорожные всхлипывания. Я попыталась поднять ее, рукав комбинезона неловко задрался, и взгляд Ишмы упал на изображение бича.
— Это… — прошептала она, не веря своим глазам.
— Да-да, — я готова на все, лишь бы отвлечь ребенка от его горя. — Видишь, на этой руке тоже есть. Ваши сакральные знаки, да. Я в Справочнике видела.
Тут уже ничто не могло убедить Ишму, что я — обычная, самая обычная девушка. Только с другой планеты. Слишком много оказалось совпадений. Еще и нервное напряжение сказалось — схватив меня за руки, девчонка вдруг рассказала все о своей жизни. Все-все.
От подробностей у меня волосы встали дыбом. Ну, Ньол! Ну, гад!! Нет, я точно не уйду отсюда без девчонки! Еще и драгоценности со статуи прихвачу без зазрения совести, вот! Если Эддар прав, и мои татуировки действительно реагируют на артефакты богини, то берегись, не ошибусь!
Еле удалось успокоить Ишму — первобытная девушка (а как мне еще называть дитя этого больного на всю голову общества!) не переставала повторять, какая она плохая, грязная, мерзкая. Я чуть было прямо сейчас не отправилась к Ньолу, чтобы вышибить ему мозги, но вовремя спохватилась. Действовать нужно осторожно, если не хочу привлечь к нам ненужного внимания. Ишма сказала, что в Замке человек полтораста — бравиумов. И еще не меньше пятисот в окрестностях. А мне еще к статуе пробраться надо.
Наконец, Ишма более-менее успокоилась и убежала с подносом, торопилась. Я откинулась на подушки. Силы потихоньку восстанавливались, а после укрепляющих ампул с витаминами, впрыскиваемых прямо под кожу, стало намного лучше.
Решено — эту ночь остаюсь здесь, а завтра забираю Ишму и драгоценности и валим отсюда. К моему огорчению, орм не работает, передатчик тоже. При всем желании не могу связаться ни с Риммой, ни с кем другим из экипажа Персефоны. Должно быть они там места себе не находят…
Особенно кое-кто с фиалковыми глазами…
Особенно, после того, что предшествовало моему уходу…
Память постепенно возвращается, и по мере восстановления в голове некоторых событий мне та-ак стыдно становится!
Я вспомнила, как Юдвиг заявил, что не так давно, по этой же дороге проходила Лика. И как я сразу же вознамерилась отправиться в путь! А какой реакции еще от меня ждать?!
И как капитан заявил мне, что никто, ни он сам, ни даже роботы, на ночь глядя из корабля не выйдет, а Ри добавила, что летоисчисление у коренных арттдоумийцев совсем иное, и то, что для Юдвига могло выглядеть, как «недавно», для нас может оказаться десятками лет. Впрочем, десятки — это я загнула. Я-то запомнила маму очень молодой!
Черт меня дернул все-таки выбраться наружу той ночью! А до этого, для того, чтобы усыпить бдительность Эддара, я самолично постучала в каюту капитана…
