Избранная по контракту - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка" (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
— Она не убила его, он жив. Мы сейчас все исправим! — выкрикивали они, глядя на наступающую на них толпу. Причем почти все наступавшие закатывали рукава рубашек.
— В контракте не было сказано, что является победой. Вы не написали, что она его должна убить, — что только победить. А он сам признал себя побежденным. То, что она выполнила все условия, подтверждают упавшие крылья и прежний размер ее зверя! — Вопя во всю глотку, распихивая встречных локтями, к ним протискивался взъерошенный Эдик.
А Сосискин, попросив взять меня на руки, заорал, перекрывая шум:
— Да вас тут всех за идиотов держали. Они что-то с трансляцией сделали! Избранные-то в другой мир к демонам попадали, а не с Темными лордами сражались!!!
Что тут началось! Если до этого народ кипел, то теперь пар вырвался наружу и фонтанировал во все стороны. Троих сволочей накрыла разъяренная толпа, и Сосискин тоже стал протискиваться, чтоб нанести удар по почкам.
— Давайте поддайте им, они вас как детей развели на бабки! Только оставьте их живыми, я им лично гычи отгрызу.
А я стояла и счастливо улыбалась, предвкушая, как окажусь дома и никакие демиурги меня больше ни подо что не подпишут.
Посреди всеобщего веселья из воздуха возникли пожилые демиурги. Двенадцать мужчин в строгих костюмах и одна женщина в струящемся бирюзовом платье. Обведя всю картину глазами, самый представительный из них грозно спросил:
— Что здесь происходит?
Их появление заметили только мы, все остальные либо были заняты избиением сидевшей у меня в печенках троицы, либо стояли и ждали своей очереди двинуть им в челюсть.
— Что здесь происходит? — уже громче спросил он.
Но народ так увлекся процессом, что ни на что не реагировал.
— Что здесь, Творец Сущего вас раздери, происходит?! — прогрохотало над стадионом, и все замерли.
И только Сосискин, пользуясь наступившей тишиной, весело поблескивая глазками, смог внятно объяснить творящийся беспредел:
— А тут впервые в истории дольщики отловили кинувшего их застройщика и теперь выколачивают из него свои деньги.
— Авриэльт, Д’ирхен, Никэл, может, вы мне наконец объясните, что за беспорядки происходят в Зале приемов Совета и кто вам разрешил вообще сюда входить? — заметив выбирающихся из-под груды тел моих знакомцев, потребовал отчета сурово нахмуривший брови гражданин начальник.
Народ, видя надвигающуюся головомойку, попытался сдвинуться с места, но женщина сделала пас рукой, и все застыли.
— Да, мальчики, расскажите главному в Совете и всем его членам, что тут происходит? — Хриплым голосом потребовала гневно раздувающая ноздри тетка.
— Абздольц, к нам пришел пушистый зверек, нарвались мы с тобой, Дашка, вместо денег на неприятности от Совета. Чую, мы с тобой тоже попадем под раздачу, — заныл Сосискин. А моя приобретшая за последнее время небывалую чувствительность задница с ним согласилась.
Трое изрядно помятых демиургов кое-как отряхнулись, утерли кровь и начали рассказывать сказку о том, какая Даша бяка и какие они борцы за то, чтобы такие, как я, на свет божий не появлялись. Мне это надоело через минуту, я нахально отпихнула их, вышла вперед и сказала:
— Все было не так. Все началось душной июльской ночью, когда одному замученному редактору приспичило выйти покурить на балкон ночью…
Следующий час мы пересказывали с Сосискиным начало истории, а когда речь зашла о нашем первом дне квеста, когда мы вошли в Великий лес, я, оберегая свое горло, попросила поставить запись. Еще через час Совет утомился смотреть, а их главный просто положил мне свои ладони на виски, и перед моими глазами замелькали ускоренные кадры.
М-дя, что я могу сказать… Смотреть полнометражный фильм со своим участием — это совсем не то, что любительская съемка на телефон. Я теперь сроду на You Tube не зайду, чтоб поржать над кем-то. Такого позора я не испытывала даже тогда, когда описалась на глазах у всех на утреннике в детском саду. Когда сеанс закончился, на главного и на весь Совет было страшно смотреть.
