Eden (ЛП) - "obsessmuch" (электронная книга txt) 📗
— Очнись, Рон, ради бога, очнись!
— Экспеллиармус!
Оборачиваюсь на голос. Господи, только не это…
Палочка вылетает из пальцев Люциуса и ударяется о стену, по его лицу стекают струйки крови.
Эйвери посмеивается.
— Тебе бы быть порасторопнее, Люциус.
Люциус неотрывно смотрит на Эйвери, и, к сожалению, я не вижу лица последнего — он стоит спиной ко мне…
— Ты же знаешь, я должен был все рассказать Темному Лорду, — задыхаясь, продолжает Эйвери. — Не знаю, почему это так сильно тебя задело, вряд ли ты не догадывался, чем все закончится.
Люциус бросает взгляд на меня, и в нем мелькает не предупреждение, а вызов.
Наши глаза встречаются на короткое мгновение, но мне больше и не нужно, я понимаю его без слов: Эйвери стоит спиной ко мне, он совсем забыл про никчемную, бесполезную грязнокровку…
Не оставляя себе времени на раздумья, бросаюсь вперед — буквально слыша, как кровь бурлит и кипит во мне, — и повисаю на его шее, заставляя прогнуться назад…
— Только тронь его, и клянусь, я убью тебя…
Момент — и Люциус уже держит Эйвери за горло, а я хватаю за руку и вцепляюсь в нее зубами что есть сил, чувствуя вкус крови, но помимо этого я еще слышу, как палочка выпадает из его пальцев…
— ДАВАЙ, ЛЮЦИУС!
Но Люциус не бросается за ней, а делает подсечку Эйвери…
— Отойди, Гермиона!
Делаю, как он велит. Люциус хватает Эйвери за грудки.
Тот улыбается, струйка крови стекает из уголка его рта, и Люциус бьет его кулаком в лицо.
И опять. И снова. Удар за ударом, словно хочет выбить из него душу, а потом, взяв за голову, с силой бьет об пол. И еще раз. И еще. Я забываю, как дышать. Господи, так много крови, и глухие звуки ударов… не могу смотреть на это…
Задушенный булькающий звук.
Приоткрываю глаза.
Тяжело дыша, Люциус поднимается, выпуская Эйвери. Лицо последнего залито кровью.
Хотя… это уже не лицо, ведь у лица есть… глаза, верно?
И нос…
Приходится зажать рот рукой, потому что меня действительно вот-вот вырвет. Я даже чувствую привкус желчи.
Люциус хватает меня за руку.
— Ты в порядке?
Хочется стряхнуть его руку, но вместо этого поднимаюсь на ноги, выпрямляясь и глубоко дыша в стремлении подавить тошноту.
— Да.
Чуть помедлив, он кивает, а затем наклоняется, чтобы подобрать палочку Драко.
Эйвери дергается, приподнимая руку и хватая воздух, совсем как новорожденный малыш.
— Он еще жив, — шепчу я.
Люциус даже ухом не ведет, его лицо будто окаменело.
— Лучше перестраховаться, чем потом жалеть, Эйвери, — бормочет он. — Думаю, мы оба это понимали, пусть и не всегда помнили об этом.
Тот силится повернуть голову, но терпит неудачу.
— Он тебя не слышит, — шепчу я.
Люциус мрачно улыбается.
— Слышит, не слышит — это уже не имеет значения, — он направляет палочку вниз. — Авада Кедавра.
Эйвери прекращает дергаться, едва зеленый луч касается его груди.
Повисает гнетущая тишина, и мы оба завороженно смотрим на окровавленную груду, которая, которая совсем недавно была человеком.
Люциус переводит взгляд на меня и потирает щеку, оставляя кровавый след.
— Господи, — срывается с моих губ.
Он продолжает молча смотреть на меня.
Глубоко вдыхаю, наполняя легкие так, что они вот-вот лопнут. Мне нечего сказать, поэтому я обращаюсь к той Гермионе, которой когда-то была, — она в любой ситуации оставалась практичной и здравомыслящей.
— Беллатрикс сбежала, — докладываю ему. — Рон уничтожил ее палочку, но она, наверное, использовала порт-ключ или что-то…
Он кивает, заметно радуясь, что можно сменить тему.
— Она сказала, куда отправилась?
— Нет, — качаю головой, — но она сказала… сказала, что найдет нас, даже если на это уйдут годы.
Закатив глаза, он скептически вздыхает.
— Да уж, я теперь годами не смогу спать спокойно, — с сарказмом произносит он.
— Я не знаю, куда она ушла…
Он машет рукой.
— Она не вернется, — в его голосе ни капли сомнений. — Не тогда, когда потеряла палочку. А даже если и вернется, это будет самоубийством, и она это понимает.
Киваю и перевожу взгляд на Эйвери.
Люциус берет меня за руку.
— Это было необходимо, ты знаешь.
— Знаю, — я дрожу, но у меня хватает сил посмотреть ему в глаза. — Я видела, как ты делал вещи и похуже, так что… забудь.
Он прищуривается, но никак не комментирует мои слова.
— Нам пора идти.
— Стой! — подхожу к Рону. — Сначала ты должен привести его в чувство.
— Значит, он жив? — Люциус хмурится.
Я тоже хмурюсь и киваю.
— Да, он жив, — резко бросаю я. — И мы возьмем его с собой.
Уголок его глаза дергается.
— Я надеялся…
Но он не заканчивает фразу.
— Ты надеялся, он мертв, ты это хочешь сказать? — начинаю потихоньку закипать от злости.
Он удивленно выгибает брови.
— Не понимаю, почему ты до сих пор приходишь в ярость, ты же знаешь о моем к нему отношении.
— Ты просто невыносим, — качаю головой.
Он плотно сжимает губы.
— Хорошо, я приведу его в сознание, — медленно выговаривает он. — Но когда мы будем на свободе… я знаю, что не смогу запретить вам видеться, но ты должна пообещать, что останешься со мной, а не с ним.
— Обещаю, — не колеблясь ни секунды, отвечаю я. — Ты и так знаешь это, и лишние подтверждения ни к чему.
Он кивает.
— Ты не оставишь меня. — И это совсем не вопрос.
Подхожу к нему и беру его лицо в свои ладони.
— До тех пор, пока дышу…
Он стискивает мои запястья и прижимается лбом к моему.
— И я не оставлю тебя.
Закусываю губу.
— Ты бы дал ту клятву? — шепчу я. — Если бы Рон не бросился на него, ты бы поклялся?
Нахмурившись, он чуть отстраняется, словно я сказала что-то нелепое.
— Конечно, нет.
— Но мы могли умереть…
— Нет, — он проводит ладонью по моей щеке. — Он был не готов дать мне умереть, иначе не оглушил бы Эйвери первым делом.
Глубоко вздыхаю.
— И все же, если бы…
— Нет. Я все равно не дал бы клятву, — уверенно отвечает он. — Какой смысл жить, если со мной не будет тебя?
— А как же я? — хмуро смотрю на него. — Как же моя свобода и мой выбор?
Он качает головой, закрыв глаза.
— Я — эгоист, Гермиона, ты же знаешь.
Хватаю его за руку.
— Я… я научу тебя не быть им, если позволишь.
Он открывает глаза и на миг мне кажется, что он сейчас усмехнется.
— У нас впереди целая вечность.
Выгибаю брови.
— Да уж, не сомневаюсь, на это уйдут годы.
А вот теперь он смеется.
— Согласен.
— У нас ведь есть годы, — счастливо улыбаюсь ему.
Он улыбается в ответ.
Меня разбирает истерический смех.
— Я думала, ты… это было так… но мы живы, — несвязно выдаю я.
Он целует меня в висок.
— Да, мы живы.
Это может быть… господи, возможно…
— У нас все будет хорошо? — задержав дыхание, спрашиваю я.
Он берет мои руки в свои и целует, глядя прямо в глаза.
— Эйвери мертв, мой сын без сознания, а у Беллатрикс больше нет палочки, — бросает он. — И это делает ее более чем просто беспомощной. Так что да, все будет хорошо. Но мы долж…
Он давится фразой и замирает.
Что… что?
Его глаза широко распахиваются, и он едва шевелит губами.
— Что ты наделала?
Опускаю глаза: бледные руки с ярко-синими жилками обхватывают его за талию, и в одной из них сверкает нож, обагренный густой красной…
Меня ведет. Не могу оторвать взгляд от этого ужасного зрелища.
Нет. Этого… не может… как…
Его лицо искажается болью, и он падает на колени. Нож остается внутри…
— НЕТ! — на большее меня не хватает.
Передо мной стоит Беллатрикс, и ей уже не до смеха, она буквально полыхает от ярости.
Палочка Люциуса со стуком выпадает из его пальцев. Не думая ни секунды, тянусь за ней, но Беллатрикс оказывается проворнее…
— Авада Кедавра!
