Что-то в тебе (ЛП) - Натан Дж. (полные книги .txt, .fb2) 📗

Не обращая внимания на мое смущение, он сложил руки на груди, не отрывая от меня взгляда.

— Ах, не хочешь переодеваться передо мной? — спросил он, застенчиво улыбаясь.

— Не особо.

Его взгляд переместился на мои ноги, и по телу пронеслась волна страха. На мне не было ботинок. Кейсон понял это, и его глаза округлились, когда он рассмотрел мои ноги.

— Шей, — со страхом сказал он. — Что случилось с твоими ногами?

— Ничего, — отрезала я.

— Это не ничего. Что с тобой произошло?

Я сделала долгий вдох, понимая, что больше не смогу скрывать шрамы, раз он их заметил.

— Это ожоги.

Я увидела сострадание в его глазах, которые осматривали небольшие круглые шрамы, испещряющие мои голени и икры.

— Мой отец — озлобленный алкоголик, — произнесла я, понимая, что он ждал от меня объяснения.

Кейсон посмотрел на меня.

— Не надо, — предупредила я.

В его глазах вспыхнула нерешительность. Кейсон такой человек, который все пытается исправить. Я видела, что он хотел все исправить, но урон уже нанесен.

— Одевайся. Я сейчас приду.

Кейсон выскочил из комнаты.

На мгновение я задумалась, как он воспринял информацию, которую я рассказала. Станет ли он по-другому относиться ко мне или притворится, что не видел моих шрамов?

Я натянула платье через голову. Жизель слегка крупнее меня, но платье мне подошло.

— Шей? — спросил Кейсон из-за двери. — Ты оделась?

— Тебя остановило бы, если нет?

— Нет. — Он рассмеялся, прежде чем открыл дверь. Его взгляд зацепился за платье на мне. — Великолепно выглядишь.

— Спасибо.

— Ты не против сесть на кровать на секунду? — спросил он.

В этот момент я заметила, что его рука что-то сжимала. Я понятия не имела, что Кейсон задумал, но раз он был добр пригласить меня к себе домой, то я повиновалась ему.

Он опустился передо мной на колени и осмотрел шрамы на моих ногах. Я чуть не подскочила, когда он разжал ладонь и показал мне консилер, который, скорее всего, принадлежал Жизель. Кейсон постучал по тюбику, и на кончик его пальца упала капля средства под цвет кожи. Он поднес палец к ноге и взглянул на меня, чтобы удостовериться, что я не против.

Я кивнула.

Он прижал палец к самому большому шраму на моей коже, немного втер средство, пока оно полностью не покрыло шрам. Следующие несколько минут Кейсон молча и внимательно закрашивал консилером каждый шрам Я наблюдала, как он наносит средство на мою кожу, думая, почему он счёл необходимым сделать это для меня.

— Тебе больно от них? — спросил Кейсон, не отрываясь от работы.

— Теперь нет.

— Шей, мне так жаль.

— Не ты же это сделал.

— Никто не должен был этого делать.

Я согласилась с ним на все сто. Я испытала то, что не должен испытать ни один ребенок. Но тогда мне казалось, что я держала все под контролем. Мама умерла, а я осталась только с отцом. И уверяла себя, что лучше иметь озлобленного отца-алкоголика, чем никого. Потому что если бы у меня не было отца, я бы осталась одна.

Долгие годы я уверяла себя, что смогу противостоять его ярости, которую он выплескивал на меня, если буду держаться от него подальше, когда он пьян. Но в запое отец стал пребывать дольше, чем в трезвом состоянии. Держаться от него в стороне стало практически невозможно. Университет стал бы моим спасением. Именно поэтому я вложила все деньги в учебу. Я получила стипендию, которая оплатила мое обучение, смогла уехать, а у него не осталось выбора, кроме как обратиться за помощью. Но теперь я понятия не имела, случилось ли это. Может он лежал мертвый в сточной канаве, этого мне уже не узнать. И мне стало чертовски страшно, что сама мысль об этом не расстроила меня. Я хороший человек. Хороший человек, который натерпелся. Хороший человек, который осознал, что не мог исправить человека, который не хотел исправляться.

Мое желание стать биохимиком и найти лекарство от зависимости росло из необходимости. А пройденные испытания наделили решимостью помогать тем, кто не мог помочь себе… и их жертвам.

— Похоже, это все, — произнес Кейсон, взглянув на меня. — Это же все, да?

Я покачала головой: нет необходимости объяснять, где остальные.

Его глаза опустились, и он понимающе кивнул.

Я встала, а Кейсон попятился. Затем подошла к висевшему на двери шкафа зеркалу в полный рост и взглянула на себя. Не видно ни одного шрама. И впервые в жизни мне нравилось, что я видела.

— У Жизель должны быть какие-нибудь туфли.

Я посмотрела на него в зеркало.

— Я упаду и сломаю шею.

— Может балетки? У нее их полно.

Я кивнула, ценя его доброту.

Он скрылся в коридоре, и я наконец смогла дышать.

Кейсон

Я поспешил в комнату Жизель и упал на край ее кровати. Как же я был глуп. Чертовски глуп. Пижама. Армейские ботинки. Как я не понял, что она пряталась за этими вещами? Почему я не пораскинул мозгом, зачем студентке носить пижаму с носочками?

Мысли вернулись к ночи в моей комнате. Пресловутой ночи в моей комнате. Как я не заметил шрамы? Да, было темно, и я торопился раздеть ее, но должен же был заметить их, когда снимал ботинки. Эгоистичный Кейсон был настоящим мудаком. Он не заслуживал в своей жизни девушки, такой как Шей,

Но я солгу, если не признаюсь, что у меня слезы на глаза навернулись, когда она увидела свое отражение без шрамов в зеркале. Она словно увидела совершенно новую Шей. Словно до этого момента эти шрамы каким-то образом определяли ее. Удивительно, что она не додумалась до этого раньше.

Черт, через что она прошла в этом захолустном трейлере? Хотел бы я знать правду, стоявшую за этими шрамами. Потому что они появились не за один раз. Они появлялись со временем. А представив испуганную юную Шей, я ощутил такую ярость, на которую, как мне казалось, был неспособен.

— Что ты делаешь? — спросила Жизель, заходя в комнату.

Я уставился на нее, не в силах подобрать слова, чтобы выразить мысли.

— Ты их видел? — спросила она.

Я кивнул.

— За ними скрывается та еще история, — проговорила она — голос ее был тих и полон грусти.

— У тебя есть пара балеток, которые подойдут к платью?

Уголки ее губ приподнялись.

— Конечно. Но она наденет их? Они же не закрывают ноги.

— Я обо всем позаботился.

— Да?

— Наверное, я наконец-то начал уделять внимание другим людям.

По лицу Жизель расползлась улыбка, она полезла в шкаф и вернулась с парой балеток телесного цвета.

Я выхватил их из ее рук.

— Спасибо, сестренка.

— Я рада, — сказала она.

Я нахмурился.

— Что?

— Что ты стал уделять внимание.

Кивнув, я вышел из ее комнаты и поспешил вернуться в гостевую. Постучав в дверь, открыл ее и зашел внутрь.

Шей, сидевшая на кровати, взглянула на меня.

— Как тебе?

Я передал ей балетки.

— То что надо. — Наклонившись, она надела их на ноги.

— Подходят?

— Большеваты, но все прекрасно, — ответила Шей.

— Готова идти?

Она встала.

— Да.

Мы спустились на первый этаж как раз, когда мама поставила индейку в центр обеденного стола. Она взглянула на нас, улыбаясь и задержав на Шей удивленный взгляд.

— Шей, ты прекрасно выглядишь.

Даже не глядя на Шей, я знал, что она покраснела.

— Можешь присесть сюда, — сказала мама, указав на стул рядом с моим привычным местом.

Шей села, а я — рядом с ней.

Папа зашел в комнату, заметив, что мы с Шей уже сидели за столом.

— Спасибо, что дождались, — подтрунил он, занимая место во главе стола.

— Мы ничего не ели, — ответил я.

Следующей зашла Жизель, ее взгляд упал на меня и Шей, а брови поднялись, когда Шей отвернулась. Она села напротив нас. Мама поставила на стол гарнир и села напротив отца.

— Давайте есть, — объявил я, потянувшись к гарниру.

Мама хлопнула меня по руке.

— Позволь нашей гостье первой наполнить тарелку.

— Ой, нет, — проговорила Шей, глаза выглядели дико от смущения. — Пожалуйста, не ждите меня.