Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия (читать книги полностью .txt) 📗

Я готова на все.

На все абсолютно.

Лишь бы только…

Он жил.

Лишь бы только…

Знать. Что он ходит. Бродит. По этой земле. Что никакая сила на свете не способна его сломить.

Лишь бы только…

Видеть. Краем глаза. Осязать. Что он есть. Просто есть. Где-то здесь. Пусть не наяву, хотя бы во сне.

Лишь бы только…

Ощущать. Что он дышит. Даже сквозь тысячи. Сквозь сотни тысяч километров. От меня. Сквозь миллионы. Миллиарды. Миль. Сколько бы не обнаружили промилле алкоголя в моей крови.

Лишь бы только…

Помнить. Грубые пальцы на разгоряченной коже. И под кожей тоже.

Глубже.

Еще.

Только для него.

Откликается.

То, что для других мертво.

Я разрежу свою собственную грудь. Резко. Рывком. Не рассчитывая миллиметры. Разведу ребра в разные стороны. Вырежу сердце. Вырву.

Я отдам себя голодным псам.

Нет.

На самом деле, я просто уйду. Исчезну. Соберу вещи, удалюсь. Испарюсь. Исполню волю гребаного Валленберга.

Но ощущается это одинаково примерно.

Я не верю?

В силу фон Вейганда.

В его победу.

Я верю.

Наверное.

Я хочу умереть. Раствориться в этой темноте. Перестать существовать. Раз и навсегда. Перестать чувствовать. Боль. Страх. Ужас.

Я хочу отключиться.

Отключить предчувствия.

Я хочу заткнуться.

Слабость?

Пускай.

Плевать.

Вдох.

Выдох.

Перебой.

Судорога.

Я вдыхаю.

Тебя.

И отпускаю.

По венам.

Я ввожу иглу.

Выжимаю шприц до упора.

Ты мой кайф.

Мгновение.

До.

И после приема.

Постель хранит твой запах.

И каждая моя клетка отзывается на это.

Жадно ловит.

Впитывает. Вбирает под кожу.

Внутрь. Вглубь.

Я всхлипываю.

Что-то режет глаза.

Что-то сдавливает горло.

— Ты совсем не веришь в него, — говорит Вальтер Валленберг.

В моей голове.

Не в реальности же.

По крайней мере, мне сперва так кажется. Ведь не может он и правда оказаться здесь. По-настоящему.

Просто фантазия. Плод больного воображения.

Но потом вспыхивает свет. Ослепляющий. И рушатся покровы уютной темноты. Рассыпаются. В пепел. В пыль. Эта перемена действует удушающе.

Я вздрагиваю. Обхватываю своё горло, будто пытаюсь ослабить веревку. Оглядываюсь вокруг. Моргаю. Часто-часто. Лихорадочно. Глотаю слезы. Захлёбываюсь. Закашливаюсь и трепещу.

Бойтесь своих желаний.

Поднимаю взгляд.

Погибаю.

Обмираю изнутри.

— Алекс, — выдыхаю я.

И практически сразу понимаю, что ошиблась.

Жизнь играет со мной злую шутку.

Опять.

— Это не правда, — бормочу я, нервно мотаю головой, слабо дергаюсь, тщетно пробую вырваться из плена пугающей иллюзии. — Это не так.

До боли знакомая фигура. В кресле у камина. До боли знакомая поза. Повелителя мира. Безупречный костюм. И осанка безупречна. Не хватает только бритого черепа.

Мужчина поднимается и подходит ко мне.

Шаг за шагом.

Он идёт.

А я все ближе к самому краю.

Я на грани.

Вокруг сгущается темнота.

Иначе почему черны его глаза?

Здесь светло. Вроде бы. Лампы пылают на полную.

Но зрачки расширены. До предела. Небо сожрано мороком. Его взгляд погружает в самое пекло. И обдает льдом. Его взгляд убивает.

А я думаю — кто он?

Кем был. Кем стал. Сколько судеб разрушил. Сколько жизней отнял. Скольких людей растерзал.

Я бы не хотела стоять у него на пути.

Никто бы не хотел. Не рискнул бы. Не посмел.

Да только не всегда есть выбор.

— Вы ошибаетесь, — говорю я.

Вальтер Валленберг насмехается надо мной.

Выгибает брови. С неприкрытой издевкой. С ядовитой иронией.

Боже.

Чертовски похоже.

Вот как он может?

— Я верю в Алекса, — заявляю твёрдо.

Он хохочет.

— Но вы должны, — запинаюсь, медлю и заявляю четче: — Вы должны ему помочь.

Хохот обрывается.

