Ванесса - Арсан Эммануэль (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
— Не знаю. Мне кажется, что в любви главное — становиться на сторону любимого, независимо от того, прав он или нет. Не разрешать, чтобы его порицали или осуждали.
— Это трогательно, Гвидо. Мне всегда казалось, что любовь для тебя — только игра.
— Что за интерес играть, когда исход игры заранее ясен?
Вана не ответила. Они долго молчали, но не потому, что задумались. Оба смотрели на пустыню, не зная, чем кончится игра, в которую они сейчас вместе вступают, — потерей или находкой, разочарованием или волшебным прозрением.
Едва выехав из города с привычным укладом жизни, они вступили в новый мир.
— Тебе страшно? — спросила Вана.
— Пока нет, но потом наверняка будет, — признался Гвидо.
— Хотя, пожалуй, я уже побаиваюсь. Просто меня беспокоят кое-какие мелочи: проблемы дороги, аварий, которые вполне могут произойти; твари, которые могут ужалить кого-нибудь из нас или сожрать наши припасы. Это все естественно. А главные опасности я даже не представляю. А как ты?
— Меня заверили, что на машине можно доехать до самого конца. Мы с тобой неплохие водители. И этим пескам не придется ради нас менять свою кожу.
— Менять кожу?
— У тебя нет ощущения, что мы движемся по огромному обнаженному телу?
— Тело пустыни с волнующимися грудями дюн? А вожделенный оазис — это выгоревшие на солнце волосы вокруг лона.
Вана одобрительно улыбнулась.
— В долине, по которой мы едем, уже взошло солнце. Скоро оно пригреет по-настоящему.
— Боюсь, что от него мы устанем больше, чем от всего остального. Я не люблю утомляться, поэтому стараюсь жить по плану — планы редко бывают утомительными, — улыбнулся Гвидо.
— Смотри, как бы тебе когда-нибудь не пришлось сказать: «Я жил по плану и поэтому никогда не жил по-настоящему».
— А у тебя никогда не бывает потребности пойти дальше, чем ты привыкла?
— Если говорить о сегодняшнем дне, то я это уже делала. У меня ощущение, что я когда-то путешествовала здесь. Может быть, пустыня возвращает нам детство?
— Ты чувствуешь, что возвращаешься к своим истокам? — озадаченно спросил Гвидо.
— Нет, потому что идти назад бессмысленно. Просто кончается тем, что делаешь то же самое во второй раз.
— Не понимаю, при чем тут возвращение в детство? Ведь ты выросла далеко отсюда.
— Я думала о гораздо более давнем путешествии, которое совершила еще до рождения. Что я сделала, войдя в этот мир? Переключилась со своей матери на отца. Я покинула тело, которое знала, чтобы искать неведомое. Потому что я не знала, кто он — тот, кого я когда-нибудь назову отцом. Конечно, не я одна пережила это. В такое путешествие отправляется каждый новорожденный. Меня тревожит мысль, что мне скоро предстоит повторить его.
— Когда ты по-настоящему узнала своего отца? — спросил Гвидо.
— Когда потеряла его. Я помню его как человека, который ушел из моей жизни, едва войдя в нее.
— Но когда через несколько дней ты заново познакомишься с ним, это уже не будет повторением прежнего опыта. Только теперь тебе предстоит испытать то, что другие переживают в раннем детстве.
— Я вернусь к тому, с чего мы начали, именно поэтому у меня ощущение, что я в преддверии детства.
— Что ты скажешь своему заново обретенному отцу? «Ты дал мне жизнь, теперь ты должен помочь мне стать совершенной»?
— Не. будь наивным. Зачать нас мог кто угодно, но двигаться к совершенству мы можем только своими силами.
— Не будь неблагодарной! Переданные тебе по наследству гены запрограммированы так, что ты можешь говорить.
— Но я сама выучила языки, на которых говорю, — перебила Вана. — Я не становлюсь неблагодарной, когда пытаюсь избавиться от маниакального стремления кому-то принадлежать, которое превращает нас в ничтожества. Мы так цепляемся за своих родителей из-за отчаянного желания стать похожими на кого-то. Стать людьми определенной категории, с определенными правами и обязанностями и радоваться удаче более упорядоченно, чем если, бы мы жили по воле случая.
