Бесценная Статуя (СИ) - Хант Диана (список книг TXT) 📗
— Что с ним?
— Он умер.
— Как хочешь ты, чтобы я помог ему?
— Верни его.
— Но это не в моих силах. Только Она может воскресить из мертвых. Если захочет.
— Я сказала, а ты слышал. Иди.
Одного взгляда на Бату — двенадцатилетнего мальчика, я понял, что он умер не от болезни. Его душу выпили злые духи. Вернуть в мир человека без души очень опасно, юный Бату мог стать величайшим тираном в истории, а отобрать у злых духов то, что они уже считают своим, невозможно. Почти…
Я попросил родителей принести мне все, что было необходимо для ритуала.
С двенадцатым ударом сердца, приведенного в движение заклинанием, в тело мальчика начала возвращаться душа. Вокруг возмущенно захлопали кожистыми крыльями самые отвратительные твари, которых мне только доводилось видеть — не хотели так просто отдавать то, что уже считали своим. Думал, собьюсь, но Светлая Иштар дала мне силы, и вскоре Бату открыл раскосые зеленые глаза.
С трудом объяснил правителю и его жене, что я из другого времени, можно сказать, из другого мира, и не могу принять положенных мне здесь наград. Выйдя из дворца, я направился было опять в храм Абтагиги, но неожиданный порыв ветра опять забросил меня в пустыню, значит, Абтагиги выполнила свое обещание.
За «Властью над миром» и «Судом» — драгоценным жезлом и бичом я отправился к Гекате — тройственной богине всех лун. Селена, Феба и Артемис предстали передо мной в облике трех дев с белоснежной кожей, черными гладкими волосами и глазами без белков. Три обнаженных девичьих торса с высокими грудями и аккуратными вишнями сосков — и одни на всех бедра в струящейся черной юбке. Священные жезл и бич Геката согласилась отдать за три лунных камня — части некогда упавшей на Землю звезды.
Ожерелье «Лазурь» и двойная подвеска из священного камня «Нумуз» хранились у Ханаты — духа одного из воплощений Богини в Древнем Египте. До пирамиды, где обитал дух Ханаты, я добирался на увеличенной опять лодке по подземной реке. Гребцам приходилось временами сильно нагибаться, потому что своды туннеля опускались так низко, что задевали их деревянные макушки, вызывая снопы искр.
Ханата не желала отдать то, что некогда обязалась хранить до тех пор, пока за «Лазурью» и «Нумузом» не явится посланник Богини. Вздорный дух придумывал себе все новые и новые развлечения — то надлежало выиграть у нее в шахматы, то в нарды, то слушать, как она играет на флейте. Я понимал, что Ханате было просто скучно на протяжении целых тысячелетий, что она хранила драгоценности Богини, но тело, изможденное тридцати трех дневным постом, напоминало о себе начинающей сгущаться тьмой перед глазами. Наконец, Ханата, устав ждать, когда я приду в себя в очередной раз, сердито хлопнула в ладоши, и я опять перенесся в пустыню.
Золотые запястья «Нетти Нне» удалось получить у Анату, в маленьком, полуразрушенном храме в самом сердце Месопотамии. Анату спустилась с неба, попирая маленькими ступнями мощные спины двух черных свирепых собак. Даже не взглянув на меня, она раскинула в стороны руки, и золотые браслеты со звоном упали на плиты пола и исчезли. В следующий миг я опять находился в пустыне.
Оставалось достать золотую сетку на груди — «Ко мне, мужчина, ко мне» и повязку «Тамар» на бедра — одеянье владычиц. Я не был уверен, что мне хватит на это сил, но все же увеличил в размерах лодку и уже по воздуху направился к Лисиппе, первой амазонке, восседающей на белоснежном единороге, который скачет по круглой радуге, сдерживающей грозу. Лисиппа проводила время в компании нескольких небесных дев, которые, заметив мое появление, расправили белоснежные крылья, и взлетели встревоженной стайкой. Вилы принялись кружиться вокруг меня, то и дело задевая то голову, то руки, нежными, но сильными прикосновениями. К этому времени я думал только об одном — «выстоять». Если я упаду прежде, чем очередное воплощение Богини согласится отдать сохраненную драгоценность, это будет означать начало конца. Страшного конца — потому, что вернуться обратно не смогу.
