Его собственность (ЛП) - Ле Карр Джорджия (книги .TXT) 📗
Она тихо замечает: «Влечение уходит», надеясь, что женщина, сидящая напротив, ее не слышит.
— Пожалуйста, уходите, — говорит она, не поворачиваясь к ней. Она слышит, как Виктория встает.
— Вы пожалеете об этом когда-нибудь, — говорит она, в ее голосе нет злобы. Она просто констатирует факт, что так и будет. Без эмоций. — Если вы передумаете, моя визитка на столе. Пожалуйста, не говорите о моем визите никому.
Лана кивает. Она слышит, как дверь закрывается, и она встает перед красивым позолоченным зеркалом. Она разглядывает себя, пытаясь найти изменения. Ее глаза полны боли, появились синяки. Ее рука движется к животу, скоро он будет заметен. Она думает о Виктории. За красивым внешнем видом скрывается полная бессердечность внутри. В их высшем обществе, они будут убивать жизнь, растущую внутри нее. Она любит Блейка, но для него она только «грехи юности».
Она должна теперь думать о малыше внутри нее. И постараться обезопасить свое будущее. Она прижимает свою руку к губам и уговаривает себя перестать плакать, но слезы продолжают бежать по ее лицу. Она вытирает их тыльной стороной ладони и выбегает за дверь. Виктория ожидает прибытие лифта. Она поворачивается, чтобы взглянуть на Лану. И в какой-то момент, Лана понимает, как чувствует себя убийца. Эта женщина хочет украсть ее сердце, забрать ее жизнь и мужчину, которого ей преподнесла судьба.
— Я возьму... — голос Ланы ломается. Она заставляет себя выплюнуть это слово, —...деньги.
Женщина улыбается, но не улыбкой победителя, не злонамеренной, не жестокой и не снисходительной. Просто счастливой улыбкой женщины, которая никогда не отказывалась от ничего, что желало ее сердце.
32.
Виктория Джейн Монтгомери, дочь четвертого графа Хардвика, входит в большой зимний сад, построенный на восточной стене большого дома. По ее мнению, это самая красивая часть дома со старыми викторианскими витражами и обилием цитрусовых деревьев, тропических пальм и орхидей. Когда она была моложе, было даже банановое дерево. Но Джеффри умер несколько лет назад, а у этого нового садовника совсем другие идеи, более новые. Ее мать читает книгу, очередной дешевый роман с залихватским мужчиной, сжимающим симпатичную женщину с распущенными волосами, на обложке.
Виктория никогда не понимала, почему женщина ее возраста должна читать романы. Конечно, инстинкт романтика умирает, когда человек достигает определенного возраста. Виктория сама никогда не понимала шарма романов, для нее они были скучными. В ее жизни реально существовал Блейк, ростом шесть футов и два дюйма. Все, о чем она может думать в связи с ним, это занятия сексом так, что у нее аж сжимаются пальцы ног. Когда она вспоминает, что с ним эта потаскуха, ее желудок завязывается в узел, и ей приходиться с трудом себя останавливать от нанесения телесных повреждений этой суки. На самом деле, как-то во сне она вырвала ей глаза. Это чувство настолько сильное, что иногда она стискивает руки, что ногти впиваются в ее кожу, оставляя следы.
Мать поднимает глаза от книги.
— Ох, дорогая. Ты только что вернулись из госпиталя? Как дела у Блейка?
Спаниель короля Карла ее матери, Суки, радостно прыгает у ее ног. Виктория берет ее на руки и, щекочет шерсть рядом с усыпанным розовыми кристаллами ошейником, садится в кресло напротив.
— Он не приходил еще в себя, — говорит она, пока собака пытается лизнуть ее рот.
У ее матери, розовые щечки, мягкие голубые глаза и маленький розовый рот.
— Ох, дорогая, что говорят врачи?
— Это вопрос времени. Отек должен немного спасть, и они ожидают, что тогда смогут определиться по поводу своих дальнейших действий завтра.
— Я сожалею, моя дорогая.
— На самом деле, мама, я пришла поговорить с тобой о другом деле.
— Да? — ее мать откладывает книгу в сторону.
— Ну, это о Блейке, но речь не о его аварии, ну, может быть, совсем немного. Во всяком случае, я узнала, что у Блейка есть любовница.