Она махнула рукой и прервала разговор, все более тяготивший ее. Гвидо понял это и тоже замолчал.
Прошло несколько часов. Теперь солнце стояло точно над их головами. Дорога растрескалась, как плохо выпеченный хлеб, и Гвидо приходилось резко поворачивать руль, объезжая камни и рытвины. — Пожалуй, я слишком быстро еду, — пробормотал он. — Сейчас тебя сменю, — предложила Ванесса. Она вела машину более мягко. Они проехали мимо гниющих останков верблюда, чуть позже за окном мелькнули обломки старого грузовика. В просвете между барханами появилось несколько развалившихся лачуг, возле которых виднелось какое-то подобие колодца. Разумеется, высохшего много лет назад. С тех пор здесь никто не жил. Но все же Вана остановила машину.
— Это лучше, чем ничего, — улыбнулась она. — Давай передохнем.
Они попытались выбрать себе не слишком ветхую и грязную хибарку, но во всех домишках стоял невыносимый смрад испражнений гнездившихся там птиц. В конце концов они решили спрятаться от зноя в тени наклонившейся стены, которая, казалось, вот-вот развалится.
— Она едва ли выдержит до конца нашей сиесты, — усмехнулась Вана.
— Сиесты? — с негодованием воскликнул Гвидо. — Нам нельзя терять время!
— Как бы то ни было, нужно поесть.
Они быстро расправились с толстыми сандвичами, извлеченными из портативного холодильника, досыта напились, улеглись под стеной и оба мгновенно заснули. Гвидо проснулся от того, что у него сильно заболела спина.
Рычание, которое он издал, вставая на ноги, не помешало блаженному сну Ваны.
— Надеюсь, ты не собираешься торчать здесь до темноты? — проворчал Гвидо, расталкивая ее.
— О, это было бы совсем неплохо, — заметила она, зевая и потягиваясь всем телом. — Говорят, это очень приятно.
— Что ЭТО?
— Заниматься любовью на горячем песке.
— Ты шутишь? Возьмем в компанию еще скорпионов для более полного наслаждения?
— Очень жаль. Не будем больше говорить об этом. — Лицо Вань вытянулось. — Давай возвращаться к нашему драндулету.
Гвидо облизал сухие губы.
— Почему нам было не полететь самолетом прямо в Сивах?
— Почему? Да потому, что мы земные люди и путь наш проложен по земле, и еще потому, что Незрин не оставил нам выбора.
— Ну что поделаешь с этим кретином? Я не просил его оплачивать мой проезд.
— Ты уверен, что мы смогли бы нанять там машину?
— Твой отец одолжил бы нам свою.
— Возвращайся спать, — предложила она, разминая плечи пред тем, как снова сесть за руль.
Гвидо вздохнул и погрузился в молчание. Через час он предупредил ее как раз вовремя, чтобы она успела затормозить:
— Смотри! Дорога разветвляется.
Ванесса удивленно вскинула брови и достала карту. Через минуту улыбнулась.
— В пустыне два направления равны одному. Это наш первый мираж. Будут и другие. В самолете ты никогда бы такого не увидел.
И действительно, это продолжалось все утро. Миражи исчезали не сразу. Они меняли форму и становились блеклыми потере того, как путешественники продвигались вперед.
— Завтра, — сообщила Ванесса, — мы пересечем низменность Квоттара, которая лежит ниже уровня моря. Там солнце палит действительно беспощадно. Мы еще не покончили с миражами, вовсе нет. Ты должен проехать через это место, чтобы научиться видеть.
— Где мы сегодня будем спать?
— В Абу-Маршуке, под настоящими финиковыми пальмами — конечно, при условии, что не собьемся с пути.
Но они все-таки заблудились и к ночи не доехали до нужного селения. Оба восприняли это спокойно, решив, что на рассвете наверстают упущенное. Вана не стала напоминать, что не так уж ошибалась, когда взяла с собой спальные мешки, наполнила термос горячим кофе и набрала побольше еды. Хотя утром эти приготовления вызвали у ее спутника саркастическую улыбку.
Оценив ее деликатность, Гвидо в свою очередь не стал смеяться над навигационными способностями своего штурмана.
В конце концов, если верить карте, Сивах был всего в семистах километрах от Каира, а они покрыли уже треть этого расстояния.
