Работа для рыжих - Фирсанова Юлия Алексеевна (бесплатные версии книг txt) 📗
— Исключения из правил можно пересчитать по пальцам.
Гиз кривовато и почти сочувственно улыбнулся брату. Зависти или тоски по оставленной профессии в серо-голубых глазах моего мужчины не было. А я еще раз мысленно поблагодарила Тэдра Номус за щедрый подарок: убийцу отправляли на заклание, чтобы отвести от организации гнев Сил, но безумная магева решила по-своему — оставила жизнь убийце и не прогадала.
— Вы оружейник? — «сообразила» Риалла и, смутившись под откровенно непонимающими взглядами нашей троицы, пробормотала под нос: — Об этом говорить не положено, но Фегора поведала, что при посвящении мастера клинков дают клятву на древнем камне работы артефских искусников. И только после этого их допускают до сокровенных тайных знаний о силе металлов. Такую клятву почти невозможно снять…
— Оружейник? В некотором смысле — да, — согласилась я за Киза, прекрасно понимая, что он ничего не ответит девушке. — Но раз наш «оружейник» против посиделок на троне, возвращаемся к главной теме, стоящей на повестке дня: Шеллай, как и где найти Аллария?
— Чужим непросто войти во дворец. На тайные проходы в покоях властителя надежды мало, они могут охраняться усерднее обычных дверей, — неуверенно поделился сведениями Шеллай. Старик вяло, без аппетита, отбитого треволнениями дня, пережевывал пирожок, подсунутый заботливой внучкой.
Та в свою очередь вела соревнование с Фалем по уничтожению содержимого корзинки. Телохранители от сдобы воздержались: то ли избегали мучного на работе, чтобы не утратить ни грана бдительности, то ли тесто уличной покупки не прошло ОТК у привередливого Киза. Его пирогов я отведать еще не успела, потому эти, не испорченная лучшим, сочла в меру вкусными, а главное, свежими и годными для пополнения запаса калорий, без счета израсходованных на рунную магию. Крайнего изнеможения, как после полевых работ, включавших восстановление плодородия почвы в деревеньке, не чувствовалось, но подкрепиться и посидеть, банально вытянув ноги, совсем не мешало. В таком положении голова работала лучше. На ходу тоже думается неплохо, но есть особый кайф в спокойном течении мыслей.
Ходить медленно я совершенно не умею, читала когда-то, что самая полезная ходьба та, которая вызывает легкую одышку. Не знаю, наверное, я бракованная, потому как у меня двигаться пехом, чтобы при этом наступила одышка, не получалось. Нет, я вовсе не спортсменка, но с детства мой темп нормального движения по улице вызывал у подружек один-единственный, исторгаемый в виде негодующего вопля, вопрос: «Ты куда несешься?» Так что на групповой прогулке мне приходилось сознательно контролировать темп движения, перемещаясь со скоростью ленивой черепахи, чтобы избежать возмущенных сетований знакомых. О чем я, собственно? Да о том, что в таком моем любимом темпе и думается стремительно, так стремителен росчерк подписи, а если надо решить что-то с чувством, с толком, с расстановкой, то лучше делать это сидя. Мне, во всяком случае.
— Вариант, конечно, разыграть явление служительницы народу, — вслух принялась рассуждать я. — Спецэффектов впечатляющих добавить дело нехитрое, да ведь все равно без помех разобраться во всем не дадут. Или с советами дурацкими, с намеками, с прошениями полезут. — Магевская практика на Вальдине многое дала мне в плане понимания того, чего нужно ждать обладающему магической властью от людей, лишенных дара.
— Лучше действовать тайно, — согласился Киз, которому явные действия вставали поперек сути истинного киллера. Может, мне показалось, а может, нет, но мужчина малость стыдился вспышки вынужденной откровенности, пусть даже ее и истолковали превратно, отнеся профи-убийцу к когорте оружейных дел мастеров.
— Наложишь заклятие, чтобы нас не видели? — предложил его брат.
— Угу, — поддакнула я и поинтересовалась уже у Шеллая с Риаллой: — Пойдете с нами? Мы ведь мало того что во дворце не ориентируемся, так и Аллария вашего узнать в лицо не сумеем. Вряд ли он ходит с ленточкой на груди: «Король — это я».