Кривая усмешка точно волчий оскал.

— Никогда, — мрачно чеканит барон.

— Я сделаю все, что захотите, — обещаю горячечно. — Выполню любой приказ.

Валленберг молчит.

Но его взгляд звучит гораздо громче слов. Скользит по мне. Выразительно. Вызывающе. Оценивает будто товар. Изучает лицо, перемещается ниже. К груди.

Я забываю дышать.

Почти.

На мне только тонкая ночная рубашка и не менее тонкий халат. Минимум нижнего белья. Никакого бюстгальтера. И этого явно недостаточно, чтобы ощущать себя в безопасности. Хотя от этого зверя никакая броня не спасет.

Кажется, любое мое движение — провокация. Неосторожный поворот. Вдох-выдох. И я помимо воли нарушу правила приличия. Покажу куда больше дозволенного.

Я горблюсь, сутулю плечи. Пытаюсь скрыться, закрыться. Хоть как-то. Повинуюсь инстинкту. Но это едва ли помогает.

Валленберг замечает все. Абсолютно.

— Немного голого тела. Очарование молодости. Непорочность, — произносит нарочито медленно. — Безумные старики, которых ты обслуживала в агентстве знакомств, всегда покупались. Верно?

— Что, — запинаюсь. — На что вы…

— Ты зачем ко мне пришла? — спрашивает холодно.

— Это комната Алекса.

— Это моя комната, — поправляет вкрадчиво. — Как и все здесь.

Он смотрит прямо в мои глаза. Не позволяет отвернуться. Не позволяет отвести взгляд в сторону. Держит будто на привязи. Не даёт ни единого шанса ускользнуть.

Откуда в нем вся эта сила? Откуда власть надо мной?

Он же враг.

Чужой.

Он смотрит на меня как хозяин смотрит на вещь. Ничего личного. Просто закрепляет право собственности.

— У тебя красивая грудь, — говорит барон, будто описывает новый сервиз или тумбу в гостиной, сухо констатирует факт. — Маленькая, но упругая. Торчащая. Такую не хочется выпускать из рук.

— В-вы… в-вы с ума сошли, — бормочу сдавленно.

— Мне нравятся красивые вещи, — произносит ровно.

— Хватит, — вспыхиваю. — Замолчите.

— Ты держишь моего внука за яйца, — холодно продолжает он, чуть прищуривается: — Думаешь, и со мной сработает?

— Нет, я, — осекаюсь. — Я даже не…

— Я бы заключил с тобой сделку.

Мое лицо пылает огнем.

Задыхаюсь от возмущения.

— Я не предлагала вам…

— Все, что я хочу, я беру сам.

Отшатываюсь. Отползаю подальше. Пробую создать безопасное расстояние. Пытаюсь провести незримую черту. Отгородиться.

Теряю равновесие и падаю на бок. Халат задирается, обнажает ноги. Быстро отдергиваю ткань, поспешно прикрываюсь. Но уже слишком поздно. Жуткие синяки на бёдрах успевают показаться во всей красе.

Барон ухмыляется. Скалится точно хищник почуявший запах крови.

— Алекс не справляется с тобой, — заключает мрачно. — Он тебя так и не объездил.

Эти слова действуют подобно удару кнута.

— Я не лошадь, чтобы меня объезжать, — выдаю гневно. — И вы… вы вообще мне в прадеды годитесь. Вы не должны такое говорить.

— Ты обещала выполнить любой приказ, — невозмутимо парирует.

— Я уйду! — выпаливаю яростно. — Вот что я имела ввиду. Я оставлю Алекса, как вы и хотели. Только помогите ему. Сделайте хоть что-нибудь.

— Какая неприкрытая ложь, — качает головой.

— Я не лгу, — заявляю резко. — Я и правда уйду.

— Наглая и отчаянная, — усмехается. — Я восхищён.

— Я готова на все, лишь бы его спасти, — судорожно сглатываю.

— Лучше бы ты себя спасала, — хмыкает.

— Пожалуйста, — опять умоляю.

— Нет, — раздается ледяной ответ.

— Я исчезну. Он никогда меня не найдёт. Я не стану брать ваши деньги. Не нужно мне никакой помощи. Ничего.

— Прекращай комедию.

Подползаю к самому краю кровати. Подползаю к нему. Беру его за руку, сжимаю ладонь, впиваюсь пальцами до боли.

— Прошу, — роняю глухо. — Прошу вас.

— Хватит унижаться, — бросает с презрением, а после ровно прибавляет: — Я ничего не могу сделать с лордом Мортоном.

Подавляю истерику огромным усилием воли. Собираюсь и совершаю единственный возможный ход.