— За то, что вы развлекались, наблюдая за гибелью людей и представителей иных рас, все вы лишаетесь права творить, все созданные вами миры переходят под контроль Совета. Ортанаэльд, как наименее замешанный в этом преступлении, лишается половины принадлежащих ему миров, право творить не может быть отнято, поскольку он не обладает достаточной силой. Вам троим о решении Совета сообщат позже. Сейчас вы отправляетесь домой и ждете вердикта. Право творцов миров вы утратили минуту назад. — Прозвучал в жуткой тишине приговор, и весь Совет, кроме представленной там в меньшинстве женщины, исчез.
— Быстро тут правосудие работает, не то что у нас, — восхитился Сосискин.
Я согласно кивнула, но по мне, так троица дешево отделалась, я бы придумала что-нибудь покруче, чем домашний арест. К нам подошла женщина-демиург и попросила пройти с ней в кабинет главного. Я ожидала телепортации или что откроется портал, но вместо этого мы вышли со стадиона и тут же, за углом, вошли в кабинет, в котором за письменным столом восседал главный.
— Я привела их. Могу теперь покинуть вас? — уважительно склонила голову наша провожатая.
— Останься, Тринадцатая, Дарья Петровна и Шерри-Матадор в какой-то степени твои детища, — возразил хозяин кабинета.
А я, не дожидаясь, пока разрешат сесть, плюхнулась на диван, похожий один в один на стоящий у нас в офисе. День был тяжелый, ноги гудели, так что пусть хоть расстреливают из пылесоса, а стоять сил больше нет. Сосискин последовал моему примеру и всем своим видом дал понять, что может разразиться Третья мировая или Первая межмировая, но он с места не сойдет. На нас неодобрительно покосились и начали читать лекцию. И пью я много — если бы не пила, то не влезла бы в жир ногами (печень поддержала говорившего бурными аплодисментами, переходящими в овации, но организм меня тут же успокоил, сказав, что нам с ним до алкоголизма еще очень далеко). И мир целый мы перелопатили и дали его обитателям совсем не те знания. И моральный облик мой весьма далек от идеального. Мол, что бы сказали родители и бабушки с дедушками… И на подростка я плохо влияю…
Я напустила на себя покаянный вид, который меня не раз спасал от подобных нотаций, и стала мечтать о том, как вырву у Сосискина денег да пройдусь по улицам своего города с неограниченной кредиткой. Потом возьму всю свою семью, пса и полетим мы в Париж, а то они все вздыхают, что хотят увидеть столицу Франции и умереть, а я осуществлю еще одну давнюю свою мечту — плюну с Эйфелевой башни.
— Нет, ты невозможна, — раздраженно откинувшись на стуле, согласился со всеми, кто меня знал, главный демиург. — Я тебе целый час толкую о том, что ты узнала то, что никому из смертных ни в одном мире не положено знать, а ты думаешь, как будешь плеваться на прохожих.
— Что, память сотрете? Так стирайте, не велика потеря, — заступился за меня Сосискин. — Только деньги и миры оставьте, мы их честно заработали.
— Совсем честно? — усмехнулась, судя по всему, ученый секретарь Совета. — А кто Темному лорду поставил запрещенные вещи, да еще получил с него за это алмазные копи?
— Ой, я вас таки умоляю. Мальчик интересовался современным искусством. Разве у меня настолько жестокое сердце, что я наступлю на горло его тяге к прекрасному? И потом, ну зачем ребенку какие-то заброшенные шахты, он же может там заблудиться, а у меня больное сердце, и я таки не переживу его кончины, а у меня, чтоб ви знали, жена, теща и маленькие прожорливые щенки! Кто таки о них позаботиться? Таким занятым людям, как ви, некогда заботиться о моих голодных малютках и престарелой Фирочке, — включил одесского еврея Сосискин.
Главный расхохотался и, вытирая слезящиеся глаза, поинтересовался:
— Тринадцатая, там, на Земле, все такие?
— Нет, главный, — широко улыбаясь, ответила она. — Дарья настолько уникальна, что случайно помогла мне одержать победу над драконами в споре, и они наградили ее своей Защитой.
Меня пихнула в бок справедливость, и я покаянно вздохнула:
