Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с опи - Визель Михаил
Рассказ Демьяна Кудрявцева (на чью дачу Антон и поехал) для «Эха Москвы» в тот же день был конкретнее и оттого ещё драматичнее:
У нас был проект совместный. Он должен был от «National Geographic» везти группу в Венецию. Мы должны были завтра объявить о том, что Антон Носик собирает группу на венецианскую поездку. [575]
Мне остаётся рассказать совсем немного.
19 июня 2017 года Антон объявил о ещё одном новом старте в своей жизни – начале карьеры радиоведущего:
Сегодня в 18:00 на радиостанции «Серебряный дождь» – первый выпуск моей персональной авторской программы «Самое время с Антоном Носиком». Она будет выходить в FM-диапазоне 110.1FM пять дней в неделю, по будням, с 18:00 до 19:00 вечера. Скоро тут будет отдельный подробный пост о формате, музыке, рубриках, сюжетах и персоналиях этой передачи. [576]
«Подробный пост» так и не появился, но на страничке программы на сайте радиостанции даются – видимо, самим Антоном – шутливые ответы на эти вопросы:
«Самое время с Антоном Носиком» – ежедневная, по будням, с 18:00 до 19:00, авторская программа Антона Носика. Откровенные разговоры обо всём, что случилось за день, и ещё случится за ночь. Умные гости, хорошая музыка, острые темы, живая дискуссия, никакой цензуры и/или политкорректности по возможности. К сожалению, без мата, рекламы спиртного, сигарет и азартных игр – но всё остальное пока можно. [577]
В такой же манере сделана презентация самого ведущего. Получается – самая последняя, итоговая публичная самопрезентация Антона:
Антон Носик, пожилой московский блогер, в бурной молодости – врач и журналист, учредитель первого в России благотворительного интернет-фонда «Помоги. Орг». В 2016 году осуждённый по экстремистской 282-й статье УК РФ за пост в «Живом Журнале», «шведский шпион» по версии телекомпании НТВ, обрезанный еврей, гражданин Израиля, сионист и вообще личность во всех отношениях подозрительная. Передачу «Самое время с Антоном Носиком» на «Серебряном Дожде» ведёт по заданию мировой закулисы, с целью дальнейшего укрепления основ конституционного строя. [578]
А 5 июля, то есть за три дня до смерти, Антон объяснил, зачем пошёл в радиодиджеи, уже без ёрничества:
Главная цель моего похода ведущим на «Серебряный дождь» – научиться вещам, которых я раньше не умел.
Научиться отвечать за хронометраж прямого эфира. Научиться выходить и входить в эфир по секундомеру.
Это очень важные навыки, потому что моя аудитория в этом ЖЖ – полтора миллиона живых душ, и примерно миллиону из них проще было б меня слушать, чем читать. [579]
Иными словами – чтобы повышать свою квалификацию видеоблогера и видеогида. Предвосхищая, как понимаем мы сейчас, восходящий тренд аудиоподкастов. Его последнее интервью – передаче радиостанции «Свобода» 7 июля – тоже было о видеоблогинге.
4 июля, на свой день рождения, с 1995 года совпадающий с днём рождения «Серебряного дождя», Антон, теперь уже как полноправный член команды, принял участие в праздничном марафоне, в ходе которого объявил очередной благотворительный сбор – как самый лёгкий способ его поздравить.
Сегодняшний эфир – не моя персональная вотчина, как в программе «Самое время», и я там не буду анонсировать короткий номер 2222.
Но завтра вечером я хочу сказать, уже в своём эфире, что деньги собраны, и мы с вами в этом вопросе не хуже немцев чемпионы.
Помогите в честь дня рождения.
Я в вас верю, дорогие друзья. [580]
А вечером 8 июля, после концерта Шнура, поехал в загородный дом Демьяна Кудрявцева на Пироговском. В понедельник 10 июля его, как обычно, ждало много дел: «Помоги. Орг», «Серебряный дождь» и, конечно, объявление «Венеции с Носиком».
Но около часу ночи с субботы на воскресенье все эти планы оказались раз и навсегда перечёркнуты.
Демьян, срочно прилетевший в Москву, сумел подобрать в эфире «Эха Москвы» простые веские слова:
Какая-то нелепая случайность. С ним всё было хорошо. Мы переписывались в полпервого. Он сова, поэтому ему можно было написать до трёх ночи.
У нас был такой приём, если у меня было к нему дело или у него ко мне или вообще какие-то были важные вещи, мы никогда не начинали с них. А всегда писали сначала приветствие. Иногда этим ограничивались, потому что просто у нас была такая привычка. Мы проверяли, как мы живём. Поэтому я его сначала спросил «как дела», хотя потом хотел задать какой-то более практический вопрос. Он написал мне «лучше не бывает». Это было в половине первого. Дети легли спать, он хотел поработать. И пошёл через комнату, – и в этот момент что-то сердечное произошло. Это, может быть, тромб, зажим. Аритмия. В общем, у нас есть сердечный диагноз по результатам вскрытия. Смерть в результате острой сердечной недостаточности. Он безусловным образом никак не страдал, это произошло за несколько секунд.
Вот, собственно говоря, всё. [581]
Предчувствовал ли Антон свою смерть? Смерть – последняя тайна жизни, о которой мы ничего не знаем. Важнее другое: он чувствовал, что ему в очередной раз пора меняться, пора броситься в совсем новую предметную область.
Будучи человеком литературоцентричным, я хочу думать, что эта область была бы литературой. С годами Антон всё явственнее становился похож на своего отца, писателя Бориса Носика. И, вероятно, не только внешне. «Лета́ к смиренной прозе клонят» не только поэта, но и блогера.
В ноябре 2016 года, сумев наконец по завершении дел с российский Фемидой вырваться в Венецию, Антон опубликовал необычный пост – на сей раз не нашпигованный занимательными сведениями, полезными лайфхаками или искусствоведческими штудиями, а полный чем-то другим: ритмом и звуком.
Венеция: накануне сотворения мира
Ночь на понедельник в Венеции, за пару часов до рассвета – время недели, дающее хорошее представление о красках и звуках этого мира накануне его сотворения.
Итальянцы, приезжавшие сюда на выходные, убыли вечером восвояси; круизные лайнеры на закате увезли иностранцев; местная молодёжь, догуляв положенное, отсыпается перед рабочей неделей… Кинофестиваль давно прошёл, архитектурное Биеннале рассосалось, до Карнавала – целых три месяца. На улицах – ни души, на каналах – ни лодки. Неоткуда в это время взяться даже привычной фигуре заплутавшего туриста, катящего чемодан во тьму и неизвестность в поисках неуловимой гостиницы: аэропорт и вокзал заперты на ночь, как ворота гетто после 23 марта 1516 (и в тот же примерно полночный час). В ресторанах потушен весь свет, витрины лавок задраены, вывески нигде не горят.
Не слышно ни шагов, ни плеска весла, ни стрекота колёсиков, даже ветер с Лагуны в это время не шелестит знамёнами на фасаде гостиниц… Полнейшая тьма, тишина и сенсорная депривация. Кажется, нигде, как в Венеции под утро понедельника, не доводилось мне пережить это удивительное ощущение мира, которого нет, который исчез, как не бывал, но через считанные часы он появится вдруг ниоткуда, чтобы шуметь, сиять, толпиться, бурлить и сверкать пёстрыми красками венецианского дня – как будто существовал всегда. [582]
Такой могла быть проза зрелого писателя Антона Носика. Но этого не произошло. «Ведь Бог – он не врёт, разбивая свои зеркала», – выкрикнул чтимый Носиком Башлачёв. В этой же стилистике можно сказать, что АБН был послан в этот мир с определённой задачей – и, когда задача оказалась выполнена, связь с миром оказалась настолько хрупкой, что пресечь её смогло случайное ночное дуновение.
