Наслаждения ночи - Дэй Сильвия (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
Гамак перестал раскачиваться.
— Существуют законы. — Он подошел поближе. — Нам запрещено заводить отношения со Спящими.
— О!
— И даже не будь запрета, я никогда бы такого не допустил. Моя работа исключает что-либо подобное.
Лисса приподняла поля шляпы. Ее прекрасное лицо было таким открытым, таким естественным.
— Ты это говоришь гипотетически? — (Он покачал головой.) — Ты хочешь сказать, что в противном случае мог бы завязать со мной отношения?
— Не просто мог бы, — буркнул он. — А именно так и сделал бы.
Нахмурившись, она повернулась в сторону океану, а Эйдан любовался ее падающими на голые плечи волосами, которые золотились на солнце. Во рту у него пересохло, руки сжались в кулаки. Желание запустить пальцы в эти золотые пряди было почти непреодолимым.
— Почему же в таком случае ты пришел? — спросила она, соскочив на песок.
— Из-за того, как мы расстались. — Он посмотрел на нее, и она встретила его взгляд. — Не могу допустить, чтобы ты думала, будто случившееся между нами — это просто часть моей работы.
— Спасибо, — произнесла она со спокойным достоинством.
И тогда он не выдержал. Шагнув ей навстречу, он сорвал с нее шляпу, обхватил ладонью затылок и поцеловал — страстно и нежно.
— Я занялся с тобой любовью, потому что не мог не заняться. Потому что хотел этого больше всего на свете. Я не жалею об этом и хочу, чтобы ты тоже не жалела.
Ее маленькие руки сомкнулись на его запястьях.
— Я не жалею.
Он прижался лбом к ее лбу и вдохнул присущий только ей мягкий цветочный запах.
— У меня такое чувство, будто я знала тебя долго-долго, — прошептала она. — Словно я прощаюсь со старым, дорогим другом.
— Мне тоже будет не хватать тебя, — ответил он, а затем крепко поцеловал.
Этот поцелуй должен был стать прощальным, поминальным действом, которое навсегда запечатлеется в его памяти. Но ее вкус и запах дурманили и пьянили, словно вино.
— Лисса, — выдохнул он, не в силах скрыть мучительное желание.
Она попыталась обнять его за широкие плечи, но у нее ничего не получилось, и она обняла за спину. А он, упиваясь ее ароматом, языком раздвигал ее полные губы — словно всовывал член в ее влагалище — и поглаживал мозолистыми руками ее нежные бедра.
Эйдан закрыл глаза, вбирая в себя ее стоны. Она не осталась в долгу: ее руки скользнули ему под рубашку, лаская голое тело, бедра призывно поднялись ему навстречу, наглядно демонстрируя ее такое же сильное желание.
Когда их языки сплелись, он отпрянул с проклятием, чувствуя, что каждый его мускул горит от напряжения. Эйдан покусывал ее челюсть, лизал и кусал шею, мял в ладонях полные груди, чувствуя, как набухают они от возрастающего желания. Резким движением он сорвал с нее лифчик и принялся разминать, покручивать и сжимать ее соски.
— Да… — выдохнула она, побуждая его взять все, что он хочет, не в силах смотреть, как изголодался он по ней, изголодался по чувству единения, которое обрел с ней.
Наклонив голову, он взял ее тугой шелковистый сосок в рот и стал жадно, ритмично сосать его, разжигая в ней болезненное, под стать его собственному, вожделение.
Лисса схватила Эйдана за ягодицы и, сжав их, притянула его к себе. Ощутив жар ее тела, он зажмурился и прижался к ней лицом, чтобы навеки запечатлеть в памяти дивный аромат этой женщины. Его захлестнуло волной печали, и он поднял голову. А что было бы, овладей он ею снова? Наверное, еще хуже. Ведь уже и так все другие женщины перестали его возбуждать.
Ее глаза широко распахнулись. С зацелованными губами и набухшими сосками, она представляла собой живое воплощение необузданной страсти. Он мог бы опустить ее на песок и высвободить член. Одно быстрое движение — и ее пляжный костюм будет сорван, а для него откроется доступ в ее влажные глубины. За всю жизнь ему ничего не хотелось так сильно.
— Я боюсь того, что будет, если мы снова займемся любовью, — произнесла она, тяжело дыша. — Я хочу большего, Эйдан.
Крепко обнимая ее, он прижался щекой к ее макушке:
— Мне жаль, что я не могу тебе этого дать.
Он заставил себя опустить ее, оставить ее теплое, волнующее тело. Навсегда.
Она поправила купальный костюм и подняла на него огромные темные глаза.
— Я счастлива, что ты пришел, пусть даже тебе и нельзя остаться.
Он погладил подушечкой большого пальца изгиб ее скулы:
— Прощай, Лисса.
— Прощай.
Эйдан повернулся и покинул ее.
И пока он шел к двери, он чувствовал на себе ее взгляд. Эта закрывшаяся за ним дверь стала между ними непроходимой преградой.
ГЛАВА 4
— Ты нарушил один из наших священных законов, капитан Кросс, — прозвучал голос, и море укрытых под серыми капюшонами лиц подтвердило это одновременным кивком. — Мы выбираем задания для Стражей не просто по прихоти, и ты не должен был изменять его по своему усмотрению, сообразуясь с собственными нуждами.
Эйдан стоял неподвижно, сцепив руки за спиной и расставив ноги, словно приготовившись к удару, как оно, в общем-то, и было. Отправляясь к Лиссе, он отдавал себе отчет в том, что рискует, и готов был рискнуть в обмен на несколько проведенных с ней мгновений. Ему и сейчас казалось, что возможность заключить ее в объятия стоит любой цены.
— Ты подал дурной пример другим, — продолжил Старейший. — Любые твои проступки могут повлечь за собой непредсказуемые последствия. В связи с этим следующие две недели ты проведешь у Врат.
Эйдан внутренне содрогнулся. Контраст между его новым назначением и пребыванием в обществе Лиссы был подобен контрасту между адом и раем. Впрочем, не исключено, что для него это обернется к лучшему: уж у Врат ему точно не представится такой роскоши, как возможность думать о ней.
— Приступишь незамедлительно, капитан.
Резко кивнув, он повернулся кругом. Эйдан ожидал, что получит нелегкое задание, и прибыл к Старейшим экипированным для сражения, с мечом, который надежно покоился в ножнах за спиной. Печатая шаг по мраморному полу, он покинул хайдэн и спустился по лестнице во двор. Миновал Стражей, которые изумленно смотрели на него — одни исподтишка, другие не таясь. Он преступил закон, остававшийся нерушимым веками, и каждому хотелось знать, какая кара последует за подобным проступком.
Подпрыгнув, Эйдан быстро проскользнул сквозь туманную зону Сумерек по направлению к красноватому зареву, высвечивавшему вершины отдаленного горного хребта. Многочасовой путь, как всегда, радовал его, так как давал время разложить все по полочкам и отбросить ненужное. Последнее было особенно необходимо, поскольку Стражи Врат должны были думать только о том, чтобы не ослабела рука, держащая оружие, да чтобы не поддаться боли в изнуренных мышцах. Тем больше они оценят возможность отдохнуть и поесть, которая наступит лишь по прошествии двух недель. Все Стражи, желавшие вступить в ряды Избранных Воителей, должны были отдежурить у Врат месяц, и для очень многих эта задача оказывалась непосильной.
Раз в столетие ему, как и прочим Избранным, приходилось возвращаться на этот пост, чтобы еще раз вспомнить, сколь важна их миссия. Такие дежурства длились всего несколько дней — достаточно, чтобы осознать меру ответственности, но недостаточно, чтобы потерять надежду.
Две же недели казались вечностью.
На вершине гряды он помедлил, глядя на то, что творилось внизу. Огромные ворота во Внешнее Царство, препятствующие свободному проникновению Кошмаров, прогнулись под их напором. Тонкий красный разлом указывал на то место, где портал поддался под немыслимым давлением, и в эту щель беспрерывно вливались, заполняя Сумерки у Врат, бесформенные тени, которые затем, пузырясь и вспучиваясь, обретали очертания. Тысячи Стражей вели беспрерывный бой. Их клинки вспыхивали в рубиновом свете, когда они выкашивали напиравших нескончаемым потоком Кошмаров.
В воздухе витали отчаяние и мучительная безысходность, скрутившие его желудок, однако это чувство он, как и неуместные мысли, выбросил прочь. Прорубая себе путь к подножию скалистого утеса, Эйдан старался отрешиться от неистовых воплей, которые издавали гибнувшие Кошмары за миг до того, как превращались в облако зловонного пепла. Высокие, жалобные, эти крики походили на плач взывающих о помощи детей. То были ужасные звуки, способные свести с ума, и сейчас они обрушивались на него со всех сторон.
