Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с опи - Визель Михаил

…было уже не до Интернета, если честно. Мы готовили телеформаты. [B «Lenta.Ru»] наверняка что-то было, но я не могу вспомнить, чтобы я специально ставил [что-то]. Антон был точно очень командный человек. У меня не было никогда сомнений, что он поможет.

– Одно дело – «поможет», а другое дело – «выполнит свои непосредственные служебные обязанности».

Там не было пропаганды. Допустим, наш аналитический отдел делал очень серьёзные исследования, например, по делу «Bank of New York». Но я не помню, удивлюсь, если окажется, что мы его поставили на «Ленте». Мы это как-то иначе делали. Или там Лужковские конюшни и т. д. Это всё, по-моему, туда не шло.

Начало 2000 года, в Чечне Андрей Бабицкий попал в плен, и, конечно, мы об этом писали. [216] И в какой-то момент (Носик отсутствует) в редакции появляется Ваня Давыдов, нервничающий немножко, и требует снять новость про Бабицкого из ТОП-5 [217]. А он пришёл как посол от ФЭПа, не по собственной инициативе, потому что его тоже корёжило вести эту странную дискуссию, и он уверял, что нас просят не снять новость как таковую, просто убрать с морды [218]. И тогда Антон помог самим фактом своего отсутствия. Я сказала: «У меня есть прямой начальник. И я не могу за его спиной такие вещи делать. Поговорите с Антоном, если он прикажет, мы уберём». И ничего дальше не произошло. Все эти новости были там, где мы считали нужными их держать.

ФЭП был пиар-конторой, обслуживающей интересы определённых заказчиков (в интересующий вас период – 1999–2001 – главным заказчиком являлась администрация президента, но были и другие, помельче). И к своим интернет-ресурсам ФЭП относился сугубо инструментально. Павловский очень ценил ум, опыт и талант Носика, именно поэтому Носик и появился в ФЭПе. <…> «Лента» сразу была в несколько особом положении, её репутацию старались беречь, но это, конечно, не вовсе освобождало проект от участия в кампаниях. Что-то через «Ленту» вбрасывалось, хотя мягко, аккуратно, не в лоб. Я не знаю, посвящал ли Антон подчинённых в эти дела, или просто ставил задачи, оставляя им приятную возможность думать, будто они работают в независимом СМИ.

Ты хоть раз видела или слышала Павловского или ссылку на него в «Ленте»? Ему о многом мечталось, но мы потому и стали «Лентой», что клали хуй на его мечтания.

…по мере приближения к выборам [1999] «Lenta.Ru» постепенно вовлекалась в информационную кампанию. Никаких попыток влиять на издание, разумеется, не было, и пропагандистским оно не было никогда. Но, скажем так, я мог рассчитывать, что если что-то нужно через Интернет «прогнать», то можно будет сделать это и здесь. [219]

На ФЭП давили заказчики, которым хотелось как раз, чтобы всё делалось в лоб, прямо, без лишней аккуратности. Если вдруг намечался серьёзный конфликт – желания заказчиков доносились до редакций. Иногда «доносить волю» посылали и меня. Не хочу сказать, что я тогда был крипто-оппозиционером в тылу врага, нет, наоборот, мне как раз казалось, что мы делаем правильные вещи и поддерживаем правильных парней (а когда мне перестало так казаться, я написал заявление по собственному желанию, это было уже в 2002-м).

Антон почти всегда защищал «Ленту» от этих попыток давления. У него был особый дар – забалтывать проблему. Он шёл к кому-нибудь из топов – чаще, как мне кажется, к Литвинович, чем к Павловскому, – и долго, весело, аргументированно говорил, что, мол, да, претензии правильные, и в другой раз, конечно, такого просто не будет, но уж теперь, раз всё напечатано, так стоит ли убирать, зачем устраивать скандалы с цензурой, да и кто его читает, этот Интернет… И как-то это всё срабатывало, и забывалось, – до очередного звонка из АП.

Я помню такую весёлую лёгкость, с которой он присутствовал [на планёрках] в интернет-департаменте, которые проводила Марина [Литвинович] со всем пылом величия, которое присуще молодым начальникам. Антон абсолютно шутливо во всё это проникал, как спица через торт, всех царапал, кто-то возникал, кричал, возмущался, – но я помню, как я радовался, что у него нет проблем. Я всегда [за него] боялся, надо было охранять лучших сотрудников, самых талантливых, от менеджмента. Потому что менеджеры не любят тех, кто сильно о себе много думает. В ФЭПе у нас были жёсткими некоторые менеджеры, но Антон не давал никакого пятачка для контратаки. Если бы были конфликты, я бы запомнил много живописных подробностей, – но их не было. Не было конфликтов со мной, в том числе и при расставании. У меня остались такие «акварельные» воспоминания.