Риалла прыснула в ладошку, зазвенел переливчатым колокольчиком Фаль. Архивариус кивнул:
— Идентификационные бирки архивного каталога саном монарха не предусмотрены. Я провожу вас, а Ри может подождать нас дома.
Зря он это сказал, следующие пять минут были бездарно потрачены на возмущенный ультиматум красноречивой и щедрой на жестикуляцию девушки. Речь сводилась к общему знаменателю: «Я иду с вами, артефская магия может пригодиться! Отослать себя не позволю!» А то, что повидло из позабытого в руке пирожка пришлось оттирать дедушке с лица, а Гизу с рукава, — так сие частности, не принижающие высокого смысла слов.
— Пусть идет, — проронил Киз, заработал благодарный взгляд юницы, демонстративно поморщился и прибавил: — Безопаснее ее рядом держать.
Девушка сникла цветочком в пустыне. А ведь киллер нарочно последние слова сказал, не нравятся ему эти трепетные вздохи в свою сторону, вот и пытается сбить романтический настрой. Зря старается. Женщины народ упертый, если что решили, такими детскими уловками не сломаешь. Но кто я такая, чтобы вести со своим телохранителем разъяснительную работу и просвещать его насчет становления чувств? Он постарше меня будет, вот пусть своим умом и доходит до очевидных вещей.
ГЛАВА 23
Обзорная экскурсия, или Живой труп
— Тогда отправляемся. Эй, а вас не хватятся? — уточнила я у архивариуса.
— Нет, — улыбнулся тот, достал из ящика стола потрепанную табличку «Ушел в архив» и повесил ее на дверь снаружи.
— А если там искать станут? — поинтересовался Гиз.
— Пусть ищут. Шуметь в хранилищах нельзя, помощников у меня всего двое, а пока всю сеть из сорока залов обойдут… — позволил себе легкую издевку старикан, вероятно знавший подвластную территорию как свои пять пальцев.
— Вперед, — улыбнулась я, вызвала руну дагаз и обернула ее вокруг отряда. Вышло уже привычно, почти машинально, как перчатки натянуть перед выходом на улицу в стылый осенний денек.
В этот раз собирать пыль и разбирать завалы в потайных ходах не пришлось. Двигались мы по легальным переходам, повторюсь, сооруженным таким хитрым образом, что, не зная тонкостей планировки дворца, тут можно было блуждать годами, не встретив сведущего доброжелателя, способного вывести заблудшую душу на белый свет.
Поначалу Шеллай, не уверенный в надежности маскировочных чар, робел, ногами старался не шоркать. Однако после того как мимо нас (почти сквозь!), подсознательно обогнув невидимые препятствия, прошли несколько расфуфыренных и надушенных так, что хоть топор вешай, господ да прошмыгнул почти десяток слуг, архивариус полностью уверился в действенности магии, успокоился и даже начал получать удовольствие от участия в эпическом походе Невидимых.
По мере приближения к цели — месту обитания искомого объекта королевской крови и лиц, близ него увивающихся, — дворец становился все более роскошным и обжитым. В залы мы не заглядывали, не на экскурсию чай заявились. Но коридоры с фигурным паркетом, мозаиками, коврами на полу, шпалерами, гобеленами, картинами на стенах, светильниками из драгоценных материалов, росписью на потолке невольно притягивали взгляд. Я еще отметила интересное цветовое решение каждого отдельного коридора. От лестницы до лестницы или от арки до арки все было в тон: то бледно-зеленое, то голубое, то ореховое или розовое. Ага, и картины тоже. Нет, до авангарда или сюрреализма здешние мастера холста и кисти не докатились, но зелеными вполне могли быть или пейзаж, или платье запечатленной на портрете особы, да еще и рамы подбирались соответствующие.
— А оформление интерьера в близких тонах — это обычай артаксарской знати, историческая традиция или причуда правителя? — уточнила я, преодолевая коридор, покрашенный в цвет, шутливо именуемый не иначе как «цвет детской неожиданности».
Шеллай, разбиравшийся практически во всем, включая историю родины (и даже ее тайную историю), в вопросах дизайна оказался полным профаном. Он только беспомощно воздел вверх руки, со стыдом каясь в неосведомленности. Мало того, пожилой архивариус никогда не обращал особого внимания на тонкости искусства. Он более жил в мире свитков, чем в реальных времени и пространстве, и теперь оглядел коридор с почти детским любопытством, убеждаясь в справедливости моих слов.