Физическое тело — там, где-то на далекой Земле, в Обители Богини, умрет, превращаясь в траву и животных, а дух окажется навсегда заточенным в пространстве между мирами, без права нового рождения и освобождения.
С улыбкой Лисиппа сняла с груди золотую сетку, но стоило мне приблизиться к ней, вскинула вверх руки, и одеяние взмыло в воздух.
— Ты получишь то, зачем пришел, Клод, только после того, как отдашь мне взамен то, что обещала Богиня.
Я протянул ей ожерелье из камней семи цветов, соответствующих семи цветам радуги, и Лисиппа взмахом руки отпустила меня.
Бастет, главная жрица Баст, оказалась стройной женщиной с немного кошачьими чертами лица. Головной убор, напоминающий голову кошки, еще сильнее подчеркивал это сходство. Бастет — хранительница Тамар, и я уж решил, что мне удастся собрать все драгоценности Царицы Царей, как Бастет потребовала взамен наполнить священный кубок в ее руке жизненной силой. Жизненной силой человека, посвятившего себя Богине. Я согласился, не веря в душе, что у меня что-то получится. Силы были на исходе, но все же я воззвал к Госпоже, Повелительнице Трех Миров, и упал, пронзенный острым копьем боли.
Не знаю, сколько длилось это забытье, но наверно долго, потому что, когда я пришла в себя, чувствовала такую слабость, что с трудом шевелила руками и ногами. Где это я? В голове шумит. Ничего не помню… Удалось мне получить Тамар или нет? Стоп. Что такое «Тамар»? Попытка напрячь память привела к очередной вспышке боли.
— Лежите, госпожа. Вам пока нельзя шевелиться!
— Кто здесь? — даже не ожидала, что голос мой окажется таким слабым, таким беспомощным!
— Не двигайтесь, — повторил голос, и на лоб положили что-то мягкое и мокрое. О прогресс, приятно-то как! Но все-таки где я? И что я здесь делаю? Ничего не помню…
Все-таки сделала над собой усилие и открыла глаза. Я лежу в небольшой уютной комнате, сначала показалось, что на полу, но потом поняла, что на каком-то низком топчане. Свет проникает сюда сквозь цветные витражи маленького окошка под самым потолком, поэтому вокруг стоит тревожный разноцветный полумрак.
В изголовье сидит маленькая, очень хорошенькая темноглазая девушка с длинной тяжелой косой. Это она меняла компрессы у меня на лбу. Хоть память пока не возвращается, я поняла, что основательно приложилась макушкой. Судя по позывам тошноты, имело место сотрясение, и нешуточное. Впрочем, спасибо, что жива, и даже глаза не лопнули.
— Ты кто?
— Меня зовут Ишма, госпожа, — девушка выглядит чем-то обеспокоенной, испуганной.
— Давно я здесь?
— Вот уже четвертый день, как… господин приказал заботиться о вас.
— Слушай, говори мне ты, я ведь не намного старше…
— Что вы, госпожа, как можно? Если господин услышит, он побьет меня!
— Чего?! Это какой ещё господин?! Куда я вообще попала?
— Вы в Замке Бравиш, госпожа. Только не волнуйтесь, вам нельзя волноваться. Так надо, чтобы били — здесь такие обычаи.
— Что за дикость?! Какие ещё обычаи? Тебя, такую маленькую — бить?!
Наверно, что-то я сказала смешное, потому что Ишма засмеялась над моими словами. Правда, показалось, что смех ее не очень-то веселый.
— Замок Бравиш… Черт-те что. Ничего не помню… Как я здесь оказалась?!
— Вопрос не в том, как оказались, а как бежать отсюда, госпожа. Здесь плохое место.
— А сама тогда почему не сбежишь?
— А мне бежать некуда, госпожа, — тихо сказала Ишма, и опустила голову. — К тому же, я сама из кхастла. Из низшего, но все-таки из кхастла. Прибирать здесь, в Замке — о таком я даже не мечтала. Я — прислужница. А если убегу, не докажу никому свою принадлежность, и стану рабыней!
— М-да, выходит, из огня да в полымя… Но все-таки, что, черт подери, я здесь делаю? Где Персефона? Где все? Римма, капитан…
— Я не понимаю, о чем вы говорите, госпожа. Наверно, о своем звездном корабле. Господин Ньол не нашел его, хотя и обошел все ущелье — там, где вас встретил. Вы спустились с неба, как посланница Великой Богини.