— О, — снова говорит ее мать. Виктория, прикусывает губу, потому что это удар по ее гордости, признаваться матери в этом.
— Я поехала на квартиру, где он прячет ее и заплатила ей, чтобы она покинула страну и больше никогда не видела Блейка. Ее мать иранка или что-то в этом роде, и я предложила ей пожить там некоторое время, пока все не утихнет.
Глупый взгляд моментально исчезает с лица матери и марионеточная мягкость, которую Виктория помнит с детства, испаряются без следа. От такого преображения Виктория в удивлении открывает рот и понимает, что, по-видимому, она никогда не знала по-настоящему свою мать, которая оказывается далеко не глупой женщиной.
— Сделав это, ты подверглась огромнейшему и неоправданному риску, который совершенно не обоснован. Такие женщины будут постоянно произрастать в такой почве, как наша, и быстро вянуть, но когда ты с силой вырываешь один из корней, а именно это ты и сделала, они оставляют глубокий след, уродливый шрам, который некоторые мужчины могут счесть совершенной ошибкой, потерять такую любовь.
Мудрость слов ее матери не вызывает у нее сомнений, и Виктория выглядит несколько встревоженной.
— Но он брал ее на Бал Гильдии!
Ее мать смотрит на нее прищуренными глазами.
— Откуда ты знаешь?
Виктория отводит взгляд в сторону и осторожно ставит Суки на землю.
Мать вздыхает и бросает большого размера мятную конфетку, спаниель ловит ее и начинает хрустеть.
— Ты следила за ним, ты играешь в очень опасную игру, Виктория. Как она выглядит?
— Шлюха.
Мать внимательно смотрит на нее.
— Хорошо, она очень красивая и молодая, — выплевывает Виктория.
— Но влачит нищенское существование?
— Она выглядит бедной, нежели нищенкой.
— Ах, дорогая. Возможно, ты поступила правильно.
— Что мне еще сделать?
— Ничего больше. Убедить своего отца, чтобы он поговорил с Блейком и взял на себя вину за оплату девушки. Тогда эта ситуация будет выглядеть менее отвратительной, потому что это нормально, когда отец защищает интересы своей дочери. Ты должна оставаться незапятнанной. Пойди и поговори с отцом сейчас, он в своем кабинете, и он никогда не мог противиться твоим слезам.
Виктория встает и ее мать говорит:
— Ты понимаешь, что это будет не последняя женщина, которая придет в твою жизнь, не так ли?
— Да.
— И ты уверена, что хочешь такой жизни?
Виктория, не колеблясь, отвечает:
— Да.
Ее мать печально кивает.
— Запомни это. Я замужем за человеком, который меня не достоин, так же будешь и ты. Все наши женщины так поступают.
Виктория дышит с трудом.
— Ну, беги, дорогая, — произносит она с глуповатой улыбкой и возвращается к своему роману.
33.
Первый человек, которому звонит Лана, является Джек, отвечая на пятом звонке, когда она уже собирается повесить трубку.
— В чем дело? — говорит он мгновенно настораживаясь.
— Ох, Джек, — отвечает она.
— Где ты?
— Еду к маме.
— Я встречусь с тобой там.
— Джек, нет смысла со мной встречаться там, я просто хотела услышать твой голос.
— Что случилось?
— Ничего, — но ее голос срывается.
— Черт побери, ничего. Так что все-таки случилось?
— Я должна уехать, везу маму обратно в Иран.
— Что?
— Всего на год.
— Я иду к вам.
— Пожалуйста, не надо, Джек. Я чувствую себя усталой, но сейчас у меня все хорошо. Я рада слышать твой голос и то, что тебе позвонила. Теперь я знаю, что мне делать. Я напишу тебе по электронной почте, когда обустроюсь, там, наверное, немного примитивно, поэтому может занять какое-то время, но ты будешь первым, кому я пишу.
— Разве ты не хочешь встретиться со мной прежде, чем уедешь?
— К тому времени, когда ты придешь, я уже уйду. Кто-то заставляет расторгнуть договор в одностороннем порядке, они не заморачиваются этим. Я как бы прыгнула из огня да в полымя, но думаю, что все будет хорошо, когда я приеду в Иран.
